Томас оглянулся на Аннализу — она стояла у крыльца, скрестив руки на груди. Парень беззвучно попросил прощения и ослепительно улыбнулся. И в следующую минуту его обступила родня Аннализы.

Покачав головой, Аннализа зашла следом за всеми в дом. Ее лицо могло бы поспорить красками с бархатным одеянием папы римского. Даже не верилось, что все это происходит наяву.

— Погодите минуту, — скомандовал Томас окружившей его толпе Манкузо. — Значит, ты Тони, и ты Тони, и вон там стоит еще один Тони?

— И не забудь про обеих Розмари! — воскликнул лысый дядя Фредо, указывая на тетю и кузину Аннализы.

— Так даже проще, — нашелся Томас. — Я буду называть мужчин Тони, а дам — Розмари, тогда и не прогадаю.

Фредо хлопнул в ладоши:

— Вот и ладненько!

Все дружно расхохотались.

В семье Манкузо было принято вести себя по-свойски. Томаса обступили со всех сторон, расцеловали, потрясли за руку и стали засыпать вопросами на смеси английского с итальянским. Откуда ты знаешь Аннализу? Почему она о тебе не рассказывала? Где ты живешь? Где вы познакомились? Сколько у тебя братьев и сестер? Не успел он ответить, как посыпались новые вопросы. Какого года твой «Фольксваген»? Кем работает отец? Ты католик?

Аннализе хотелось завизжать во все горло.

Наконец, выбравшись из толпы Манкузо, по пути пожимая руки и целуя подставленные щечки, Томас подошел к Аннализе.

— Если верить тете Джулии, по обычаю полагается целовать в обе щеки. Не хочу показаться грубым. — С этими словами он наклонился и коснулся губами сначала одной, а потом другой щеки девушки, развеяв ее похмелье.

Аннализу окатило волной жара. Отпрянув и увидев, что вся семья на них глазеет, она махнула рукой:

— А ну прекратите.

Когда все хотя бы сделали вид, что вернулись к своим делам, Томас спросил:

— Ты теперь никогда меня не простишь?

Надо же — она краснеет, а ему хоть бы что!

— Лучше подумай о другом, — напомнила девушка, пытаясь вернуть себе утраченный авторитет. — Не забудь, что ты согласился на трехчасовой обед с моей семьей.

Томас оглянулся через плечо на ее родственников.

— И что же тут такого?

— Сам увидишь, — победно улыбнувшись, пообещала девушка.

Хотя судьба упорно сводила Аннализу с Томасом и не давала держаться от него подальше, вечер с семьей Манкузо расставит все по местам. Но все равно ей льстило его упорство.

Томас приподнял букет с маргаритками:

— Давай разыщем твою бабушку?

— Да сколько угодно. Она там.

Аннализа с многообещающей улыбкой указала, как пройти через столовую на кухню. Тетки до сих пор вспоминали, какой ужас наводила Nonna на их ухажеров. Томаса она просто-напросто сотрет в порошок.

Парень отправился на кухню без особого трепета, а зря — он шел навстречу вражескому огню. Потихоньку разогнав самых любопытных родственников, Аннализа пошла взглянуть, как с кухни полетят искры, по пути невольно наслаждаясь приятным запахом одеколона, плывущим за Томасом по пятам.

Nonna стояла у плиты и помешивала красный соус из помидоров, которые выращивала на заднем дворике и замораживала на зиму.

— Миссис Манкузо?

Nonna неторопливо обернулась.

— Да?

— Меня зовут Томас Барнс.

Nonna постучала деревянной ложкой о край сковородки, окропив фартук красными каплями. Вооружившись ложкой на манер меча, она протянула:

— Томас Барнс… — И поцокала языком, меряя Томаса взглядом. — Ты пришел за моей внучкой?

— Выходит, что так, раз я зашел ее навестить. — Если Томасу и было не по себе, он успешно это скрывал.

— Понятно, — кивнула Nonna и что-то пробормотала себе под нос по-итальянски.

Томас выпрямился.

— Для меня большая честь с вами познакомиться. Аннализа рассказывала о вас много замечательного.

Nonna обожгла внучку взглядом:

— Даже не сомневаюсь.

Аннализа могла бы добавить, что никогда не поощряла Томаса и не скрывает никаких отношений, но она не хотела задевать парня и ставить его в неловкое положение.

Шагнув к бабушке, Томас протянул ей букет:

— Это вам.

— Он что, дамский угодник? — спросила Nonna у внучки.

«Еще какой», — подумала Аннализа, но только пожала плечами — дескать, откуда мне знать?

Nonna положила ложку на подставку для столовых приборов и взяла букет. Молодые люди молчаливо наблюдали, как она расхаживает по кухне, наливая в вазу воду и ставя цветы. Водрузив вазу на подоконник над мойкой, Nonna перешла к делу:

— Ты католик?

Ну все, сейчас начнется.

— Пресвитерианин.

— Пресвитерианин? — презрительно переспросила Nonna. — Такой религии нет.

Его Сиятельство выдавил из себя улыбку.

— Так меня воспитали. Боюсь, тут ничего не поделаешь, по крайней мере сейчас.

Аннализа подняла руку:

— Он не мой парень… в смысле… мы не встречаемся, Nonna.

Nonna не сводила с Томаса взгляда. Аннализа даже немного пожалела его.

— У тебя большая семья? — задала бабушка следующий вопрос, пропустив замечание внучки мимо ушей.

— Не до такой степени, — рассмеялся Томас.

Nonna скрестила руки на груди и кивнула, словно он только что подтвердил ее худшие предположения. Посверлив парня взглядом, она спросила:

— Ты остаешься на ужин?

Аннализа опешила: вместо того, чтобы прогнать Томаса, Nonna приглашает его поужинать.

Томас не смел отвести глаза:

— С удовольствием, если вы удостоите меня такой чести.

Nonna хлопнула в ладоши:

— Va bene. Mangiamo.

«Поужинаем и покончим с этим», — решила Аннализа, надеясь прогнать незнакомые и опасные чувства, которые начали пробуждаться в ее душе.

Глава 7

Решительный молодой человек

Когда у бабушки, как нередко бывало, собиралась вся семья — в столовую приносили карточные столы и стулья со всего дома, потому что за обеденным столом помещалось не более восьми человек.

Аннализа и Томас сидели в торце главного стола рядом с Нино и его девушкой из команды болельщиц. Из граммофона, стоявшего в гостиной, как обычно, доносилось пение великого тенора Марио Ланца. Ланца единственный имел хоть какие-то шансы однажды составить компанию великой троице в лице Синатры, Кеннеди и папы римского, украшавшей парадную дверь.

Nonna по привычке не садилась ни на минуту. Она появлялась из кухни с очередным блюдом, ставила его на ломящийся от еды стол и маршировала меж рядами гостей, как генерал на плацу, командуя своими уплетающими за обе щеки солдатами.

Возмущенные взгляды Аннализы не мешали бабушке поминутно дергать Томаса, приговаривая:

— Mangia, mangia.

Когда Нино доложил в тарелку Томаса еще две котлеты размером с бейсбольный мяч, на бедолаге уже лица не было.

— А ну-ка покажи нам, «Орел Давенпорта», как едят пресвитериане.

— Я больше не могу, честное слово, — запротестовал Томас.

— Тебе не нравится моя еда? — тут же надвинулась на него Nonna с таким видом, словно он нарушил общий строевой шаг. Все голоса в столовой смолкли.

Аннализа улыбнулась. Томас сокрушенно покачал головой: во что я только ввязался?

— Нино, — обратилась к внуку бабушка, — добавь-ка ему соуса. Тогда и дело пойдет на лад.

Томас замахал руками.

— Не надо, мне все нравится. Ничего вкуснее я в жизни не пробовал… я просто объелся.

— Чепуха, — отрезала Nonna. — Если хочешь пригласить мою внучку на свидание — доедай, чтобы ни крошки не осталось. Я готовила целый день.

— Он вовсе не хочет приглашать меня на свидание, — вмешалась Аннализа.

А вдруг Nonna решила, что Томас удержит ее внучку в Миллзе? Может, она поэтому такая добрая?

— Вообще-то хочу, — осторожно возразил Томас, словно пробуя острый перец на зуб: разгорится во рту пожар или нет?

«Разгорится, да еще какой, — подумала про себя Аннализа. — Весь рот обожжешь. Ты сам не знаешь, с кем связался. Нашел кого приглашать на свидание».

По столу прокатился хохот. Одна только Nonna стояла с непоколебимым видом и ждала, когда Томас начнет есть.

— А ну-ка тихо, — скомандовала она, и все замолкли. — Томас, доедай, пока не очистишь тарелку.

Послышались новые смешки. Томас умоляюще взглянул на Аннализу.

— На меня не смотри, — против воли улыбнувшись, ответила девушка. — Ты сам напросился.

«Поделом тебе», — мысленно добавила она.

Словно боксер, собирающийся с силами после того, как чуть не ушел в нокаут, Томас взял вилку. В лице у него не было ни кровинки. Он разрезал огромную котлету и положил ломтик в рот. Все наблюдали, затаив дыхание.

Томас проглотил кусочек и картинно закрыл глаза, изображая блаженство.

— Ммм… изумительно.

Еще бы: никто не готовит лучше бабушки.

— Нино, добавь еще sugo, — потребовала Nonna.

Нино с улыбкой полил котлету и спагетти маринадом.

— Еще, еще, — хлопая в ладоши, поторапливала Nonna. — Томас, ты ведь любишь чеснок?

— Просто обожаю, — пробормотал Томас, украдкой взглянув на Аннализу. — Кстати, ты не передашь мне хлеба? — Он положил в рот еще кусочек.

Тут рассмеялась даже Аннализа. Нельзя отрицать: он держался молодцом.

Томас собрал хлебом остатки соуса.

— Не знаю, как я теперь помещусь в машину, но чего только не сделаешь ради твоей улыбки. — Ему хватило совести заявить об этом на всю комнату.