— Далеко же разлетелась эта кровь, если болота в низине, а озеро выше, в горах. — Он вздохнул. — Цветы меня не интересуют, не нужно мне ничего покупать. Эта орхидея меня привлекла тем, что не похожа на другие, растет в глуши, но нежно пахнет. Обычные мне не нужны.
Хэ Лань как будто оттаял немного, улыбнулся.
— Вы правда видели тигра? Или только слышали?
— Видел, — у Сун Цзиюя снова холод пробежал по позвоночнику. — Не знаю, почему он не напал. Должно быть, сыт, потому что сожрал разбойников, — он нервно хохотнул. — Ты что-нибудь слышал об этом звере? Часто его тут видят?
— Об этом, наверное, лучше спросить господина Ху, — рассмеялся Хэ Лань.
— Почему его? — удивился Сун Цзиюй.
— Ну как же… его фамилия звучит похоже на «тигр»… Простите, глупая шутка. Потому что его поместье в горах, и он часто охотится. Я только слышал, что этот тигр не людоед. Он убивает разбойников, но не ест их, поэтому его называют хранителем этих мест.
— Вот как? А выглядел он сытым, — Сун Цзиюй покачал головой.
Вскоре кавалькада достигла ворот и въехала в город. Однако не успели они свернуть на ведущую к управе улицу, как Сун Цзиюй услышал гулкий барабанный бой. Он подстегнул коня и, спешившись у ворот, взбежал на крыльцо.
Во дворе, возле огромного барабана, стоял старик.
— Я требую справедливости! — выкрикнул он, завидев Сун Цзиюя. — Моего сына убил демон!
Глава 3
...Погибший: Сыма Кэ
Возраст: 18 лет
Причина смерти:
Сун Цзиюй поднял голову от своих записок и выжидающе взглянул на просителя. Секретарь, ведущий протокол, повторил его движение.
Проситель, торговец тканями господин Сыма, владелец нескольких крупных лавок, очертаниями похож был на небольшой мешок риса, завернутый в парчу, но лицо у него было открытое, взгляд проницательный: видно было, что старший Сыма — благородный и образованный человек. Если бы не всклокоченные волосы и неопрятная борода, его можно было бы принять за очередного благожелателя с подарком.
— Я уже сказал вам, магистрат. Моего сына утопил злой дух.
Сун Цзиюй подавил тяжелый вздох. Кун-цзы ничего не писал о духах, и чиновникам следовало у него поучиться.
— С вашего позволения, мы осмотрим тело. Почему вы уверены, что это был дух?
— Потому что это не первая жертва! — Сыма бессильно уронил голову, закрылся рукавом. — Я говорил ему! Я говорил не ходить пьяным к реке, не кататься в лодке! Я всегда велел ему сразу же идти домой! А он… Его дружки сказали, что он отошел облегчиться за ивой… и там… там она схватила его, чертовка, демоница! Утащила в воду и исчезла на дне! Сынок! Я же говорил тебе… я же всегда говорил…
— То есть ваш сын пьяным пошел к реке облегчиться… и утонул? — переспросил Сун Цзиюй.
Господин Сыма взял себя в руки, сдержанно кивнул.
— Именно так. Он утонул, потому что злой дух утащил его в воду. Спросите у его дружков! Они видели ее!
Все было ясно, но Сун Цзиюй не стал ничего говорить. Лишь спросил:
— Вы обмолвились, что это не первый случай?
— Да. Но то был какой-то простолюдин…
— Помните ли вы его имя, господин Сыма?
Господин Сыма не помнил. Сун Цзиюй хмыкнул. Что-то такое вертелось в голове… Ладно, потом.
— Можем мы осмотреть тело вашего сына сейчас?
Старик задумался, но в конце концов тяжело вздохнул, признавая необходимость.
— Дабы поспособствовать справедливости… Только прошу, не тревожьте его слишком грубо.
— Разумеется, — кивнул Сун Цзиюй и велел подать повозку.
К воротам явился судебный лекарь, за ним скованной походкой шел Хэ Лань с сундучком.
Вопреки мрачному поводу и натертой о седло заднице, он был воодушевлен: на щеках играл румянец, большие темные глаза превратились в довольные лучистые щелочки.
— Настоящая работа! — провозгласил он. — Никогда еще не осматривал трупы!
— Тише, — холодно сказал Сун Цзиюй, оглянувшись на повозку господина Сыма. — Прояви немного уважения, если уж с сочувствием не задалось.
Тот по-детски надул губы.
— А вы сочувствуете?
«Сочувствую ли я убитому горем отцу, чей никудышный сын напился и утонул в реке? Пожалуй, — признал Сун Цзиюй. — Но Хэ Ланю об этом знать не обязательно, и так обнаглел, посмотрите на него — еще и недоволен, что отчитали!»
Удостоив юнца лишь сумрачным взглядом, он вскочил в седло.
* * *
Поместье Сыма представляло собой мрачное зрелище: пусть семья и не бедствовала, но что толку в деньгах, если потратить их суждено на похороны сына? Банты из небеленой ткани уныло колыхались на ветру, служанки, развешивающие белые бумажные фонари, прятали опухшие от слез лица. Сидя подле лакированного гроба, две женщины жгли ритуальные деньги.
Сун Цзиюй остановился в стороне, поджидая, когда господин Сыма объяснит им, для чего прибыли гости. Выслушав его, женщина постарше, должно быть, мать погибшего, поднялась на ноги, тяжело опираясь на руки мужа и дочери.
— Господин магистрат… Наш мальчик, он бы никогда… Он хорошо плавал… Это все она, утопленница! — старуха залилась слезами. — Злая девка! Вы уж найдите ее, господин магистрат… Ради моего А-Кэ…
«Что они думают, я буддийский монах и умею изгонять нечисть?» — с раздражением подумал Сун Цзиюй.
— Гибель вашего сына будет расследована, госпожа Сыма, — сухо ответил он.
Она мелко закивала, благодаря, и Сун Цзиюй с трудом прервал ее. Резковато, пожалуй: она тут же молча ушла, даже не предложив ему чаю. Дочь господина Сыма бросила на него осуждающий взгляд и, догнав мать, крепко взяла ее под руку, уводя в дом.
Сун Цзиюй вопросительно посмотрел на господина Сыма, и тот, прерывисто вздохнув, кивнул, отошел, не в силах смотреть. И к лучшему — утопленники, по опыту Сун Цзиюя, выглядели малоприятно. Он дождался, пока приставы, закрывшие лица пропитанными специальным маслом повязками, снимут с гроба тяжелую черную крышку, и отступил в сторону, давая лекарю подойти.
Тот поклонился господину Сыма, поклонился убитому и принялся за работу. Рядом с ним, прямо на полу, расположился поскучневший Хэ Лань с переносной тушечницей и кистью. Лекарь касался трупа деликатно, словно боясь потревожить, и вполголоса что-то говорил помощнику. Тот за ним явно не успевал: писал он медленно, то и дело глядя в пространство и шевеля губами, словно вспоминая, как пишутся слова. Лист, который он потом с поклоном передал Сун Цзиюю, выглядел грязно, как черновик с детскими упражнениями: анатомического рисунка почти не было видно за разноразмерными иероглифами.
Лекарь заметил это и тяжело вздохнул, покачав головой.
— Прошу, господин магистрат, не сердитесь на глупого ученика. После я сам перепишу все набело для отчета. Не знаю, разобрали вы или нет… — он постучал длинным узловатым пальцем по рисунку. — Следы на шее, вот тут. Его чем-то душили, но не веревкой. И в легких воды самая малость, словно он задохнулся прежде, чем успел наглотаться.
Сун Цзиюй нахмурился. Неужели и правда убийство?
— Покажите, — велел он, и лекарь, подавив вздох, осторожно отогнул воротник несчастного.
Вот она, лиловая полоса на шее. И верно, с трупными пятнами не спутаешь. Очень интересно.
Рядом засопели — Хэ Лань тоже подобрался к гробу и с интересом глядел внутрь.
Сун Цзиюй выпрямился.
— Душили сзади или спереди? Каково орудие убийства?
— Линия толстая, непрерывная, — лекарь двумя пальцами раздвинул складку на белой вспухшей шее трупа. — Не пересекает саму себя. С вашего позволения, господин магистрат, я предполагаю, что его душили сзади. Возможно, шелком.
Сун Цзиюй окинул покойника взглядом. Крупный молодой мужчина. Все говорят о «демонице», но разве могла женщина — а в злого духа Сун Цзиюй не верил — задушить такого здоровяка, пусть даже он был вдрызг пьян? Вот если бы она столкнула его в воду и притопила, скажем, веслом…
Он вдруг вспомнил: дело о гибели слуги Ли! Которого нашли в камышах в одном исподнем… Его ведь тоже задушили. Верно, это он — тот самый простолюдин, о котором говорил господин Сыма…
Сун Цзиюй потер переносицу. «Второй день как магистрат, и уже приходится расследовать двойное убийство», — подумал он. Неужели его и правда преследует злой рок?..
* * *
Вернувшись в управу, он вызвал просительницу по делу погибшего Ли Суня. Вскоре ее привели; скромно одетая молодая женщина так оробела, что не смела поднять глаз и долго не могла вымолвить ни слова. Мало-помалу от нее удалось добиться, что работала она на кухне поместья того самого судовладельца Ма Юнси, а муж ее прислуживал старшему молодому господину.
— Как ваш муж оказался в ту ночь на берегу реки? — Сун Цзиюй старался говорить мягко.
— Отправился в «Золотую иву» передать молодому господину, чтоб возвращался домой, да так и пропал, господин магистрат, — дрожащим голосом ответила она. — Наутро рыбаки нашли его в камышах неподалеку от старой ивы… В управе никто не стал разбираться, решили, будто в веселом доме слугу тоже напоили как следует, и он решил искупаться лунной ночью. Господин Ма тоже так подумал… рассердился, что я донимала этим господина магистрата… Да только А-Сун никогда не полез бы в воду, он совсем не умел плавать! Я глупая женщина, но мужа своего знаю.
