— Я был уверен, что не придешь, — говорит Трент.
— Почему мы не могли встретиться в ресторане? — спрашиваю.
— Не хочу, чтобы нас видели вместе, — говорит. — Зачем давать врагам такой козырь?
Идем по дощатому настилу к пирсу. Трент снова надевает темные очки.
— Никогда не думал, что буду беспокоиться о таких вещах, — говорит.
— Благодаря мне твой клиент проходит сегодня пробу, — сообщаю довольным тоном, все еще в эйфории после ночи с Рейн.
— Ага, — говорит. — Благодаря тебе.
Выдерживаю паузу.
— Я думал, ты поэтому предложил повидаться.
Поразмыслив, Трент отвечает:
— В некотором смысле.
Пустое колесо обозрения, мимо которого мы проходим, едва различимо в густом тумане — один лишь смутно угадывающийся контур, и за вычетом нескольких рыбаков-мексиканцев вокруг ни души. Рождественские украшения еще не сняли, и обмотанная гирляндами полуосыпавшаяся ель привалилась к облупленной стене зала игровых автоматов, и от ярко раскрашенной тележки с чуррос [Испанская сладкая выпечка в виде жареной «колбаски» из заварного теста. По вкусу и запаху напоминает пончик.] тянет сладковатым запахом, и на том, что говорит Трент, мне не дают сосредоточиться другие звуки: приглушенный шум прибоя, крик низко парящих чаек, обращенный к нам оклик цыганки, предлагающей погадать по ладони, песня The Doors, исторгаемая каллиопой.
— Неужели из-за Блэр? — спрашиваю вдруг.
Трент останавливается и всматривается в меня, точно желая понять, не ослышался ли.
— Нет. Даже близко. К Блэр это не имеет никакого отношения.
Вновь бредем по дощатому настилу пирса, удаляясь от берега, и я жду, когда Трент что-нибудь скажет.
— Я сразу к делу, — наконец изрекает он, взглянув на часы. — Мне еще надо в Беверли-Хиллз до трех успеть.
Пожав плечами, сую руки в карманы пайты. В одном из карманов айфон — сжимаю его в кулаке.
— Я так понимаю, с Рейн Тёрнер ты закругляешься, — говорит. — У нее сегодня проба, и потом — все?
— В каком смысле «закругляюсь», Трент? — уточняю невинно.
— В смысле, прекращаешь свои разводы. — И потом, брезгливо поморщившись: — Ты же мастер разводить девушек.
— И как же я их, по-твоему, развожу, Трент? — спрашиваю, стараясь звучать благодушно и слегка насмешливо.
— Обнадеживаешь, спишь с ними, покупаешь разные вещи, морочишь голову, а когда выясняется, что не можешь выполнить своих обещаний… — Трент останавливается, снимает темные очки и недоуменно на меня смотрит. — Мне продолжать?
— Очень интересная версия.
Насмотревшись на меня, Трент возобновляет прогулку, но вскоре вновь останавливается.
— Странно, что ты их не просто… Как бы точнее выразиться?.. Кидаешь? А еще стараешься навредить, когда они тебя вычислили.
— По-моему, Меган Рейнольдс не на что жаловаться, — огрызаюсь. — По-моему, она меня использовала по полной.
— Зачем ты вообще работаешь? — спрашивает. Причем с неподдельным интересом. — Деньги у тебя вроде есть…
Отмалчиваюсь.
— В смысле, таких трат, как ты себе позволяешь, никакие сценарии не покроют, — говорит. — Разве я не прав?
Пожимаю плечами.
— Мне хватает. — И снова пожатие плеч.
— Гарантирую тебе, что Рейн Тёрнер роль не получит. — Трент вновь трогается с места, на ходу надевая темные очки, словно ища за ними спасения. — Я поговорил с Марком. Я поговорил с Джоном. Ты, конечно, можешь крутить ей мозги и дальше, но…
— Трент, знаешь что? Это не твое собачье дело.
— К сожалению, тут ты не совсем прав.
— Вот как? — говорю, стараясь смягчить язвительность. — Почему же?
Внезапно мы оба переключаем внимание на пьяного человека в плавках, загорелого и бородатого; энергично жестикулируя, он показывает на что-то, видимое ему одному в конце пирса. Трент снова снимает темные очки, и глаза его почему-то бегают, и он даже не пытается скрыть своего волнения, и берег, оставшийся далеко позади, словно растворился в тумане вместе со всеми звуками, и кажется, будто мы парим над водой одни, совсем одни, если не считать двух девочек-китаянок с мотком сладкой ваты, от которой они отщипывают липкие клочья.
— Все намного сложнее, чем ты думаешь, — говорит Трент тревожным полушепотом, и глаза его по-прежнему бегают, и хочется их как-то остановить, но лучше пусть бегают, чем меня буравят. — Намного… масштабнее. Все, что от тебя требуется, — это ус… ус… устраниться. — Он заикается, но быстро берет себя в руки. — Больше тебе ничего не надо знать.
— Откуда устраниться? — спрашиваю. — Из ее жизни?
Выдержав паузу, Трент, похоже, решается сказать что-то важное.
— Келли Монтроуз был моим близким другом.
И всё?
Не дождавшись продолжения, спрашиваю:
— Какая связь между Келли и тем, почему я здесь?
— Рейн была с ним, — говорит. — В тот день, когда он исчез. Они были вместе.
— С ним?
— За плату, насколько я знаю…
— Я думал, она с этим завязала, — говорю. — Я думал, что после встречи с Рипом она с этим завязала.
— Она знает подробности, — говорит. — Как и Джулиан.
— Подробности чего?
— Того, что произошло с Келли.
Смотрю на Трента с каменным лицом, но страх и меня начинает затягивать в свою воронку, и, оглянувшись, я замечаю светловолосого парня в ветровке и шортах «карго»: опираясь на перила пирса, он изо всех сил старается не смотреть на нас, но поза столь нарочита, что будь у него в руках сотня разноцветных шаров — он и тогда привлекал бы к себе меньше внимания. Над ним перекликаются чайки, неразличимые в тумане, и внешность парня кажется смутно знакомой, но где я его видел, не могу вспомнить.
— Я не говорю, что она безгрешна, — говорит Трент. — Она небезгрешна. Но сейчас ей и без тебя хватит неприятностей.
Поворачиваюсь к Тренту.
— А Рипу Миллару, значит, можно?
Почему-то этот вопрос вынуждает Трента заткнуться и пересмотреть тактику.
Мы опять идем. Проходим мимо мексиканского ресторана с видом на океан. Пирс вот-вот кончится.
— Ну а сам-то ты из каких соображений стал ее агентом? — спрашиваю. — Просто любопытно. Зачем брать клиента, про которого заведомо знаешь, что без шансов?
Трент сосредоточен на том, чтобы идти со мной в ногу, и это его слегка успокаивает.
— Жене доставляло удовольствие, когда я помогал Джулиану, пока не выяснилось… — и замолкает, обдумывая следующий ход. — Я знал про Джулиана. Мы с Блэр никогда этого не обсуждали, но друг от друга секретов у нас нет. — Он щурится и вновь надевает темные очки. — Если у меня и есть вопросы, то они не к Рейн Тёрнер. И не к Блэр.
— То есть все твои вопросы к Джулиану?
— Я был в курсе, что Блэр одолжила ему денег… Семьдесят тысяч — для него это огромная сумма. — Трент вышагивает рядом со мной, не замечая идущего за нами парня, и мы уже на самом краю пирса, и я постоянно оглядываюсь; парень держит в руках фотоаппарат. — Я знал, что она его любит. Пауза. — Но также знал, что с ним это ничем серьезным не кончится.
— А со мной?
— Опять стрелки на себя переводишь, — говорит. — При чем здесь ты?
— Трент…
— Короче, — продолжает, перебивая. — Блэр дала Джулиану крупную сумму. Джулиан решил пойти к Рипу и занять денег у него, чтобы вернуть долг Блэр. Почему? Понятия не имею. — Пауза. — Так Рип познакомился с мисс Тёрнер. Ну а дальше… ммм… ты и сам знаешь. — Опять пауза. — Мне продолжать? Или картина ясна?
Оборачиваюсь на светловолосого парня. Хоть бы оделся иначе, загримировался, но нет: словно старается, чтобы мы его заметили. Держится метрах в двадцати — тридцати от нас.
— Рип собирался разводиться, — говорю. — Что бы они тогда делали? Ну, в смысле, если бы не возник Келли? Ведь они не смогли бы его доить, если бы Рип развелся.
— Он бы не развелся, — уверенно заявляет Трент. — Чересчур дорого. Это все понимали.
— Но тут в игру вступил твой друг Келли, — говорю.
— И похоже, спутал им карты, — кивает.
— Каким образом?
— Я допускаю, что между Рипом Милларом и Келли Монтроузом произошло нечто… — осекается, словно спохватившись. — У Келли хватало врагов. Рип Миллар не единственный, кто мог свести с ним счеты.
Айфон в кармане пайты начинает беззвучно вибрировать.
— На самом деле, — Трент впивается в меня взглядом, — у тебя с Рипом много общего. Куда больше, чем ты думаешь.
— А вот этого не надо, — говорю. — Я не причастен к убийству Келли.
— Клэй…
— А Рип причастен, я почти уверен, только доказать не могу, — останавливаюсь. — И ты уже на вашей рождественской вечеринке об этом знал. Ты знал, что Рип разделался с Келли. Ты знал, что Рейн ушла от него к Келли и что Рипу это не нравится…
Трент не дает мне закончить.
— Да? Я вижу, ты тоже любишь строить разные версии.
— Версии? — спрашиваю. — То, что ты уже тогда знал об убийстве Келли, — это версия?
Туман поглощает все: не видно ни океана, ни пирса позади нас, лишь мексиканский ресторан едва угадывается на краю пирса, и ничего больше. За пирсом — узкая полоска воды, а дальше — белая мгла, застилающая все небо, никакой перспективы, и, облокотившись на перила, Трент пристально вглядывается в меня, продолжая навязывать свою игру, но я уже почти не слушаю.
— Почему ты все время оглядываешься на ресторан? — спрашивает вдруг. — По «маргарите» соскучился?
Трент не понимает, что оглядываюсь я не на ресторан. Где-то поблизости светловолосый парень в ветровке, но я его не вижу.
— За что убили Келли Монтроуза? — бормочу еле слышно, словно спрашивая у самого себя. — Что случилось с Амандой Флю?
Трент не настолько хороший актер, чтобы скрывать эмоции, и я вижу, что ему надоело.
— Дело не только в Келли и не только в Аманде. — И вздыхает, озираясь по сторонам. — Ты не понимаешь… Тут… совсем… иной… размах, Клэй. — Пауза. — Размах… В это многие вовлечены и…
— Можешь прямо ответить?
— Но ты спрашиваешь о вещах, на которые ответов нет.
Айфон в кармане снова начинает вибрировать.
— Ну и несет же от тебя, — бурчит Трент, отворачиваясь. — Мне говорили, что пьешь, но чтобы так…
Стискиваю айфон в кулаке, будто это может прекратить вибрацию.
— В общем, роль она не получит, — говорит Трент. — Понятно? Или остались вопросы?
— Ты на сто процентов уверен?
— Чудеса, конечно, бывают, — говорит, — но не думаю, что на этот раз.
— Ну, значит, не получит, и, значит, все закончится, — говорю. — А потом она найдет себе еще кого-нибудь. Не пропадет.
— Потом — может быть. Но сначала ты ей предложишь другую роль. — Реакция почти мгновенна. — Начнется привычная канитель. Как не раз было. И, как все, кто был до нее, догадается она об этом не сразу. — Пауза. — А еще через какое-то время, когда до тебя наконец дойдет, что она догадалась и…
— Зачем ты здесь, Трент? — спрашиваю, не справляясь с разлитым в воздухе напряжением. — А? Джулиан попросил? Хочешь, чтобы Рейн была с Джулианом? Устраиваешь их счастье?
— Нет-нет, ты не слушаешь. Не врубаешься, — говорит, мотая головой. — Прекрати с ней всякие контакты. Начиная с этого вечера. Не встречайся. Не перезванивай. Если сама к тебе придет, не пускай…
— А если я пошлю тебя на хуй?
— Сделаешь глупость.
— Тогда объясни, почему я должен ее избегать, иначе не буду.
Трент впивается в меня взглядом, а затем невольно проговаривается:
— Если она хотя бы на пару месяцев достанется Рипу Миллару, все смогут вздохнуть с облегчением. — И замолкает, не сводя с меня глаз. — Врубился? Или объяснять дальше? Джулиан этому не мешает. Мешаешь ты. Джулиан уже пытался отговорить ее от встреч с тобой. Но в данном случае, кроме тебя, она никого не послушает.
— А меня почему?
— Ей кажется, ты единственный, кто может что-то для нее сделать, — говорит. — Единственный, кому небезразлична ее карьера. — Пауза. — Ей кажется, ты ее единственный шанс.
Смеюсь, но смех получается натужным, потому что на самом деле мне страшно. Достав из кармана айфон, обнаруживаю три новых сообщения: «зачем ты с ним?», «Зачем Ты с НИМ???», «ЗАЧЕМ ТЫ С НИМ???»
Из всего, что Трент говорит дальше, слышу только: «Отныне твоя жизнь в опасности» — уж очень напоминает фразу Рипа Миллара, обращенную ко мне с заднего сиденья лимузина пару ночей назад.
— А?
Оторвавшись от телефона, с ужасом обнаруживаю парня в ветровке — он снова стоит на дощатом помосте, театрально вглядываясь в туманную даль.
— Возможно, кто-то хочет тебя подставить, — говорит Трент.
— Куда подставить?
Трент пристально смотрит, как я прикуриваю сигарету.
— У тебя рука дрожит, — говорит. — И курить здесь нельзя.
— Кто мне запретит?
На крыше мексиканского ресторана наблюдательный пункт, и кто-то осматривает пирс в бинокль. Только теперь понимаю, что парень в ветровке фотографирует: объектив направлен в сторону океана, хотя разглядеть в таком тумане практически ничего невозможно, разве что двух прислонившихся к перилам мужчин на самом краю пирса — один курит, другой раздраженно отодвигается от дыма. Парень смещается правее, точно подыскивая более выгодную точку для съемки, и я ничего не говорю Тренту, который до сих пор его не заметил, и пустые вагончики американских горок медленно скатываются по рельсам, то появляясь, то пропадая в тумане, и из радио в прокате для серферов вдруг доносится обрывок какой-то песни, и по песку вдоль берега у самой кромки воды шлепает серфер в полотенце, намотанном на голову, как тюрбан.
— Не забывай, что она и Марка пыталась склеить, — говорит Трент. — Или ты не знал?
Смотрю в айфон.
«ЧТО ОН ГОНИТ?!?»
— Предложила перепихон, — говорит. — Он не проявил интереса. Поднял на смех. Это было прямо после пробы, в тот же вечер, она отправила ему свои фото. Написала, что готова приехать, если у него есть желание.
Смотрю на крышу ресторана и затем, щурясь, на светловолосого парня с фотоаппаратом — теперь он направляется к берегу, растворяясь в тумане.
— Он ответил, что для него она старовата…
— Пытаешься меня разозлить?
Трент снова меняет тактику.
— Дэниел Картер присматривается к «Адреналину». Хочет с ним запуститься. Мы могли бы этому поспособствовать. — Смотрит на меня с надеждой. — Может, это тебя убедит?
— Чего ты добиваешься, Трент? Зачем ты здесь? — бормочу. — Либо говори прямо, либо я пошел.
— Порви с ней. Отойди в сторону. По-хорошему тебя прошу: порви и отойди в сторону. — Пауза. — И перестань задавать вопросы. Ответов все равно не получишь. Даже если бы ты их знал, это ничего бы не изменило.
— Плевать мне на твои просьбы. — Выдерживаю паузу. — Подумай лучше, что будет, если я пойду в полицию? Изложу им свою версию — которая, по-моему, чертовски убедительна, — про Рипа Миллара и про то, что случилось с Келли Монтроузом, и…
— Нет, этого ты не сделаешь, — устало говорит Трент и отворачивается. — Этого ты не сделаешь, Клэй.
— Откуда такая уверенность? — Бросаю недокуренную сигарету под ноги и растираю ботинком.
— Помнишь девушку, которую ты избил? — говорит. — Актрису… Из Пасадены…
Срываюсь с места и быстрым шагом иду прочь от Трента.
— Ту, что этот кретин, нанятый тобой в адвокаты, уговорил взять деньги… Два года назад?
Трент идет следом.
— Она согласна дать показания, — слышу за своей спиной. — Ты знал, что в момент избиения она была беременна? Ты знал, что она потеряла ребенка?
Тело Аманды Флю так и не обнаружено, но в интернете появляется смонтированное видео, снятое, судя по всему, в последние часы ее жизни, и досмотреть его можно, лишь притворившись, что не смотришь. Аманда в номере мотеля, голая, бессвязно бормочет, пока неизвестные в лыжных масках вкалывают ей что-то в вену.
У Аманды начинаются судороги, и два громадных качка с трудом удерживают ее бьющееся в припадке тело на застеленном газетами полу, а затем из контейнера, похожего на переносной холодильник, извлекаются инструменты. Неизвестные по очереди мочатся на Аманду, одновременно шлепая ее по щекам, не давая отключиться. Затем судороги усиливаются, и на крупном плане из орбиты вылезает глаз, а затем член в состоянии полуэрекции несколько раз вталкивается в анемичный рот, а затем на экране залитое кровью лицо Аманды, а минут через десять после начала — тот самый кадр: окончательно очнувшись и поняв, что с ней сейчас произойдет, Аманда пристально смотрит в камеру внезапно просветлевшим взглядом, и в нем уже не испуг, а нечто совсем иное. В этот момент я все-таки выключаю компьютер, и дело тут не только в Аманде. Не могу отделаться от ощущения, что во всем, что с ней происходит, виноват я.
Всего избегаю. С появлением видео наступает затишье, хотя никто не хочет признать, что видео настоящее. Спорят о подлинности. В прошлом году Аманда снялась в ужастике, и кто-то предположил, что монтаж сделан из кадров, не вошедших в его окончательный вариант, и, несмотря на опровержение создателей ужастика, все вцепляются в эту версию. Звоню в «Винный магазин Джила Тёрнера» и заказываю две бутылки джина с доставкой на дом; получив их, решаю ехать в Лас-Вегас и бронирую люкс в «Мандалай-Бэй», но потом отменяю бронь, хотя чемоданы уже собраны, и над городом всходит луна, и впервые со дня моего приезда (кажется, целая вечность прошла) улица Элевадо пустынна, и в теплой ванне я думаю, не позвонить ли девушке, которая точно придет, но потом просто лежу на кровати в наушниках «Бозе», приканчивая вторую бутылку джина, а потом снова вижу паренька-призрака — он стоит в спальне, и подкрадывается к кровати, и шепотом уговаривает навсегда остаться с ним, заснуть навечно, и пальмы за сдвижной дверью балкона квартиры 1508 пугающе высоки и гнутся от ветра, и, заметив на лице паренька синяки, оставшиеся от моего удара в предыдущем сне, я слышу телефонный звонок и просыпаюсь, но в последний момент паренек успевает шепнуть: «Спаси меня…»
— Что тебе сказал Рип?
Это Джулиан, и я с трудом разлепляю веки, и уже вечер, смеркается.
— А? — Откашливаюсь и повторяю менее сипло: — А?
— Я знаю, что ты с ним виделся, — говорит. — Я знаю, что он меня ищет. Что он хотел?
Со второй попытки мне удается принять сидячее положение.
— По-моему… учитывая… недавние…
Джулиан машинально перебивает:
— Нет никаких доказательств его причастности.
Следующее за этим молчание подтверждает, что у нас на уме одно: Аманда.
— Что ты делаешь? — спрашиваю. — Где ты?
— Мы сейчас уезжаем, — говорит, стараясь скрыть легкую панику в голосе.
— Кто мы?
— Я и Рейн, — говорит. — Мы сейчас уезжаем.
— Джулиан, — начинаю, на ходу придумывая ответную реплику, но душат слезы, и слова застревают в горле, и я сжимаю сбившиеся в комок влажные от пота простыни, и до меня наконец доходит: она уезжает с ним, а не со мной.
— Что? — спрашивает нетерпеливо. — Договаривай…
— Нам надо встретиться, — мычу. — Приезжай. Я тебе помогу.
— Поможешь? — В голосе раздражение. — Зачем? С чем поможешь?
— Рип предлагает сделку, — говорю. — Он хочет все это прекратить.
Пауза.
— А ты здесь при чем?
— Я все знаю, — говорю. — Я все устрою. — И после паузы: — Я верну ему долг. — И наконец, несмотря на страшную сухость во рту: — Я с этим покончу.
Через два часа Джулиан присылает СМС, что он в двух шагах от комплекса «Дохини-Плаза». И потом второе: «Ты один?» И третье: «У тебя безопасно?» Я уже трезв (насколько это возможно) и пишу: «Да». После этого звоню Рейн и слушаю длинные гудки и из-за того, что она не подходит, набираю другой номер, и трубку снимает Рип.