Пылая священной мощью, Сзет повернулся к стражникам. Очевидно, они заметили, что над его кожей клубится похожее на дым сияние. Стоявший впереди алети прищурился и помрачнел. Неправедник не сомневался, что стражнику раньше не доводилось видеть подобное. Насколько Сзету было известно, он убил всех камнеходцев, которые видели его в действии.
— Кто… кто ты такой? — В голосе охранника не осталось былой твердости. — Дух или человек?
— Кто я? — прошептал Сзет, глядя мимо воина в конец длинного коридора, и частица света вырвалась из его рта. — Я тот, кто… сожалеет.
Моргнув, убийца связал себя с отдаленной точкой в глубине коридора. Его окутала вспышка буресвета, охладившая кожу, и тотчас же земное притяжение исчезло. Взамен его потянуло к той точке, на которой он сконцентрировался, — как если бы коридор для него одного вдруг опрокинулся, превратился в колодец и дальняя сторона коридора оказалась его дном.
Это было Основное Плетение, первое из известных ему трех видов плетений. Оно позволяло управлять той силой, спреном или богом, что удерживал людей на земле. При помощи этого плетения Сзет мог притягивать все что угодно к любым поверхностям или менять для них верх и низ.
Для Сзета коридор и правда превратился в глубокую шахту, в которую он падал, а два стражника стояли на одной из ее стен. Не успели они опомниться, как Сзет ударил обоих ногами в лица и опрокинул. Быстро перевел взгляд на настоящий пол и связал себя с ним. Из убийцы продолжал струиться свет. Пол коридора опять стал низом, и он приземлился между двумя стражниками, хрустя одеждой, с которой сыпались хлопья инея. Сзет поднялся и начал призыв осколочного клинка.
Один из воинов принялся шарить в поисках копья. Неправедник склонился над ним и, коснувшись его плеча, сосредоточился на точке над собой. Усилием воли перенес часть света из своего тела в тело воина, после чего плетением притянул беднягу к потолку.
Стражник в ужасе завопил, когда низ и верх поменялись для него местами. Испуская свет, он врезался в потолок и выронил копье. К оружию магия не применялась — оно со стуком упало на пол рядом с Сзетом.
Убивать. Величайший из всех грехов. И все же вот он, Сзет, неправедник, кощунственно ступающий по камням, которые кто-то использовал для стройки. И этому не будет конца. Неправеднику запрещено посягать лишь на одну жизнь — свою собственную.
На десятом ударе сердца его осколочный клинок упал в подставленную руку. Оружие словно соткалось из тумана, и вдоль всего лезвия проступили капли росы. Осколочный клинок был длинным и тонким, обоюдоострым, не таким массивным, как другие. Сзет взмахнул им — лезвие высекло линию на каменном полу и прошло через шею второго стражника.
Как обычно, осколочный клинок убивал странно: с легкостью разрубая камень, сталь или что-нибудь неодушевленное, металл превращался в облачко тумана, соприкасаясь с кожей живого существа. Он прошел сквозь шею, не оставив и следа, но после этого глаза несчастного задымились и вспыхнули. Они почернели, усохли в глазницах, и алети обмяк, мертвый. Осколочный клинок не резал живую плоть — он сразу отсекал душу.
Наверху охнул первый стражник. Ему удалось встать на ноги, хоть это и означало, что стоял он вниз головой, приклеившись к потолку коридора.
— Убийца! — заорал воин. — Убийца с осколочным клинком в королевском дворце! К оружию!
«Наконец-то», — подумал Сзет. Стражники ничего не знали о свойствах и возможностях буресвета, но вот осколочный меч они бы ни с чем не перепутали.
Неправедник наклонился и подобрал копье. Одновременно он выдохнул — впервые с того момента, как втянул в себя буресвет. Тот подпитывал Сзета, пока был внутри, но из двух ламп удалось получить не так уж много, и ему вскоре предстояло искать для подпитки новый источник. Теперь, когда Сзет начал дышать, буресвет вытекал быстрее.
Убийца упер тупой конец копья в каменный пол и поднял взгляд к потолку. Стражник над ним перестал орать и выпучил глаза, увидев, как полы мундира заскользили вниз, — земля отыгрывала позиции. Свет, струившийся из тела алети, иссякал.
Воин посмотрел на Сзета. А точнее, на наконечник направленного на него копья. Вокруг алети из каменного потолка начали выползать фиолетовые спрены страха.
Свет померк. Стражник упал.
Когда копье пронзило его грудь, он закричал. Сзет выпустил копье, и насаженное на острие дергающееся тело ударилось о каменный пол с глухим стуком.
Держа в руке осколочный клинок, неправедник свернул в боковой коридор, следуя запечатленной в памяти карте. Нырнув за угол, он прижался к стене как раз в тот момент, когда отряд стражников обнаружил трупы. Воины тотчас же зашумели, опять поднимая тревогу.
Ему дали четкие указания: убить короля, убить при свидетелях. Позволить алети узнать о своем приближении и о том, что должно случиться. Зачем? Зачем паршенди согласились на этот договор? Лишь для того, чтобы в самую ночь его подписания подослать убийцу?
На стенах нового коридора драгоценных камней оказалось еще больше. Король Гавилар любил показную роскошь, и ему было невдомек, что все это — источники силы для Сзета и его плетений. Того, что делал Сзет, никто не видел уже много тысячелетий. Почти все хроники былых времен были утрачены, а легенды ужасали своей неточностью.
Сзет снова выглянул в коридор. Один из стражников заметил его, вскинул руку и заорал. Сзет убедился, что его как следует разглядели, и рванул прочь. На бегу сделал глубокий вдох, втягивая буресвет из ламп. Тело ожило, он побежал быстрей, и каждая мышца чуть не лопалась от переполнявшей его силы. Внутри его свет превратился в бурю; кровь грохотала в ушах. Это было ужасно и в то же время прекрасно.
Сначала прямо, потом один поворот. Он распахнул дверь кладовой и чуть-чуть помедлил — в самый раз, чтобы завернувший за угол стражник успел увидеть, — после чего ворвался внутрь. Готовясь к Полному Сплетению, вскинул руку и усилием воли направил в нее буресвет, так что кожа начала сиять. Потом хлопнул рукой по дверной раме, обрызгав ее белым светом, точно краской, и захлопнул дверь перед носом у стражников.
Буресвет удерживал дверь так, будто ее подпирала сотня рук. Полное Сплетение связывало предметы друг с другом и крепко держало до тех пор, пока не кончался буресвет. Чтобы создать такое сложное плетение, требовалось больше времени — и буресвет уходил куда быстрее. Ручка дернулась, потом затрещало дерево — стражники попытались выбить дверь, и кто-то крикнул, чтобы принесли топор.
Сзет стремительно пересек комнату, лавируя между укрытой чехлами мебелью дорогих пород дерева. Добрался до дальней стены и приготовился к очередному кощунству. Убийца поднял осколочный клинок и горизонтально рубанул по темному серому камню. Тот поддался легко — осколочный клинок мог резать любой материал. Последовали два вертикальных удара и еще один — у основания; получился большой куб. Сзет прижал к нему ладонь и усилием воли наполнил буресветом.
Дверь затрещала. Сзет оглянулся, сосредоточился и плетением притянул к ней вырезанный из камня куб. Одежда покрылась инеем — для сплетения чего-то столь большого требовалось изрядное количество буресвета. Ураган внутри его утих, как будто шторм сменился моросящим дождиком.
Он шагнул в сторону. Громадный каменный куб вздрогнул и поехал в комнату. Обычных усилий не хватило бы для того, чтобы сдвинуть с места такую громадину. По желанию Сзета для каменной глыбы дверь оказалась низом, и теперь куб устремился к ней, кувыркаясь и разнося мебель в щепки.
Воины выломали дверь и ворвались в комнату как раз в тот момент, когда на них налетел громадный камень.
Сзет повернулся спиной к жутким звукам — крики, треск дерева и хруст ломающихся костей, — пригнулся и прошел сквозь проделанное в стене отверстие прямиком в коридор.
Он шел медленно, опустошая каждую попадавшуюся лампу, втягивая буресвет и заново раззадоривая бурю внутри себя. Светильники тускнели, становилось все темней. Наконец показалась массивная деревянная дверь. Сзет увидел, как сквозь швы между каменными плитами просачиваются спрены страха, похожие на шарики фиолетовой слизи; возле дверного проема их было больше всего. Их притягивал ужас, который испытывал кто-то за дверью.
Сзет распахнул дверь и вошел в последний коридор, ведущий к покоям короля. Вдоль его стен стояли высокие красные глиняные вазы, подле которых переминались взволнованные солдаты. Посреди коридора лежал длинный узкий ковер, тоже красный, точно кровавая река.
Ближайшие воины не стали ждать, пока он подойдет, и кинулись навстречу, поднимая короткие метательные копья. Сзет прижал руку к дверной раме, заполняя ее буресветом для третьего, заключительного Плетения — Обратного. Оно работало по-другому, нежели первые два. Это плетение не вынуждало дверную раму испускать буресвет, — наоборот, она как будто начала его втягивать и окуталась странным полумраком.
Стражники метнули копья, но Сзет не шелохнулся, продолжая прижимать ладонь к дверной раме. Обратное Плетение требовало постоянного соприкосновения с предметом, зато отнимало сравнительно мало буресвета. Оно притягивало к себе все, что двигалось в направлении Сзета, особенно если это были легкие предметы.