Глава 10

Загородный клуб

Загородный клуб Давенпорта располагался в нескольких милях от живописного центра города, примечательного своими арт-галереями и ресторанами морепродуктов, и еще в пяти милях от священных чертогов и идеально вылизанной территории Вестона.

Когда Томас разыскал место на забитой шикарными автомобилями парковке, Аннализа окинула взглядом заснеженные поля для гольфа в обрамлении высоких елей и задумалась, каковы шансы встретить здесь Кеннеди или, к примеру, Рокфеллера. Выходя из машины, она чувствовала себя как на иголках: даже колючий мороз не смог ее встряхнуть. Разве не проще было встретиться в какой-нибудь забегаловке? Что, если ее красное праздничное платье окажется слишком скромным, а дюймовые каблуки — недостаточно высокими?

Главное здание белого цвета просто убивало своими размерами. На бесконечной террасе выстроились в ряд кресла-качалки — все кругом так и кричало о традициях и элитарности. Трудно представить, сколько сделок было заключено в этих креслах. От снобского акцента, принятого в высших кругах Бостона и Манхэттена, звенело в ушах.

— Давно ты здесь работаешь? — спросила Томаса Аннализа, поднимаясь по лестнице к главному входу. По обе стороны от дверей стояли бронзовые статуи игроков, замерших с клюшкой над головой за секунду до удара. В руках у девушки была перевязанная красной ленточкой белая коробка с приготовленным ее бабушкой панеттоне — подарок мистеру и миссис Барнс.

— Я носил сумки для гольфа с четырнадцати лет, — ответил Томас. — Или даже с тринадцати. Тут мой второй дом.

Услышав, как дрогнул его голос, Аннализа остановилась и взяла его за руку.

— По-моему, из нас двоих бояться надо мне.

— Тебе? — Томас непонимающе на нее посмотрел. — Да ты самый лучший человек, когда-либо переступавший порог этого клуба. Тебе нечего бояться. Только бы мои родители все не испортили.

— Обещаю, даже если испортят, я не буду тебе припоминать. — Аннализа поцеловала его в щеку. — Или буду, но не всерьез и недолго.

Томас завел Аннализу в холл, и ее взгляд приковала гигантская рождественская елка, которая, наверное, могла бы поспорить размерами с елкой из Рокфеллер-центра — хотя нельзя было сказать наверняка: Аннализа никогда не ездила в Нью-Йорк. На вершине сверкала золотая звезда. От восторга Аннализа даже перестала бояться — так она любила Рождество.

Томас, похоже, знал здесь всех. Сдав пальто, они потратили несколько минут на ничего не значащие разговоры с другими членами клуба, после чего Томас повел Аннализу в банкетный зал.

Музыкант в смокинге наигрывал на блестящем черном рояле God Rest Ye Merry, Gentlemen. Толпа разговорчивых щегольски одетых гостей оккупировала бар, поглощая экзотические коктейли. На столиках в обеденной зоне мерцали свечи; скатерти сверкали белизной. Со стен свисали гирлянды с колокольчиками и красной мишурой. У подоконников стояли горшки с пуансеттиями, а из окон открывался вид на частную бухту клуба. Аннализа заметила на воде свет одинокого прожектора и удивилась: неужели кто-то осмелился выйти в море в такой жгучий холод?

— А вот и она.

От толпы возле бара отделилась женщина. В руке она держала мартини с двумя оливками. Аннализа отчетливо увидела в ее лице сходство с Томасом.

— Ну наконец-то, — продолжила мать Томаса. — Где Томас прятал тебя все это время?

— Здравствуйте, миссис Барнс. Приятно познакомиться.

Миссис Барнс показалась Аннализе довольно приветливой и вовсе не страшной на вид. Может, и не стоило так бояться? Аннализа протянула подарок:

— Это панеттоне, приготовленный моей бабушкой. Рождественская традиция из Италии.

Миссис Барнс взяла коробку:

— Очень мило. Пожалуйста, поблагодари от меня бабушку.

— Не так уж мило, как вы думаете, — неловко рассмеялась Аннализа. — Сначала попробуйте: моя nonna не любит переслащивать.

Рядом с миссис Барнс появилась Эмма в длинном синем платье и со всеми поздоровалась.

Аннализа широко улыбнулась.

— Чудесно выглядишь, Эмма. Ты ведь не передумала в ближайшее время заглянуть ко мне в гости? — Аннализа прикрыла ладонью рот, чтобы не слышал Томас, и шепотом добавила для Эммы и миссис Барнс: — Кое-кто обещал мне сдать все секреты Томаса…

Девочка вознаградила ее старания улыбкой:

— Пожалуй, на это уйдет несколько часов.

Аннализа подмигнула:

— Тогда лучше не откладывать. Предлагаю встретиться сразу после Рождества, до того, как начнется школа. Как ты на это смотришь?

— Я за.

Миссис Барнс улыбнулась их дружеской болтовне.

— Я очень рада, что вы ладите. Томасу редко так везет с его девушками.

Эмма обернулась к матери:

— Все потому, что они чаще всего бестолковые.

Билл Барнс отошел от бара с улыбкой, видимо, вызванной шуткой одного из приятелей, и протянул Аннализе руку:

— Рад встрече. Добро пожаловать в клуб.

«Похоже, обойдется», — подумала Аннализа, глядя ему в глаза и пожимая руку.

На мистере Барнсе были дорогие брюки и свитер с эмблемой клуба. Редеющие волосы он продуманно зачесал так, чтобы прикрыть лысину на голове. Томас предупреждал, что его отец умеет быть обаятельным — и не солгал. Билл не отличался красотой Томаса, но напоминал его уверенной улыбкой и не стеснялся прямо смотреть в глаза. Аннализа поблагодарила мистера Барнса за приглашение — он ответил, что для него это честь.

Вначале беседа текла как по маслу. Аннализа с Томасом рассказали о том, как встретились в музее, а потом возобновили знакомство на футбольном матче.

— О, я и не знал, что ты живешь в Пейтон-Миллзе, — заметил мистер Барнс. — Я отчего-то считал, что ты учишься в Вестоне.

Аннализа искоса посмотрела на Томаса. Разве он им не сказал?

— Мне казалось, что я об этом упоминал, — ответил Томас.

Мистер Барнс раздосадованно откашлялся.

— По крайней мере, не при нас.

Пианист стал наигрывать вступление к White Cristmas. Аннализа потеребила скатерть, свисающую возле коленей:

— Я хожу в старшую школу Пейтон-Миллза.

— Вот как. — Элизабет Барнс промокнула губы салфеткой.

— Добрый старый Миллз, — язвительно протянул мистер Барнс.

Чтобы спасти положение, Элизабет, поминутно отхлебывая из бокала с мартини, стала рассказывать историю о том, как они с Биллом познакомились. Из рассказа Аннализе показалось, что их встреча была просто формальностью, но она смеялась вместе со всеми. Потом разговорилась — точнее, ненадолго выглянула из своего панциря — Эмма. Она поделилась впечатлениями о группе Stooges, которую слушала в последнее время.

Заказывая закуски и основное блюдо, Аннализа чувствовала себя кутилой и немного преступницей — что бы подумали про нее родные? Она выбрала рыбный суп и пикшу со спаржей.

Аннализа уже хотела было прошептать Томасу на ухо, что дела обстоят не так уж и плохо, когда разговор начал принимать плохой оборот. Словно теперь, когда еда заказана и с любезностями покончено, все решили, что настала пора выложить карты на стол.

— Аннализа, какой колледж ты выбрала? — спросил мистер Барнс.

Девушка почувствовала по голосу, что он перешел к сути дела.

— По правде говоря, никакой. Я… — Аннализа не хотела признаваться, что у нее нет денег на колледж. По вине отца, оставившего после смерти большой долг, она лишилась наследства. У остальных родственников тем более не было средств. Но все это не касалось мистера Барнса.

— Я художница и не вижу необходимости оканчивать колледж.

— Понятно, — сделав свои собственные выводы, подытожил мистер Барнс. — Я слышал, молодежи из Пейтон-Миллза раздают стипендии направо и налево. Странно, что ты не воспользовалась такой возможностью. Наверняка тебе есть чему поучиться, кроме живописи.

— Не сомневаюсь. Учиться никогда не вредно.

Интересно, что подумают остальные гости, если она вскочит из-за стола и воткнет в Билла вилку для крабов — или как там называется дурацкий серебряный прибор, поблескивающий слева от ее тарелки? Быстро же поменялось настроение за столом.

— Она скоро переедет в Портленд, — пришла на помощь Эмма.

— Да, это правда, — подтвердила Аннализа. — Я собираюсь вырваться из Пейтон-Миллза и переехать в большой город.

— А с какой целью? — осведомился Билл. — Куда ты денешься в городе без образования?

— Я не считаю, что художнику нужно высшее образование, — ответила на укол Аннализа.

— Ну и ну! — вмешалась миссис Барнс. — Это так смело с твоей стороны. А что ты рисуешь?

Аннализа улыбнулась, радуясь возможности сесть на любимого конька.

— Я уже давно перешла на акриловые краски, но начинала с масла — меня учила мама. Надеюсь, что Портленд поможет мне найти свой собственный голос.

— Она очень талантливая художница, — поддержал Аннализу Томас.

Аннализа благодарно улыбнулась ему и продолжила:

— У меня большие надежды на переезд в Портленд. Сами понимаете — это поможет расширить горизонты, стать независимой.

Пианист, будто подслушивающий их разговор, заиграл бодрую вариацию Jingle Bells.

— Ноль образования, зато кисти и краски при себе, — протянул Билл. — Ну-ну — мир только и ждет новых художников. — Он недобро усмехнулся, омрачив бодрые аккорды, слетавшие с клавиш рояля.