В то же время если для Зимуна все семь цветов были в пределах досягаемости, это означало, что парень находился совсем на другом уровне.

— Прости, что забыла про тебя, — проговорила Лив, глядя себе под ноги. — Я не думала, что я настолько важная персона, чтобы ты меня дожидался.

Зимун улыбнулся. Несмотря на сломанный нос, подбитые глаза и прочее, он все же был чертовски привлекателен.

— Пойдем, — сказал он. — Хочу тебе кое-что показать.

Глава 35

Кип обнаружил неожиданную свободу в том, чтобы быть постоянно занятым, настолько, что у него не оставалось времени заводить друзей — или замечать их отсутствие. На протяжении следующих недель Кип каждое утро проводил то в лекционном классе, то работая, потом часами тренировался с Черными гвардейцами, после чего направлялся в библиотеку. Он уже знал там весь персонал, а персонал знал его. Как правило, его дожидалась стопка книг — он ежедневно заказывал новые, плюс Рея Сайлуц подкладывала ему те, которые, по ее мнению, могли представлять для него интерес.

Он отыскивал для себя стол подальше от других, усаживался за него и не вставал следующие восемь или десять часов, в зависимости от того, когда уходил последний библиотекарь. Каждый день он исподлобья поглядывал на старшекурсников и пару раз оставался допоздна вместе с ними, пока его не обнаружили и не исключили из библиотеки на неделю. Помимо прочего, студентам не дозволялось самим ставить свои книги на место — очевидно, они так часто путали полки, что библиотекари решили, что больше не хотят мириться с этим кошмаром. Теперь после прочтения книги следовало класть на один из двух столов, поставленных для этой цели на каждом уровне.

Также Кип вскорости выяснил, что, несмотря на то что библиотека занимала в Башне Призмы целых три уровня, это была лишь малая толика всего количества книг, содержавшихся в Хромерии. Большинство этих сокровищ находилось в подземных хранилищах, куда «тусклики» не допускались ни под каким предлогом.

В совокупности все это приводило к тому, что другие направления Киповых поисков оказывались практически неосуществимы. Он поклялся отомстить за свою мать — и почему-то, хотя он и раздавил голову королю Гарадулу, это не утолило его жажды мести. Далее, он поклялся выяснить, солгала ли его мать насчет Гэвина Гайла. Он не представлял себе, чтобы тот мог действительно ее изнасиловать, — однако какой бы она ни была лгуньей, наркоманкой и ходячим кошмаром, она все же заслуживала внимания своего сына.

И еще больше его беспокоило то, что он поклялся заставить Клитоса Синего отречься от своей позиции в Спектре.

«Право же, тебе стоило бы перестать клясться направо и налево».

Проблема с двумя последними целями заключалась в том, что он даже не знал, с чего начинать. Не мог же он прийти в библиотеку и спросить: «Простите, вы не скажете, где тут хранится компромат на ныне действующих Призм и Основные Цвета Спектра?» А при том, что все читаемые им книги подвергались проверке, расширять круг чтения Кипу следовало с большой осторожностью. Однажды он отыскал несколько книг по генеалогии, в которых было кое-что относительно Клитоса Синего, но потом был вынужден ждать, пока не увидел одну из молодых помощниц, ставившую книги обратно на полки, и не подсунул книжки ей в стопку.

Такими темпами он никогда ничего не найдет. Существовал только один способ добраться до хранилищ, где могла находиться нужная ему информация: сделать это через Черную гвардию. Таким образом то, что началось с попытки исполнить волю отца, чьих мотивов Кип не понимал, теперь стало для него единственной возможностью добиться собственных целей.

Он тренировался, учился и читал книги в библиотеке — и постоянно не высыпался, поскольку каждую ночь его отдых прерывался кошмарами. Потом его организм сдавался, и он спал день или два кряду. В Хромерии не наказывали за пропуск лекций — это предоставлялось делать спонсорам, ввиду чего День спонсора был чрезвычайно неприятным событием для всех лентяев. Однако у Кипа спонсора не было. Впрочем, он ходил даже на те лекции, которые терпеть не мог, — пропустить что-либо означало обмануть ожидания отца, провалить свою миссию.

А потом настал день боя — кульминация их месячного обучения.

Хотя Кип явно был худшим в классе, благодаря тому, что он начал обучение под номером четыре, было крайне маловероятно, что он вылетит в этот месяц. Однако вся система была организована так, чтобы сливки поднимались к поверхности. В день проверочного боя каждому из студентов выдавался боевой значок. Бои начинались с последних номеров, чтобы даже самые отсталые студенты получили свой шанс. Первым должен был идти номер сорок девять; он мог вызвать только тех, кто отстоял на три места от него, и если он побеждал, то получал боевой значок побежденного им студента, который тут же мог использовать вновь, чтобы продолжать взбираться по лестнице.

Прежде чем они начали, один из мальчиков обратился к их тренеру:

— Инструктор Фиск, сэр, разрешите спросить? Почему мы должны драться с прожекторами? Разве нельзя выдать нам цветные очки?

— Ты спрашиваешь об этом сейчас? — отозвался тот. — Почему не спросил, когда начал обучение?

— Я э-э… Все было таким новым…

Кип понимал почему: паренек был слишком напуган, чтобы задавать вопросы.

— У кого-нибудь есть предположения? — спросил инструктор.

— Очки во время боя могут сломаться, а они стоят целое состояние, — отозвалась Тея.

— К тому же, если стекло разобьется, осколок может попасть в глаз, — вставил кто-то еще.

— Все это верно, но это не самые важные причины, — сказал инструктор Фиск. — Позвольте мне рассказать вам одну историю. Насколько мне известно, это чистая правда. Во времена Призмы Каррис Слепящей Тени, сразу после того как Люцидоний ввел в употребление цветные линзы, жил один молодой человек, который впал в илитийскую ересь, что, впрочем, могло случиться с каждым. Синий извлекатель по имени Гиллиам. У него были синие линзы, которые он никогда не снимал. Время было такое, по сравнению с которым наши войны показались бы детскими забавами, так что никто его не винил. Линзы были символом могущества — и статуса, разумеется. Технологией создания цветных линз владели лишь немногие, так что если у человека имелись линзы, это также говорило о том, что он богат. Шли годы, Гиллиам поучаствовал во множестве битв — в основном на стороне проигравших, но это к делу не относится. Еще несколько лет спустя он сделал попытку убить Призму Слепящую Тень. Ему без труда удалось пробиться через ее охрану, а потом он оказался лицом к лицу с самой Призмой. Она принялась выговаривать ему за то, что он использует для боя с ней те самые линзы, которые дал ему ее муж; сказала, что он ими злоупотребляет. Разумеется, Гиллиам решил, что она просто тянет время, и снова накинулся на нее. Улучив момент, она стащила очки с его лица. День был пасмурный, рядом не было ничего синего, откуда он мог бы извлечь люксин; в считаные мгновения он был обезоружен. Призма спросила, понял ли он. Он не понял. Тогда она взяла простое железное копье и пригласила Гиллиама попробовать ее остановить. Разумеется, это было невозможно. Гиллиам отчаянно искал хоть что-нибудь синее — ничего не было. И тут, когда она приблизилась к нему, он вдруг ощутил, как его глаза наполняются красными, зелеными, желтыми цветами. Он был полихромом полного спектра и даже не знал об этом! Однако поскольку он никогда не извлекал эти цвета, он не мог их контролировать, не мог связать их своей волей за то время, которое у него оставалось. Когда Призма пронзила его копьем, он вопил от отчаяния. Имеющие уши да слышат!

Кип огляделся по сторонам: некоторые из стажеров кивали, словно смысл рассказанного был им абсолютно ясен; другие выглядели такими же растерянными, как он сам.

— Тот, кто смотрит лишь через одну линзу, живет в темноте, — пробормотала Тея. Было ясно, что это не ее слова: в них чувствовалось величие древности.

— Ну, довольно вопросов! Нас ждет работа. По местам! — скомандовал инструктор Фиск.

«И это все? Никаких объяснений? Чудесно!»

Сорок девятый — щуплый неуклюжий парень с кривыми зубами — вызвал номер сорок шесть, как и ожидалось всеми. Под сорок шестым номером значилась упитанная девушка почти в два раза больше него по размеру, но неповоротливая. Если бы она проиграла, то потеряла бы свой боевой значок и шанс вызвать стоящих выше нее, так что для обоих это был вопрос жизни и смерти.

— Ты уже определился со своей стратегией? — спросила Кипа Тея.

Сорок девятый и сорок шестая подошли к огромным колесам рулетки и каждый крутанул свое. Правила предстоящего боя определялись в зависимости от того, где остановятся мелькающие цифры. Это был еще один аспект гвардейской этики: ты никогда не знаешь, в каких условиях тебе придется сражаться или каким оружием. Тебе может повезти или не повезти, и ты должен иметь дело с тем, что тебе выпало.

Колесо паренька определило цвета: желтый и зеленый. Колесо девушки выбрало посохи.

— Что ты имеешь в виду? — рассеянно переспросил Кип, поглощенный тем, что происходило перед их глазами.