— Какой языкастый, — восхитилась тетя Джулия. — Да он просто душка. Аннализа, даем добро! Даем добро!

Девушка взглядом пообещала тете перемолвиться с ней парой словечек.

Nonna нависла у Томаса за спиной.

— Не забудь оставить местечко для il dolce.

— Il dolce? — испуганно переспросил Томас у Аннализы.

— Это десерт, — шепотом объяснила девушка.

Она веселилась от всей души, но уже начинала жалеть Томаса.

— Вот именно, десерт, — подтвердила Nonna, наконец улыбнувшись.

Томас позеленел не хуже Аннализы после вчерашнего концерта. Пожалуй, пора было за него вступиться.

— Послушайте, давайте не будем смотреть, как он ест? — обратилась она ко всем. — Ему же неловко.

Манкузо в обеих комнатах разом затрещали на двух языках, уверяя, что ей не о чем беспокоиться.

Справившись со второй котлетой и двумя кусками хлеба, Томас помахал салфеткой над головой:

— Я сдаюсь. Не судите строго. Все очень вкусно, просто я не привык к такому сытному ужину. Мама любит варить суп, но не в таких же количествах.

— Так вот почему ты такой тощий! — посочувствовал дядя Майкл.

Посмотрев на Аннализу, Томас героически добавил:

— Но место для десерта я оставил.

Аннализа упорно не отводила от него глаза. Томас так пристально на нее смотрел, что это почти походило на соревнование.

— Вот это другое дело, — одобрила Nonna. Она хлопнула в ладоши, и половина Манкузо, включая Аннализу, встали из-за стола и начали убирать тарелки.

Аннализа принесла из кухни поднос канноли и банку вишни. Кто-то прибавил звук на граммофоне в честь десерта, и Марио Ланца громко запел Night and Day.

Аннализа положила два канноли на тарелку и посыпала их сочной вишней.

— Nonna каждый год настаивает вишню на виски и закатывает в банки, — пояснила она и, понизив голос, добавила: — Можно даже опьянеть, если съешь побольше.

Томас потер лоб.

— По-твоему, это нормально — так объедаться?

— Так бывает каждую субботу. Приходи завтра в гости доедать.

Едва договорив, она пожалела, что нельзя взять свои слова обратно.

— Я в деле, — тут же согласился Томас.

Неужели он никогда не сдастся?

Сжалившись, Аннализа посоветовала:

— В следующий раз сначала откусывай понемногу. Не торопись.

— Теперь-то я понял, — ответил Томас и поднял брови: — Погоди-ка, ты имеешь в виду, что мы обедаем не в последний раз?

Аннализа покачала головой и скорчила гримасу.

— Я и сама не знаю, что имела в виду.

И правда, она еще никогда не попадала в такую переделку. Робкий голос из глубины сознания подсказывал, что такие люди, как Томас, встречаются редко, и будет глупо не попробовать, что из этого выйдет. Но другой голос гораздо громче кричал: «Разве ты не помнишь, как поступил отец с твоей матерью?»

Пока Томас сражался с канноли, Nonna не отходила от него ни на шаг. Он сравнялся по цвету с ванильной начинкой пирожных. Родня Аннализы явно гордилась его героизмом и даже готова была его принять. Если бы Нино привел домой не чистокровную итальянку и католичку, а кого-то еще — его бы пристрелили на месте.

Когда все наперебой стали прощаться с Томасом в гостиной, Аннализа вспомнила, какое это счастье — иметь такую большую семью, и, хотя девушка частенько забывала о своем везении, сейчас она сполна ощутила их любовь и поддержку. Если бы родные не окружили ее любовью, неизвестно, как бы она справлялась после смерти родителей. Ей вспомнилось, как Nonna тогда сказала в июле: «Он был моим сыном! Моим сыном!»

Когда Аннализа вышла в холодную ночь проводить Томаса до машины, вся семья опять прилипла к окну.

— Это было здорово, — признался Томас. — Честное слово, у тебя потрясающая семья.

— Потрясающая — это точно.

Но Томас был прав.

— Тебе правда повезло.

В воздухе повисла неловкость, как после свидания — хотя Аннализа никогда не бывала на свиданиях, чтобы об этом судить.

— Наверное, да.

Томас задержался возле машины и помахал родственникам Аннализы, наблюдавшим из дома. Впервые она встречала парня, у которого хватало терпения на ее семью.

Обернувшись, он сказал:

— Мне бы очень хотелось увидеть тебя снова.

Вместо того чтобы отшутиться и спрятать румянец, Аннализа поймала взгляд зеленых, словно клевер, глаз Томаса и сказала:

— Почему бы и нет.

Трудно передать, как он обрадовался ее ответу.

Они не сводили друг с друга глаз. Аннализа подумала: почему бы не довериться сердцу? Ведь Томас способен подарить ей незнакомые впечатления, вдохновить на новые картины.

— Ну ладно, хватит развлекать мою семью, — наконец прервала она молчание. — Обойдемся без объятий — тебе пора.

Томас светился от счастья, словно только и ждал от Аннализы лишь толики внимания. Она наслаждалась его довольным видом. Хорошо, что за ними наблюдала семья — иначе бы Аннализа не удержалась и поцеловала его в щеку.

— Может, дашь мне номер телефона? — добил ее Томас.

Отказать было невозможно, несмотря на всю ее стойкость.

— У тебя есть в машине ручка? — сдалась она.

— Конечно! — просиял парень и нырнул в «Фольксваген». Аннализа в жизни не видела, чтобы кто-то так летал. Записывая номер телефона на его руке, она ощутила такой же заряд энергии, что и во время поездки, когда они случайно коснулись друг друга.

Уже закрывая дверь, он предупредил:

— Я скоро позвоню, ладно? Спокойной ночи!

— И тебе тоже.

Прощальные слова вызвали приятную дрожь во всем теле. Глядя вслед уезжающей машине, Аннализа задумалась: может, именно об этом ощущении всегда толковали влюбленные девушки?

Когда все ушли, Nonna, переодетая в длинную ночную рубашку, зашла к Аннализе в комнату.

— И давно ты с ним встречаешься?

— Мы не встречаемся, — возразила Аннализа, — просто часто сталкиваемся в последнее время, вот и все.

Nonna кивнула: будто поверила на слово.

— Он хороший молодой человек.

Аннализа удивленно села в кровати.

— Ты тоже так считаешь?

Nonna подняла указательный палец.

— Но он не для тебя.

Девушка обреченно облокотилась о стену.

— А что мне было делать? Тетя Джулия позвала его в дом, ты пригласила на ужин.

— Просто из вежливости.

Коснувшись груди, Nonna устало добавила:

— Не по душе мне это. Сердце не на месте. Ведь Томас из Давенпорта, он тебе не ровня.

Аннализа прикусила губу; глаза вдруг ни с того ни с сего защипало от слез.

— Я знаю… — шепотом согласилась она, — но похоже… он мне нравится.

— Прекрасное чувство, да? — понимающе откликнулась Nonna, подавшись вперед. — Однажды, Анна, ты встретишь идеального мужчину — каким был для меня Nonno. — Она присела на край кровати и положила ладонь на ногу Аннализы. — Мой совет вряд ли придется тебе по душе, но я не лгу, потому что люблю тебя. Приятно иногда поговорить с человеком другого круга, только жить лучше с тем, кто на тебя похож.

«Или вообще оставаться одной», — подумала Аннализа.

— Наверное, ты права.

Ее воодушевление улетучилось, как воздух из проколотого гвоздем велосипедного колеса. Влюбляться в Томаса слишком опасно. Если любовь смешает ее планы — то Nonna окажется целиком и полностью права.

— Я люблю, когда ты улыбаешься, — добавила Nonna. — Вот только не хочу, чтобы ты попала в беду. А теперь будь умницей и ложись спать. В этот раз я не дам прогулять церковь.

Аннализа кивнула. Скорей бы наступил май и выпускной. Пора бежать — но не от бабушки и даже не от жизни в Миллзе. Бежать надо от Томаса. Привязанность к нему может стать непреодолимым препятствием на пути к карьере, если не проявить осторожность. Нетрудно догадаться, к чему это все приведет.

Сначала она влюбится в Томаса, потом утратит вдохновение или забросит работу. Начнет рисовать бабочек на лавандовых полях. Выпускной пролетит незаметно, а она так и будет прозябать — вероятнее всего, до тех пор, пока не выпустится Томас. Там и глазом не моргнет, как окажется под замком за синим или зеленым — уж какой там нравится Томасу — заборчиком. На память останется только охапка пустых холстов да несбывшихся надежд.

Нельзя повторять за мамой ее тупиковый путь.