* * *

Слухи о появлении видеозаписи расправы над Келли Монтроузом (дескать, выложена в интернет, и ее видел кто-то, кому «можно верить») расползаются по Лос-Анджелесу ранним утром в первую неделю января. Якобы где-то была ссылка, открывавшая страничку с другой ссылкой, но первую ссылку удалили, и теперь нет ничего, кроме блоггеров, обсуждающих «подлинность» видео. Обезглавленное тело в черной ветровке якобы свисало с моста, а под мостом был мрачный, поросший низким кустарником пустырь, и суховей трепал желтые ленточки полицейского ограждения, и кто-то написал, что убийство совершили в «лаборатории» в пригороде Хуареса, и на это кто-то возразил, что знает точно: убивали на футбольном поле люди в капюшонах, и потом подключился еще кто-то, написав: «Нет, Келли Монтроуза убили на заброшенном кладбище». Но все бездоказательно. Кто-то выложил фотографию отрезанной головы на пассажирском сиденье изрешеченного пулями внедорожника: из-за чудовищного оскала лицо опознать трудно, но это явно не Келли. Нет кадров, как тело волокут по шоссе на веревке, как на крупном плане сдирают кожу с лица, как под музыку мариячи отпиливают кисти рук, и вскоре ажиотаж спадает, никто не хочет тратить время на пустословие, и слухи о видео переходят в латентную фазу.

Нет так нет. Не найдя ссылок, возвращаюсь к привычному занятию: пересматриваю фотографии Рейн и вспоминаю различные обещания, которые надавал ей помимо «Слушателей» (поискать агентов, пристроить ее в фильмы с названиями вроде «Бугимен-2» [Фильм ужасов Boogieman (в английском это слово означает страшилище, которым пугают детей) вышел на экраны в 2005 г. Его продолжение Boogieman-2 был выпущен только на DVD в 2007 г.] и «Приманка»), и напоминаю об этих обещаниях в СМС («Привет, говорил с Доном и Бракстоном», и «Нейт готов быть твоим агентом», и «Приезжай, пройдемся по роли», и «Рекламирую тебя ВСЕМ»), на которые она отвечает посреди ночи: «Привет Крейзи ты супер!» и «Скоро вернусь!!» — с присовокуплением множества смайликов. История с Келли Монтроузом пугает всех, но мой страх возрождается по другой причине. Вновь чувствую на горле его ледяные пальцы, и чем дольше Рейн нет, тем их хватка сильнее. Да еще синий джип, обогнавший меня на бульваре Санта-Моника, опять дежурит по вечерам на углу Элевадо, и однажды, тупо глядя на него из окна кабинета, я засекаю момент, когда он отъезжает. Тогда же впервые замечаю другую машину, стоящую чуть поодаль, — черный «мерседес»: он медленно трогается вслед за джипом, провожая его по Дохини до поворота на Сансет. Из квартиры неподалеку от Юнион-сквер в Нью-Йорке нет больше ни звонков, ни СМС: Лори оставила всякие попытки со мной связаться.

* * *

— Чем потешил себя на праздники? — спрашивает Рип Миллар, когда при виде незнакомого номера на определителе я срываю телефонную трубку в надежде, что это Рейн.

Услышав, что болтался по родственникам, но в основном работал, Рип сообщает:

— Жена мечтала удрать в Кабо [Кабо-Сан-Лукас — курорт на юге Калифорнийского полуострова в Мексике.]. До сих пор там.

Повисает молчание. Оно разматывается, как клубок, пущенный по наклонной плоскости. Останавливаю его вопросом:

— Ну и как ты тут без нее?

Рип описывает пару вечеринок, где ему, похоже, не было скучно, и потом разные хлопоты, связанные с открытием ночного клуба в Голливуде, и бесполезную встречу с депутатом городского совета. Рип говорит, что валяется в постели с лэптопом и смотрит Си-эн-эн: мечеть в огне, во?роны на фоне багряного зарева.

— Давай повидаемся, — предлагает. — Пропустим по стаканчику, поланчуем. Есть тема.

— Может, обсудим по телефону?

— Нет, — говорит. — Надо лично. С глазу на глаз.

— Надо? — уточняю. — Тебе зачем-то надо со мной увидеться?

— Ага, — говорит. — Кое о чем потолковать.

— Я скоро в Нью-Йорк возвращаюсь, — говорю.

— Когда?

— Не знаю, — выдерживаю паузу. — Вот закончу свои дела и…

— Ага, — сипит, — тебя, конечно, могут и «свои» дела задержать… — Рип закидывает фразу, как удочку, и тянет, только убедившись, что я клюнул. — Но думаю, не прогадаешь, если найдешь часик меня послушать.

— Подожди, загляну в ежедневник.

— Ежедневник? — спрашивает. — Офигеть.

— Почему офигеть? — парирую. — Я очень занят.

— Ты ж сценарист. Чем, интересно, ты «занят»? — Голос был поначалу с ленцой, но теперь натянулся. — Небось дрючишь кого-нибудь?

— Я… с утра до вечера на кастинге.

— Вот как, — говорит после паузы. Это не вопрос.

— Короче, созвонимся.

Но Рип подхватывает.

— Ну и как кастинг? — спрашивает.

— Идет, — нервно сглатываю. — Много желающих… отнимает массу времени.

— Ага, ты очень занят. Это я уже слышал.

Смени тему, уведи от себя, подкинь сплетню, добейся сочувствия — быстрее отвяжется. Делаю финт ушами:

— Еще эта история с Келли меня добила… Не могу отключиться.

Рип выжидает.

— Да? Я что-то слышал, — и снова замолкает. — Вы разве дружили?

— Ага. Довольно близко.

Звук, доносящийся из трубки после этих слов, похож на сдавленную усмешку, будто Рип неожиданно нашел ответ на одному ему ведомую загадку.

— Похоже, он оказался в слегка непривычной для себя ситуации. Никогда не знаешь, кому перебежишь дорогу. — Обе фразы Рип произносит отрывисто, точно давясь от смеха.

Отнимаю телефон от уха и смотрю на трубку, пережидая приступ охватившего меня бешенства. Что тут можно сказать?

— Обычное дело, когда связываешься с непроверенными людьми, — продолжает Рип стелющимся шепотом.

— Под «непроверенными» ты кого имеешь в виду?

Рип отвечает не сразу и впервые за тридцать лет нашего знакомства слегка раздраженно:

— Тебе поименно перечислить?

— Ладно, Рип, я перезвоню.

— Вот-вот, перезвони. Причем чем скорее, тем лучше.

— Скажи хотя бы, о чем речь?

— Не могу. Это… интимная информация, — говорит. — Ага. Сугубо интимная.

* * *

Ближе к концу недели брожу по пятому этажу «Барнис» [Barney’s — сеть дорогих магазинов, специализирующихся на продаже дизайнерской одежды.] на бульваре Уилшир, обкурен, ежеминутно проверяю айфон в ожидании мейла от Рейн (так и не приходит), изучаю ценники на рукавах блестящих рубашек, всякие пижонские прибамбасы, ни на чем не в состоянии сосредоточиться, в голове одно: «Куда она делась?», и в мужском отделе не могу даже поддержать примитивнейший разговор с продавцом о костюме «Прада»; в итоге прибиваюсь к барной стойке ресторана «Барнис Гринграс», где заказываю коктейль «Кровавая Мэри», и потягиваю его, не снимая темных очков. Рип обедает с Гриффином Дайером и Эриком Томасом. Томас — депутат городского совета, хотя больше похож на пляжного спасателя; Рип на него жаловался, но беседует вполне дружелюбно. На Рипе хипстерская майка с черепом, для которой он явно староват, и японские мешковатые брюки; пожимая мне руку, он кивает на «Кровавую Мэри» и шипит: «Очень занят, а?»

За ним открытая терраса, где гуляет обжигающий ветер. Широко распахнутые глаза Рипа налиты кровью, и еще поражают невероятно мускулистые руки.

— Ага.

— Сценарий сочиняешь? «Парни-с из “Барнис”»?

— Ага, — усаживаюсь на табурет, стискивая ледяной бокал ладонью.

— Зарос совсем.

Провожу рукой по щеке, удивляясь густоте щетины, пытаясь вспомнить, когда последний раз брился. Это нетрудно: в день ее ухода.

— Ага.

Оранжевый блин над белым черепом майки слегка подрумянивается, а затем, наплывая на меня, шипит:

— Да, старик, ты гораздо сильнее влип, чем я думал.

* * *

Незнакомый мне тренер в «Эквиноксе» издали наблюдает, как я занимаюсь со своим тренером, и, когда перехватываю его взгляд, подходит и представляется, предлагая выпить кофейку в кафе «Примо» рядом со спортзалом. На Кейде черная футболка (слово «ТРЕНЕР» выведено на ней маленькими печатными буквами); у него пухлые губы, белозубая улыбка, миндалевидные голубые глаза и тщательно ухоженная щетина; запаха практически нет (если чем и пахнет, то антисептиком), а голос — и дружелюбный, и неприветливый одновременно; он отпивает красноватую жидкость из пластмассовой бутылки и сидит, откровенно красуясь, явно стараясь привлечь мое внимание, но за уличным столиком в тени зонта, украшенного рождественскими гирляндами, я смотрю на поток машин на бульваре Сансет, думаю про идеальное тело паренька в футболке с надписью «А У МЕНЯ МЕЧТА ОСТАЕТСЯ» [Аллюзия к знаменитой фразе Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта».] (он занимался на тренажере напротив) и вдруг понимаю, что все это может быть не случайно.

— Я прочел «Слушателей», — говорит Кейд, отрывая взгляд от мобильника. Последнее СМС его чем-то слегка расстроило.

— Вот как? — отпиваю кофе, натянуто улыбаясь, все еще гадая, зачем ему я.

— Ага, мой приятель пробовался на роль Тима.

— Круто, — говорю. — Ну а ты сам?

— Я бы хотел, — говорит Кейд. — Попасть трудно. Вы не поможете?

— А-а, — говорю, радуясь наступившей ясности. — Не вопрос. Конечно.

Вкрадчиво и с отрепетированной застенчивостью он говорит:

— Может, как-нибудь встретимся?

— Встретимся? Зачем? — Я опять сбит с толку.

— Не знаю… Просто, — говорит. — На концерт сходим, музыку послушаем…

— А-а, ну, можем.

Мимо проносится стайка девушек с ковриками для йоги под мышками, от них веет запахом пачулей и розмарина (у одной — татуировка в виде бабочки на плече), и я уже почти пять дней не разговаривал с Рейн и настолько из-за этого взвинчен, что живу в преддверии катастрофы, смотрю на бульвар и жду, когда машины начнут врезаться одна в другую, а Кейд продолжает ежеминутно принимать позы, будто вокруг него толпа папарацци, и перед входом в магазин «H&M» на другой стороне бульвара несколько человек раскатывают красную ковровую дорожку.

— Почему ты ко мне обратился? — спрашиваю Кейда.

— Подсказали, — говорит.

— Но почему ко мне? Нет, что ли, других людей?

— Ну-у… — Кейд пытается угадать цель моего вопроса. — Я слышал, вы помогаете.

— Слышал? — уточняю. — От кого?

В интонации — вызов: что, мол, слабо сказать? Принимая его, Кейд решает быть со мной более откровенным, чем собирался.

— От одного вашего знакомого.

— А точнее?

— Его зовут Джулиан. Джулиан Уэллс. Знаете такого?

Натягиваюсь как тетива, хотя вроде бы никакой угрозы. Но с этой минуты Кейд для меня уже не просто парень, а человек Джулиана.

— Знаю, — говорю. — А ты-то как с ним знаком?

— Я у него работал недолго.

— Кем?

Пожимает плечами.

— Ну, там поручения всякие.

— Вроде личного секретаря?

Кейд отворачивается с усмешкой, потом поворачивается уже без нее, но видно, что ему за меня неловко.

— Ну, типа.

* * *

Звонит Блэр, приглашает на ужин, который устраивает на следующей неделе в Бель-Эйр, и поначалу я настораживаюсь, но когда слышу, что ужин по случаю дня рождения Аланы, понимаю, зачем зовет; разговор без напряга, словно не было никаких обид, о том о сем, и кажется вполне естественным спросить: «Я могу прийти с девушкой?» — что вызывает легкое замешательство на другом конце провода и возвращает нас к исходным позициям.

— Можешь, конечно, — холодно бросает Блэр. — Кто она?

— Знакомая. Работает на нашей картине.

— А имя есть у знакомой? — спрашивает. — Профессия?

— Она актриса, — говорю. — Ее зовут Рейн Тёрнер.

Блэр молчит. Между нами вновь разверзается пропасть.

— Она актриса, — повторяю. — Алло?

Никакой реакции.

— Блэр?

— Знаешь, будет лучше, если ты придешь один, не хочу видеть ее в своем доме, — выпаливает скороговоркой. — Хорошо, что спросил: я бы все равно не впустила.

— Что так? — Это предупредительный выстрел. — Вы знакомы?

— Слушай, Клэй…

— Как же ты меня достала, — говорю. — На хрена было вообще приглашать, Блэр? В чем смысл? Опять счеты сводить? Не надоело? Больше двух лет прошло.

Выдержав паузу, она произносит:

— Мне кажется, нам надо поговорить.

— О чем?

Еще одна пауза.

— Давай встретимся.

— Говори сейчас, зачем откладывать?

— Лучше при встрече.

— Почему, Блэр?

— Телефон прослушивается.

* * *

Свернув с Сансет на Стоун-Кэньон, въезжаю в темень каньонов; у входа в отель «Бель-Эйр» сдаю машину парковщику. Пройдя по мосту мимо плавающих в пруду лебедей, попадаю в зал ресторана, но Блэр там нет; справившись у метрдотеля, выясняю, что столик она не заказывала; на открытой веранде Блэр тоже нет; хочу позвонить, но не знаю телефона. Подойдя к стойке регистрации, ловлю себя на мысли: перед выездом зачем-то спешно привел себя в порядок, хотя то, ради чего это обычно делают, отправляясь на встречу с женщиной, абсолютно исключено. Администратор называет номер, в котором остановилась мадам Берроуз.

Расхаживаю в нерешительности по холлу, потом плюю, отыскиваю нужную дверь и стучу. Когда Блэр открывает, резко прохожу в глубь комнаты.

— Что ты творишь? — спрашиваю.

— В каком смысле?

— Это исключено.

— Что исключено?

— Это, — вялым жестом показываю, что именно имею в виду.

— Мы здесь не для… — говорит она, отворачиваясь.

Блэр в свободных коттоновых брюках, без макияжа, волосы забраны в хвост (если что-то и делала с лицом — ботокс или подтяжку, — это незаметно), сидит на краю постели рядом с сумочкой «Майкл Корс», обручальное кольцо на пальце отсутствует.

— Трент постоянно держит за собой этот номер, — говорит.

— Да? — говорю, расхаживая по комнате. — А сам он где?

— Никак не придет в себя после смерти Келли Монтроуза, — говорит. — Они очень дружили. Одно время Трент был его агентом. — Пауза. — Трент помогает с организацией панихиды.

— На что ты рассчитывала, выманивая меня сюда? — спрашиваю. — Для чего я здесь?

— Не понимаю, почему…

— Это исключено, Блэр.

— Ну что ты заладил, Клэй? — говорит с надрывом. — Я знаю.

Открываю мини-бар. Не глядя, хватаю какую-то бутылку. Срываю пробку, лью в бокал. Рука дрожит.

— Но почему исключено? — спрашивает. — Из-за нее? Из-за девчонки, которую ты хотел привести ко мне в дом? — Пауза. — Из-за этой актрисы? — Еще одна пауза. — Тебе не приходит в голову, что мне это неприятно?

— О чем ты хотела со мной поговорить? — спрашиваю нетерпеливо.

— Это касается Джулиана.

— Да? Умираю от любопытства, — залпом опрокидываю бокал. — У вас был роман? Ты наставила Тренту рожки? Что?

Когда Блэр закусывает нижнюю губу, ей как будто заново восемнадцать.

— Тебе Джулиан сказал? — спрашивает. — Ты от него знаешь?

— Я ничего не знаю, Блэр, — говорю. — Ты же просила держаться от него подальше. — Пауза. — Да и какая разница? Вы уже больше года как разбежались, так?

— Значит, ты в курсе, что это он меня бросил? — говорит, запинаясь.

— Как я могу быть в курсе, Блэр?

— Он бросил меня из-за этой твари.

— Какой твари?

— Клэй, пожалуйста, не вынуждай меня…

— Я не понимаю, кого ты имеешь в виду под «тварью».

— Ту, с которой ты хотел прийти ко мне в дом, — говорит. — Он бросил меня ради нее. — Блэр делает паузу, чтобы я осмыслил. — Он и сейчас с ней.

Повисает молчание. Я нарушаю его первым:

— Ты врешь.

— Клэй…

— Врешь, чтобы удержать меня здесь и…

— Перестань! — кричит.

— Тогда я ничего не понимаю.

— Ее зовут Рейн. Рейн Тёрнер. Ты ведь с ней хотел прийти? Джулиан бросил меня ради нее. И с тех пор они вместе. — И вновь пауза для пущего эффекта. — Он по-прежнему с ней.

— Откуда… ты знаешь? — спрашиваю. — Вы же вроде не общаетесь…

— Чтобы знать, — говорит, — общаться необязательно.

Запускаю бокалом в стену.

Блэр в смущении отворачивается.

— Посуду из-за нее бьешь? Быстро она тебя… — Голос у Блэр срывается. — За каких-то пару недель…

Фиксирую взгляд на огромной вазе с цветами посреди номера — это помогает не сорваться, пока Блэр продолжает.

— Я уговорила Трента стать ее агентом — Джулиан попросил, этого было достаточно. Хотела сделать ему приятное. Думала, они просто друзья. Начинающая актриса, надо помочь… А все потому, что… — замолкает. — Потому что я его любила.

— Так вот как она оказалась у тебя в саду, — выдыхаю.

Блэр вздрагивает, словно догадавшись о чем-то.

— А у нее ты об этом не спросил, да? — Снова молчание. — Боже правый, ничем, кроме себя, не интересуешься! Неужели ни разу не задумался, как она там оказалась? — Блэр повышает голос. — Ты вообще хоть разговаривал с ней или только трахал?

— Ничему не верю.

— Не веришь?

— Нет. Потому что… она со мной.

Пошатываясь, устремляюсь к двери.

— Подожди, — почти шепчет Блэр. — Лучше мне уйти первой.

— Какая разница? — спрашиваю, утирая лицо.

— За мной могут следить…

* * *

Отправляю Рейн СМС: «Отзовись сейчас же, иначе роль отдадут другой». Получаю молниеносный ответ: «Привет Крейзи, я вернулась! Давай тусить. Чмоки».

* * *

Сижу за столом в кабинете (типа, работаю), но на самом деле не свожу глаз с Рейн, которая только вошла и теперь разгуливает по квартире, загорелая, с полным бокалом льда, спрыснутого текилой, безостановочно тараторя про мать-психопатку и сводного брата (он младше и служит в армии), и, когда плюхается в кресло в углу кабинета, я встаю и подхожу к ней, ни слова не говоря про Джулиана. Глядя на меня снизу вверх, Рейн продолжает болтать (взгляд немного рассеянный) и, не получив ответа на какой-то вопрос, трется своей коленкой о мою, и тут я хватаю ее за локоть и вырываю из кресла, а когда она говорит, что нам пора на ужин в «Дэн Тана», где заказан столик, отвечаю: «Начнем со сладкого» — и тяну к спальне.

— Пусти, — говорит. — Я голодная. Пойдем в «Дэн Тана».

— Ты же в «Дэн Тана» не хотела, — говорю, вжимаясь в нее, — ты же хотела в какой-нибудь другой ресторан.

— Я передумала.

— Почему? Кого ты боишься встретить?

— Нельзя сегодня без секса?

— Нет, — говорю.

— Слушай, — говорит, — тогда давай после ужина. Мне надо расслабиться.

Рейн гладит меня по лицу, легко целует в губы, высвобождает руку и выходит из кабинета. Иду за ней через гостиную на кухню, где она наливает рюмку текилы и опрокидывает ее одним глотком.

— К кому ты ездила в Сан-Диего? — спрашиваю.

— Что?

— К кому ты ездила в Сан-Диего?

— К матери. Сколько раз повторять?

— К кому еще?

— Кончай, Крейзи, — говорит. — Ты, кстати, поговорил с Джоном и Марком?

— Может быть.

— Может быть? — Недовольная гримаска. — Что это значит?

Пожимаю плечами:

— Это значит: может быть.

— Не смей, — говорит она, набрасываясь на меня. — Не смей, слышишь?

— Чего не сметь?

— Так меня пугать, — говорит, и лицо расплывается в улыбке.

* * *

В «Дэн Тана» нас усаживают в VIP-зале, за соседним столиком — компания молодых актеров, и Рейн не хочет, чтобы я все время оглядывался, и поглаживает ступней мою голень, но это не помогает, и только алкоголь позволяет слегка расслабиться, хотя парень у барной стойки продолжает странно посматривать на Рейн, и меня не покидает чувство, что я его видел на стоянке у «Бристол фармс» (с рукой на перевязи), но потом вспоминаю, что нет — обогнал его на мосту в гостинице «Бель-Эйр», когда шел к Блэр, а тем временем Рейн рассуждает о том, какой тактики лучше придерживаться в разговоре с продюсером и режиссером «Слушателей», чтобы те ее взяли, и как мы должны тщательнейшим образом все продумать, и как ей «суперважно» получить эту роль, поскольку второго такого шанса не будет, и я перестаю слушать, но не забываю поглядывать на парня у барной стойки, с ним еще приятель, и оба выглядят персонажами какой-нибудь мыльной оперы, и потом вдруг чувствую непреодолимое желание ее прервать.