— Неужели не понимала, что рано или поздно я тебя вычислю?
Внезапно она раскалывается. Резко поворачивается ко мне. Строчит вопросами.
— Ну и что? Тебе не все равно? Что ты устраиваешь? Забыл про наш уговор? Зачем лезешь, куда не просят? Неужели так важно, чем я занимаюсь, когда мы не вместе?
— Важно, — говорю. — В данной ситуации, чтобы ты получила то, что хочешь, это очень важно.
— Но почему это важно? — кричит. — Ненормальный!
Невозмутимо сворачиваю налево и, не торопясь, качу по Дохини.
— Не могла поиграть со мной в любовь хотя бы месячишко? — спрашиваю почти задушевно. — Так нужен был его хуй, что забыла обо всем остальном? Если быть со мной для тебя так важно, зачем же все собственными руками портить? Могла бы использовать меня, но…
— Я никого не «использую», Клэй.
— Даже Рипа Миллара?
— Рипа Миллара? — говорит. — Ну, ты точно свихнулся.
Поток встречных машин слепит фарами, и я торможу на обочине через дорогу от комплекса «Дохини-Плаза».
— Выходи. Вали нахуй отсюда.
— Клэй, — льнет ко мне. — Не надо, пожалуйста.
— Испугалась, — улыбаюсь, отстраняясь. — Смотри-ка: действительно испугалась.
— Послушай: я сделаю все, что ты хочешь, — говорит. — Что ты хочешь? Скажи, что ты хочешь, и я это сделаю.
— Прекрати встречаться с Джулианом, — говорю. — По крайней мере, пока не получишь роль.
Откидывается на спинку сиденья.
— А где гарантия, что ты действительно поможешь мне ее получить?
— Помогу, — говорю. — Но только когда расстанешься с Джулианом. А до этого палец о палец не ударю.
— Ради роли я готова на все, — говорит шепотом. — Исполню любое твое желание. Ради роли я готова исполнить любое твое желание.
Она хватает мою голову. Притягивает к себе. Крепко целует в губы.
* * *
В темноте спальни Рейн спрашивает:
— Почему именно сейчас?
— Что «сейчас»? — Подложив под спину подушку, я потягиваю водку с подтаявшим льдом.
— Завел этот разговор, — говорит. — Чуть не выбросил из машины.
— Хотел доказать, что ты мне врешь.
— Кто тебе сказал?
— Рип Миллар.
Поджимает губы, тон становится отстраненным.
— Между нами все кончено.
— Что так?
— Он больной на всю голову. — Рейн поворачивается ко мне. — Не втягивай в это Рипа. Пожалуйста, Клэй. Серьезно. Не надо. С Рипом я сама разберусь.
— Он сказал, что собирается проучить Джулиана, — говорю. — Сказал, что за себя не ручается.
— Почему нельзя, чтобы все осталось как есть?
— Я не хочу как есть… Я хочу по-другому.
— Чтобы было по-другому, — вздыхает, — мне нужны деньги.
— У тебя есть работа, — говорю. — Или в ночном клубе уже не платят?
— Меня уволили, — говорит наконец.
— Почему?
— По звонку Рипа, — говорит. — Он меня ненавидит.
Вселенная начинает расширяться. Можно слегка расслабиться. Когда ясен замысел, возможности поистине безграничны.
— Ты слышал, что я сказала? — спрашивает.
— Как так можно жить?
— Стараюсь не думать.
* * *
«Она сейчас у тебя? Где она, Джулиан? Я ведь все знаю. Меня не проведешь. Ты что, блядь, затеял? Очередное кидалово? Свою девушку под клиентов подкладываешь? Кавалер хуев. Говори, где она… Где она?.. Чтоб ты сдох, тварь. Лучше на глаза мне не попадайся, уебище: увижу — убью к чертям, богом клянусь, Джулиан. Я не шучу. Прихлопну как муху. Без сожаления — вздохну полной грудью, когда ты сдохнешь». Эту пьяную тираду я оставляю на автоответчике Джулиана, когда просыпаюсь теплой январской ночью после вечеринки, посвященной раздаче «Золотых глобусов», а Рейн рядом нет.
* * *
Перед комплексом в Калвер-Сити, где проходит кастинг, стоят два передвижных буфета, и во внутреннем дворике рабочие расставляют столы и сооружают подиум для диджея, и терраса заполнена молодыми актрисами, ждущими своей очереди (все одеты по моде восьмидесятых, и все блондинки), а затем я иду мимо бассейна и поднимаюсь по лестнице в офис Джейсона, где Джон, Марк и Джейсон отдыхают в перерывах между пробами.
— Восставший из мертвых, — говорит Джон. — Какие новости? Где пропадал?
— Дел чего-то поднакопилось, — говорю. — Сценарий заканчивал. — Кладу руки в карманы и прислоняюсь к стене расслабленно и небрежно. — По-моему, у нас есть идеальная кандидатура на Мартину.
— У меня пока никого на примете, — говорит Джон.
— Не совсем правда, — говорит Джейсон. — Мы нескольких отобрали, но кого ты имеешь в виду?
Марк смотрит на меня с легкой усмешкой, будто ему за меня неловко.
— Да, кто это? — спрашивает, но по тону вопроса ясно, что знает ответ.
— Она показывалась пару недель назад, и с тех пор у меня из головы не выходит, — говорю. — Может, еще раз взглянем?
— Как ее зовут?
— Рейн Тёрнер. Помните такую? — спрашиваю, затем поворачиваюсь к Марку: — Та, что была со мной на вечеринке.
Джейсон разворачивается к компьютеру, стучит по клавиатуре, и на мониторе возникает фотография Рейн. Джон в недоумении подходит ближе. Марк мельком смотрит на экран, потом на меня — обреченно.
— С какого перепугу? — говорит Джон. — Мартина должна быть моложе.
— Когда я писал сценарий, Мартина мне представлялась именно такой, — говорю. — Ничего страшного, если она будет немного старше.
— Очень миленькая, — бормочет Джон. — Но напрочь ее не помню.
— По-моему, старовата, — говорит Джейсон.
— Почему ты так в ней уверен, Клэй? — спрашивает Марк.
— Не знаю, просто очень ясно представляю ее себе в этой роли и хотел бы пригласить на повторную пробу.
— Это твоя новая подружка? — спрашивает Марк.
Игнорирую тон, которым задан вопрос.
— Нет, то есть, ну, как сказать… В общем, да, мы немного знакомы.
— Чья она? — спрашивает Джон. — Из какого агентства?
— «Берроуз медиа», — говорит кастинг-директор, читая с экрана. — Здесь еще указано «ICM» [International Creative Management — крупное международное актерское агентство с представительствами в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Лондоне.], но, похоже, они от нее отказались. Последний раз снималась больше года назад. — Он доходит до раздела «дополнительные заметки» и останавливается. — Вообще-то она попала к нам по звонку.
— От кого? — Это уже я спрашиваю.
Кастинг-директор щелкает мышкой. Внезапно уже никто ни в чем не уверен.
— От Келли Монтроуза, — наконец произносит Джейсон. — Келли за нее попросил.
Наступает мертвая тишина. На один долгий миг мир переворачивается с ног на голову, и происходящее напоминает немую сцену. Пальмы качаются на ветру и машут ветвями в раскрытые окна, снизу доносится плеск воды и выкрики детей, резвящихся в бассейне, в офисе все словно онемели, и похмелье, о котором я успел позабыть, возвращается при звуках имени Келли, и хочется тихонько завыть, чтобы притупить боль (пожар в груди, буханье в висках), и мне ничего не остается, как притвориться призраком, холодным и безучастным.
— М-да, это нехорошо, — говорит Джон. — Дурной знак.
— А? — говорю, нашаривая в пустоте свой голос. — Я не ослышался?
— Я суеверный, — пожимает плечами Джон. — Опасаюсь плохих примет.
— Когда это было? — обращаюсь к Джейсону. — Когда Келли насчет нее позвонил?
— Дня за два до своего исчезновения, — говорит Джейсон.
* * *
Рейн перезванивает в ответ на мое СМС: «Келли Монтроуз?»
— Куда ты вчера исчезла? — спрашиваю. — Почему ушла? Досыпать с Джулианом?
— Чтобы все стало так, как тебе хочется, — говорит, — мне сначала надо кое-что доделать.
— Что доделать? — выхожу из здания, прижимая мобильник к уху.
— Ты обещал не спрашивать.
— Я им сказал про тебя, — вдруг понимаю, что не могу разговаривать с ней на ходу. — Будет повторная проба.
— Спасибо, — говорит. — Прости, мне надо бежать.
— Сегодня вечеринка, — говорю. — Здесь, в Калвер-Сити.
— Я, скорее всего, не успею.
— Рейн…
— Дай мне день или два, и потом будем вместе, о’кей?
— Почему ты мне не сказала, что знала Келли Монтроуза?
— Все объясню при встрече, — говорит. — Пока.
— Почему ты мне не сказала, что пробу тебе устроил Келли Монтроуз? — шепчу.
— Ты не спрашивал, — говорит и вешает трубку.
* * *
Ничего не остается, как ждать вечеринки, и, поскольку ехать мне особенно некуда, торчу в Калвер-Сити, но с проб сбегаю; страх настигает меня по дороге в винный, куда отправляюсь за аспирином, и реальность похожа на алкоголический сон — ожившее прошлое, явственный шепот в ушах: «Помни, что далеко не всякого можно посвящать в свои тайны», и, кружа по внутреннему дворику, я перезваниваю по номерам пропущенных вызовов (оставляя сообщения агенту, менеджеру, фильму про обезьян, доктору Вульфу), и курю сигареты возле бассейна, и смотрю, как по волнистой бежевой стене вдоль края бассейна рабочие растягивают гирлянды, а потом меня представляют актеру, утвержденному на главную роль (Гранта — сына Кевина Спейси), и парень на редкость красив даже с бородой, которую ему пришлось отпустить для съемок в фильме про пиратов, и на расставленных по всему дворику плоских экранах начинают мелькать лица молодых актеров, но что-то кого-то не устраивает, и экраны расставляют иначе, и я знакомлюсь с очередной куколкой, победившей на очередном конкурсе моделей, и погода портится, небо затягивают облака, и кто-то спрашивает меня: «Ты чего, старик?»
* * *
Гости толпятся вокруг бассейна, и над двориком раскачиваются бумажные фонари, и звучат песни восьмидесятых, и лица у всех знакомые, хотя всем от силы по восемнадцать, и я все еще жду, что Рейн в последний момент придет, но при этом уверен, что жду напрасно. Здесь Кейд — тренер из «Эквинокса» (я и забыл, что устроил ему пробу), и теперь, зная, чем именно он занимался у Джулиана, мне неловко за свою наивность, и я стою рядом с одним из помощников Джейсона и пью водку из пластмассового стаканчика, и парень, утвержденный на роль сына Кевина Спейси, донимает меня вопросами о своем герое, и я что-то монотонно бубню, а он вдруг показывает пальцем на сову, примостившуюся на пальме, и потом я вижу ту актрису (нимфетку, в сущности), к которой клеился в нью-йоркском аэропорту Кеннеди около месяца назад, только сейчас Аманда Флю выглядит намного моложе и, переглядываясь со мной, не перестает улыбаться своему собеседнику, и тот периодически склоняется к ее уху, а другой парень прикуривает ей сигарету, и я вдруг понимаю, что перебрал.
— Ты вон ту знаешь? — спрашиваю помощника Джейсона. — Аманда Флю?
— Ага, — говорит. — А вы?
— Ага, — говорю. — Недавно ей вставил.
Помощник реагирует не сразу, но когда смотрю на него, говорит: «Круто». И потом:
— Жгучая. Ебучая. — Пауза. — А любит, видать, только взрослых дяденек.
Хорохорится, хотя слегка огорошен.
— Видать, — передразниваю, а потом уточняю: — Почему ты так говоришь?
— Разве она не из свиты Рипа Миллара?
Слежу за Амандой: как, получив СМС, она тут же кому-то перезванивает. Практически ничего не говорит, только слушает.
— Свиты? — спрашиваю.
— Ага, — говорит помощник и потом, уловив подтекст в моей интонации, добавляет: — Про это, в общем-то, все знают. У него целый штат таких, как она, — пусечек-поебусечек. — Пауза. — Я, правда, слышал, эта тот еще экземплярчик. Ширяется по-черному.
Молчу.
— Но может, вы таких любите.
* * *
При моем приближении Аманда картинно отворачивается. Оглядывается по сторонам, моргает, покусывает губу, но когда я по-свойски вклиниваюсь в ее компанию, меня уже трудно игнорировать, и на мое приветствие она отвечает огрызком холодной улыбки. Похоже, ей неприятно, что я стою рядом, что вообще к ней подошел, а может, стыдно за свое поведение в баре аэропорта и поэтому не хочется разговаривать, но я не отхожу, надеюсь на ответную реплику, и за спиной Аманды под старую песню Altered Images [Шотландская группа новой волны. Образовалась в Глазго в 1979 г.] танцует девушка, и на ее предплечье — татуировка с номером телефона.
— А? — говорит Аманда. — Приветики, — и переключает внимание на своих друзей.
— Мы в Нью-Йорке встретились, — говорю. — В аэропорту Кеннеди. А здесь ты мне СМС посылала. Если не путаю, недели четыре назад. Как дела?
— Нормально, — говорит, и вновь пробуксовка, и в повисающей тишине оба ее приятеля лезут знакомиться, и один, услышав мою фамилию, выдыхает: «Вау!» — и хочет общаться, но мне нужна только Аманда.
— Ну, точно, почти месяц прошел, — говорю, не сводя с нее глаз. — Значит, все ничего?
— Говорю же: нормально, — и потом: — По-моему, вы меня с кем-то путаете.
— Ты больше не хочешь сниматься в «Слушателях»?
Фотограф наводит на нас объектив, и то ли вспышка, то ли мой вопрос посылают Аманде сигнал к отступлению: «Мне пора».
Иду за ней по пятам.
— Эй, постой.
— Мне некогда, — говорит.
— А я говорю: постой…
Настигаю ее в коридоре, ведущем к выходу. Она вырывается.
— Хамло! — говорит.
— Я ничего не сделал, — говорю. — В чем проблема?
На долю секунды ее глаза мутнеют от бешенства, но затем вновь проясняются.
— Отстаньте от меня, ладно? — пытается улыбнуться. — Я вас не знаю. Просто понятия не имею, кто вы.
* * *
С неба слегка накрапывает, когда выхожу с вечеринки и не могу вспомнить, где бросил свой «БМВ», но в конце концов отыскиваю его в двух кварталах от комплекса (запаркован вдоль тротуара на бульваре Вашингтон) и только собираюсь отъехать, как мимо проносится синий джип, останавливаясь на светофоре в конце квартала у меня за спиной. Разворачиваюсь и пристраиваюсь за ним, волосы мокрые, руки дрожат, кто в салоне, не видно, а дождь припускает сильнее, и я еду за джипом по бульвару Робертсон в сторону Уэст-Голливуда, и за ветровым стеклом со снующими по нему дворниками омытые дождем улицы кажутся пустыннее, и на CD, который Меган Рейнольдс записала для меня прошлым летом, Бэтфор-Лэшис поет «What’s a Girl to Do?» [Bat for Lashes — сценический псевдоним английской исполнительницы Наташи Хан. Песня «Что же мне делать?» — с ее первого диска «Fur and Gold» («Мех и золото», 2006).], и молния освещает бирюзовые росписи на бетонных опорах эстакады, а потом джип сворачивает направо на Беверли, и я постоянно посматриваю в зеркало заднего вида, пытаясь понять, нет ли погони, но понять невозможно, а потом перестаю плакать и выключаю проигрыватель, полностью концентрируясь на синем джипе, который теперь сворачивает налево на Ферфакс, а затем направо на Фаунтен, а затем круто направо на Орендж-Гроув (в этот момент трезвею окончательно), и наконец — на стоянку, примыкающую к дому, где снимает квартиру Рейн. Затем из синего джипа выходит Аманда Флю.
* * *
Проезжаю мимо этого дома и сворачиваю на участок соседнего, сижу с включенным двигателем и не знаю, что делать, какое-то общее помутнение, потом все-таки догадываюсь выйти из «БМВ» и пройти по газону назад; льет дождь, но мне все равно; квартира Рейн на первом этаже двухэтажного жилого комплекса, всюду горит свет, и Рейн нервно расхаживает по гостиной, говорит по телефону, курит, и я стараюсь держаться в тени, подальше от окон; Рейн в халате, лицо опухшее, без макияжа, красивым его сейчас никак не назвать, и, хотя ей явно не до медитирования, на подоконниках горят свечи, а потом до меня доносится звук хлопнувшей двери, и Рейн убирает телефон в карман, и входит Аманда, но о чем они говорят, не слышно, даже когда Рейн начинает кричать. Аманда что-то говорит, и Рейн перестает кричать и какое-то время слушает, но потом обе впадают в панику, и, когда Аманда бросается к Рейн, вцепляясь в ее халат, Рейн дает Аманде пощечину. Аманда пытается дать ответную, но промахивается, и потом девушки кидаются друг другу в объятья и так стоят, пока Аманда не оседает на пол. Рейн перешагивает через нее и торопливо пихает что-то в спортивную сумку, стоящую на диване; Аманда в истерике ползет к Рейн, пытаясь ей помешать. Рейн швыряет сумку Аманде, и Аманда прижимает сумку к груди, рыдая. Только тут до меня доходит, что Аманда Флю — та самая подруга, напополам с которой Рейн снимает квартиру, но именно в этот момент я вынужден отвернуться.
* * *
Две беззвучные вспышки за моей спиной на мгновение озаряют угол здания, и, обернувшись, я вижу черный «мерседес», стоящий на Орендж-Гроув, и опущенное стекло со стороны пассажирского сиденья, плавно ползущее вверх. Смутная догадка: кто-то фотографировал меня перед домом Рейн и Аманды. Накатывает озноб; стараясь не смотреть в сторону черной машины, я медленно бреду по газону к своему «БМВ». Двигатель так и работает. Сажусь. Даю задний ход. Выкатываюсь на Орендж-Гроув, втыкаю первую передачу; «мерседес» пропускает меня вперед и трогается следом. Доехав до Фаунтен, сворачиваю налево. Черная машина за мной. Набираю скорость, но «мерседес» не отстает, и в зеркальце заднего вида мне видно, как он перестраивается из ряда в ряд. Газанув перед светофором на Ла-Сьенега, успеваю повернуть на зеленый. Скрежет шин по сырому асфальту — и «мерседес» тоже успевает. Пока стою на светофоре на Холлоуэй, он слепит меня дальним светом фар; свернув на бульвар Санта-Моника, стараюсь расслабиться, забыть про преследование. Но «мерседес» провожает меня до самого комплекса «Дохини-Плаза»
и ждет, пока я сдам «БМВ» парковщику и войду в холл, и я делаю вид, что не замечаю, ни как он притормаживает, ни как с ревом уносится прочь.
* * *
Я промок и дрожу и на темном балконе вынужден держать бокал с водкой обеими руками; над городом бушует гроза, и черный «мерседес» наматывает круги по Элевадо, а потом приходит СМС с заблокированного номера: «Эй, гринго, от нас не спрячешься» — с подмигивающим смайликом в конце строки, и в ту ночь мне снится паренек-призрак — сон точь-в-точь как у Рейн, только в моем паренек стоит не на кухне, а в гостиной, красивый, голый до пояса, и я все допытываюсь у него: «Ты кто?» — и он жестикулирует в ответ, мышцы на груди и плечах играют, а когда подходит ближе, я различаю татуировку дракона на предплечье и запекшуюся кровь в волосах, и посреди ночи, забредя по ошибке в гостевую ванную, я случайно смахиваю в раковину оставленные Рейн вещи, а когда зажигаю свет, обнаруживаю на зеркале выведенное красной помадой: «ВОЗЬМИ И ИСЧЕЗНИ».
* * *
Очередная вечеринка по случаю раздачи «глобусов», на этот раз в «Спаго» [Один из самых прославленных ресторанов Лос-Анджелеса. Его владелец и шеф-повар Вольфганг Пак известен помимо прочего тем, что ежегодно составляет меню и лично готовит блюда для «губернаторского бала», который проводится сразу после завершения оскаровской церемонии.], и, хотя всегда есть опасность столкнуться с кем-нибудь, кого предпочел бы не видеть, решаю поехать, а поскольку Рейн появится только завтра, еду один и почти сразу попадаю в лапы Мюриэл и Ким, которые не спрашивают, почему я не был у Блэр на вечеринке в честь Аланы, и, сфотографировавшись в обнимку со мной, куда-то отчаливают; Трент и Блэр тоже здесь, но это ничего — они не станут тратить на меня время, когда вокруг столько народу. Дэниел Картер постоянно мне улыбается — лучше бы он, конечно, не подходил, но хорошо хоть без Меган Рейнольдс, и не бежать же от него, в самом деле, и вот мы стоим (оба в футболках от Джеймса Пирса [James Perse (р. 1972) — американский дизайнер. Его однотонные, без рисунка, футболки считаются верхом шика.] и дорогих пиджаках на одну пуговицу), и Дэниел расспрашивает про «Слушателей», а я отпускаю комплимент его фильму, говорю, что был в декабре на премьере, а потом мы обсуждаем большие сборы римейка «Пятница, 13-е» [Friday, the 13th — фильм режиссера Маркуса Ниспела вышел на экраны в 2009 году; римейк одноименного фильма Шона Каннингема (1980).], особо отмечая один необычный спецэффект, и Дэниел то и дело вытягивает шею, подмигивая и улыбаясь кому-то в противоположном конце зала.
