Брюс Шелли
История Церкви, рассказанная просто и понятно
Всем тем, кто изучал у меня церковную историю и непрестанно спрашивал о смысле
Предисловие
Эта книга преследовала благую цель: провести тех, кто верит Евангелию, к встрече с их собственной историей и с более обширным миром христианства. И она достигла успеха благодаря Брюсу Шелли, столь много давшего проекту. Свой вклад внесли и его репутация, и его волнение о Церкви, и его знания в исторической науке, и зоркий глаз, и его мастерство прозаика, и деятельный опыт в работе с аудиторией…
Эту книгу тепло принимают везде и всюду, и одна из причин тому — дисциплинированность Шелли. Он всегда помнил о том, что книга предназначена для широкого круга читателей, и, как и обещал, изложил все просто и ясно. И я уверен: ему не раз приходилось совершать выбор, тот или иной, а для историка это очень болезненно. Он не стремился охватить все на свете, а решил ограничиться отдельными яркими историями — но стоит их прочесть, и возникает чувство, будто мы прикоснулись к чему-то большему. Почти каждую можно читать саму по себе. Цитат у Шелли немного: он ими не отвлекает. Если кому любопытно, отсылки даны в концевых примечаниях, а в разделах для дополнительного чтения, помещенных после каждой главы, мы с признательностью указали общие источники. Я последовал неформальному стилю Шелли, добавил концевые примечания и отметил астерисками те книги, которые рекомендую сам.
Когда тебе доверяют дополнить подобную работу — это честь. Я внес небольшие исправления, но хотел бы отдать Шелли дань уважения: на каждой странице можно ставить его личную печать. Я добавил сведения о гностицизме и его значимости в нынешнее время, о теологии ранней Церкви и Реформации, и больше всего — о стремительном глобальном расширении и преображении христианства с 1900 года (в трех новых главах). Недавняя история всегда волнует, о ней говорят без конца, но я попытался обратить внимание читателей на поразительные обстоятельства, в которых христианство оказалось и на Западе, и на «глобальном Юге». А такое явление требует объяснений равно так же, как и простой пересказ многих христианских историй.
Необходимо еще упомянуть о числах и терминологии — возможно, это для читателей окажется важнее всего. Такие выражения, как «глобальный Юг» и «мир большинства», неизбежно влекут проблемы. Без намерения нанести обиду или отстоять свою точку зрения я использую привычные термины, пусть они и не отражают в полной мере современных явлений, — просто лучшие термины пока еще не приняты повсеместно. «Запад» — это Северная Америка, Англия и Западная Европа. Термин «глобальный Юг» относится к третьему миру, считая Южную Америку, Африку и Азию и выше экватора — такие места, как Китай. Такое же раздражение вызывают термины «Дальний Восток» и «Ближний Восток», трактуемые с точки зрения Запада. Возможно, некий проницательный ученик предложит иную возможность, и мы сделаем шаг вперед. Но, надеюсь, никто из читателей не упустит из вида, что евангеликам Америки нужна более широкая система взглядов, чтобы стать причастниками великой работы, что кипит в сегодняшнем мире — созидания Царствия Божьего. Я привожу не так много чисел из проверенных источников, но мне кажется, что они, как правило, малоизвестны. Я был свидетелем тому, как мой друг, ныне покойный Уолтер Лампкин, попытался представить в Хьюстоне, штат Техас, отчет о жизни внеконфессиональных церквей. И я был поражен: во всем, что касается подсчетов, фундаменталистские церкви безупречны и непогрешимы. Но о важнейших людях, достойных самого пристального внимания, мы порой не говорим ровным счетом ничего!
Заслуживают упоминания и студенты, помогавшие с исследованиями и набором текста: это Джимми Паркс, Эшли Эшкрафт, Карл Рассел и Джоэль Бурдо. Джим Денисон, Дэниел Вестел, Пит Санчес и Рэнди Ричардс — мои друзья с немалым опытом в делах «большого мира», — часто говорили со мной о проекте, и это дало благие всходы. Дэвид Кейпс и Хизер Макмарри из издательства Thomas Nelson привлекли меня к участию, а Малея Белл терпеливо довела работу до конца. А превыше всех я благодарен моей жене Дебби. Она помогала набирать текст, оценивала его, зорко подмечала ошибки… и лучше будет просто сказать, что во всем, чем я занимаюсь, есть ее вклад.
Р. Хэтчетт
Профессор теологии и философии
Хьюстонский баптистский университет
Пролог
Много лет на двери моего кабинета висел плакат с карикатурой. Студенты, решившие задержаться и рассмотреть его, переступали порог с улыбкой. То был комикс Peanuts. Младшая сестренка Чарли Брауна, Сэлли, пишет школьное сочинение под названием «История Церкви». Чарли, стоя с ней рядом, замечает первые строки вступления: «Если писать об истории Церкви, то начинать нужно от самого начала. Наш пастор родился в 1930 году». И Чарли только и остается возвести очи горе´ — к потолку.
Многие христиане сегодня страдают от исторической амнезии. Для них время между апостольским веком и современной эпохой — один огромный провал. И вряд ли Бог задумывал подобное. Установив Пасху для детей Израиля, Он сказал: «И объяви в день тот сыну твоему… и да будет это знаком… ибо рукою крепкою Господь вывел нас из Египта» (Исх 13:8, 16). А давая манну в пустыне, Он велел Моисею поставить кувшин «для хранения в роды ваши» (Исх 16:33).
И мы еще спрашиваем, почему верующих так легко увлекают в различные культы? Потому что мы, христиане, не знаем своей истории, и часто принимаем какое-нибудь искажение христианства за чистую монету! А порой христиане проявляют поразительную, повергающую в шок духовную гордыню — хюбрис, надменность! Не имея уместного основания для сравнений, они яростно восстают, готовые защищаться до последнего: наши пути — лучшие! Наша группа — лучшая! И, наконец, многие христиане, не сумев осмыслить свои действия в широком контексте, просто вовлекаются в некую форму служения, — а когда хотят обратить свое время и силы во благо, им просто не на чем утвердиться!
Я далек от мысли о том, будто одна книга о прошлом христианства опровергнет все ошибки, превратит читателя в смиренного святого или направит на путь деятельного служения. Но любое прикосновение к христианской истории позволяет различить мимолетное и вечное и отделить преходящие увлечения от фундаментальных основ. Надеюсь, моя книга именно это и совершит.
Она рассчитана на мирян. Мы все знаем: это «обтекаемый» термин, податливый, точно воск, и мы можем сплетать из него такие узлы, какие только душа пожелает. Я преподаю первокурсникам в семинарии уже четыре десятка лет, и заключил, что и выпускники колледжей, начинающие служение, и инженер или продавец, читающие по пять книг в год — это один и тот же круг читателей. И в свете моих нынешних целей и те и другие — миряне.
Готовясь к лекции, профессор просматривает сотни книг и вбирает тысячи цитат. Я свободно заимствовал чужие идеи и описания, стремясь к лишь одному: мне требовалось, чтобы история не стояла на месте. Я попытался собрать воедино все эти ресурсы и перечислить самые полезные книги после каждой главы. А те источники, из которых я брал больше всего цитат, приведены в конце книги.
После долгих лет на кафедре я сделал еще один вывод: ясность — первый закон обучения. И потому все разделы предмета — здесь. Мы называем их веками, или эпохами: в эти века менялись сами условия жизни Церкви. Я знаю: великие эпохи не являются внезапно, как некая неведомая комета, посланница небес. В каждой мы находим следы прошлого и ростки грядущего. Но если читатель хочет добраться до сути истории, нужно лишь прочесть параграфы на титульных листах главных разделов.
Эта структура важна для единства, и потому главы устроены именно так. В каждой освещена только одна проблема. Суть ее выражена в вопросе после вступления к каждой главе. Главы почти самодостаточны, и их можно читать отдельно от других, — в этом они сродни энциклопедической статье о некоем предмете.
Можно предположить, что такой подход к проблемам оставит немало лакун. Кого-то удивит, что я не упомянул о тех или иных важных людях или неких событиях. Но у такого подхода есть свое достоинство: он показывает мирянам, сколь важна церковная история. Многие проблемы наших дней не уникальны. Они связаны с прошлым.
И, наконец, возможно, кто-то спросит: почему здесь так много биографий? Зачем столько личных историй? Опять же, ответ один: приобщение и связь. Не снимая акцента с идей, я пытался выразить мысли через личность — да и о людях, мне кажется, интересно читать.
Историки Церкви часто спрашивают: «Что есть Церковь — движение или институт?» Мне кажется, оба ответа верны, и я покажу это на страницах книги. Я говорил и о миссионерской экспансии, и о политике римских пап. Может быть, специалистам не понравится, что я не установил границы и не дал четкое определение термина Церковь. Но эта неясность возникла потому, что я верю: люди Божьи во все времена живут в конфликте идеала — вселенского общения святых — и несовершенных проявлений — конкретных людей в определенном времени и месте. Миссия Церкви во времени призывает к созданию институтов: особых правил, особых лидеров, особых мест. Но когда сами по себе институты препятствуют распространению Евангелия, а не способствуют ему, тогда и появляются движения «возрожденцев», — возвращая Церковь к ее главной миссии в мире.
