Вдруг во тьме под старой ивой зажегся огонек фонаря, качнулся в сторону Сун Цзиюя.

Тот положил ладонь на рукоять меча.

— Кто здесь?

Хэ Лань неслышно выступил из тьмы.

— Это я. Вы задержались дотемна, и я… взял на себя смелость вас встретить, — он стрельнул глазами в сторону. — Вы высокий, красивый и хорошо одеты. Убийца может на вас позариться.

Сун Цзиюй удивленно посмотрел на него. «И ты, что ли, собираешься меня защищать?» — хотел спросить он, но в последний момент сдержался. Порыв юноши благороден, пусть и бестолков, ни к чему его высмеивать.

— Спасибо за заботу, — мягко сказал он. «Высокий, красивый»… В столице его внешности доставалось меньше комплиментов. Что сказать — захолустье…

— Я возвращаюсь в управу. Ты… кстати, где ты живешь?

— Я сплю под столом в кабинете учителя, так что нам по пути, — беспечно ответил юноша.

— Как это под столом? — неприятно поразился Сун Цзиюй. — Так не пойдет. В павильоне магистрата много комнат, он жил здесь с семьей — можешь занять одну.

Хэ Лань приподнял тщательно выщипанные брови.

— Но это ваши покои. Вы хотите, чтобы я прислуживал вам? Я мало в этом смыслю.

Сун Цзиюй озадаченно поглядел на него.

— Мне не нужны слуги, там просто есть место, — терпеливо объяснил он. — Тем более что не сегодня-завтра я перееду. Впрочем, как хочешь.

— Конечно, я хочу! Но… не знаю, прилично ли. — Хэ Лань отвел глаза. — Что подумают в управе?

— А что они могут подумать? — Сун Цзиюй вздернул брови. Да даже если что-то подумают, кто осмелится болтать?

— Что вы по-особенному относитесь к вору, который только-только решил исправиться. Может быть, я обманул вас, втерся в доверие…

— Я забочусь обо всех своих людях, — сухо ответил Сун Цзиюй. — А если кто-то будет болтать подобное — долго ему на службе не удержаться. Можешь поселиться с моими слугами, если тебе так будет удобнее.

Хэ Лань улыбнулся так, что ямочки проступили на щеках, и кивнул.

— Спасибо, господин Сун! Я позабочусь о вас.

— О себе позаботься, — Сун Цзиюй усмехнулся.

* * *

Позже, уже лежа в постели, он против воли припомнил эту улыбку: ямочки на щеках, изящно приподнятые уголки глаз… Давно ему никто так не улыбался — весело, искренне. В столице цензору Суну доставались лишь заискивающие усмешечки… Впрочем, давал ли он кому-нибудь поводы для радости? Даже Лун-гэ в последнее время… Он задумался о Лун-гэ…

…И, должно быть, провалился в сон, потому что карие глаза Лун-гэ вдруг позолотило солнце, и вместо него перед ним возник Ху Мэнцзы с остановившимся тигриным взглядом. Вот он приблизился на шаг, и Сун Цзиюй невольно отступил. Нельзя показывать этому наглецу слабину! Но как не отступить, когда это уже никакой не Ху Мэнцзы, а самый настоящий тигр, огромный, медовый, с черными полосами. «Он почуял мою кровь», — понял Сун Цзиюй, схватился было за меч, но меча не было.

— Ланлиньского прекрасного вина густ золотистый аромат… — проговорил тигр низким, раскатистым голосом и облизнулся, подступив еще ближе, и вдруг встал на дыбы, уронил тяжелые лапы на плечи Сун Цзиюя, впечатывая его в стену…

* * *

Его разбудил пронзительный крик петуха. За окном серело подступающее утро. «Скоро рассветет», — подумал Сун Цзиюй и перевернулся на спину, пытаясь вспомнить, что ему снилось: тигры, драконы, хоровод призрачных девушек над водой, вихрь белых и черных орхидей…

Он поднялся и, не надев рубахи, вышел во внутренний дворик павильона — поупражняться с мечом, стряхнуть сонную муть.

Когда он закончил и умылся, на террасе был уже накрыт завтрак. Жу Юй налил ему чаю.

— Господин, мы закончили приводить главный дом в порядок, можно переезжать. И кабинет ваш облагородили. Но вот сад… Это же лес какой-то! Мыслимо ли благородному человеку…

— Прекрасно, перевозите вещи. Хэ Лань сегодня ночевал у вас?

Жу Юй помрачнел и кивнул. Он явно хотел сказать еще что-то, аж ноздри раздувались, но изо всех сил сдерживался.

— Что такое? Говори, — Сун Цзиюй внимательно поглядел на него.

— Вы… при всем уважении, господин… — Жу Юй вздохнул. — На нем же пробы ставить негде. От такого добра не жди.

— Будь это так, разве служил бы он до сих пор в управе? — сухо спросил Сун Цзиюй. — Каждый человек заслуживает шанса на исправление. Хэ Лань пока ничем себя не запятнал, относитесь к нему соответственно его статусу — он, я напоминаю, помощник лекаря.

Жу Юй тяжело вздохнул, прижал поднос к груди, будто ребенка.

— Как прикажете, господин. Вы человек благородный, всех судите по себе.

В его устах это звучало как оскорбление, да он и сам это понял — быстро поклонился и исчез прежде, чем получил выволочку.

* * *

Утро Сун Цзиюй провел за разбором бумаг — искал похожие случаи, но больше утоплений за этот год не было. Оставалось побывать в речных борделях, но только Сун Цзиюй собрался туда поехать, как явился Ху Мэнцзы, как всегда, в прекрасном настроении, одетый даже не в красный — рыжий какой-то халат с золотой искрой. На зеленом поясе все та же подвеска, в волосах шпилька, изогнутая, как стебель лотоса на волнах.

И как всегда секретарь не успел доложить: сунулся в дверь осторожно.

— Господин Ху спрашивают вас, — прошелестел он и исчез.

Ху Мэнцзы рассмеялся.

— Действительно, спрашиваю! Не пришлось ждать новоселья, свиделись с вами снова… — он обернулся через плечо. — Где ты там застрял, собачья душа?

В дверь осторожно просочился невысокий белокожий юноша, с головы до ног одетый в черный и зеленый шелк. Он походил на изящную фарфоровую куколку и являл бы собой прелестное зрелище, если б не массивный, дурно пахнущий сверток в его руках.

— Господин Ху, — Сун Цзиюй поднялся из-за стола. — Что это у вас?

— Речной дракон отдал мне кое-что, — Ху Мэнцзы едва не щурился, как довольный кот. — Не знаю, это ли вы искали, но я сразу решил, что вам будет интересно. А касательно того, о чем вы спрашивали: дракон утверждает, что это не дух, а вполне живая, обольстительная женщина.

Сун Цзиюй некоторое время смотрел на него, пытаясь понять, издеваются над ним или нет. Но тот, как обычно, просто лучился самодовольством и на глупца похож не был. Скорее уж на сумасшедшего.

— Разверни, — велел юноше Сун Цзиюй. И где этот Ху только набрал таких смазливых слуг? Впрочем, с этим благородным господином все ясно было еще в первую встречу — поверхностный человек, стремящийся пускать пыль в глаза. Все-то у него должно быть самое лучшее, самое красивое.

В свертке оказались халат, бывший когда-то синим, черная атласная шапочка с крупными жемчужинами и пояс, не то черный, не то сиреневый. Ткань задубела и позеленела от тины, пошла пятнами плесени, но еще просматривалась изящная вышивка — разнотравье, яркие цветы. Жемчуг и бусины тоже чудом уцелели.

— Так, — Сун Цзиюй поднял взгляд на Ху Мэнцзы. — И что это такое?

— Одежда малыша Сяньфэна. Я помню этот узор и эту шапочку, — Ху Мэнцзы прикрыл нос рукавом и отошел подальше, указывая на тряпки веером.

— Вы нашли ее в реке? — Сун Цзиюй внимательно осмотрел вонючие тряпки. Кликнув пристава, он велел сходить в поместье Ма и узнать, не пропадал ли у молодого господина какой наряд. Судя по тому, как тот горевал по оторванному рукаву, пропажу такой красоты Ма Сяньфэн точно запомнил бы, как и его слуги — наверняка был скандал, и не один…

— Речной дракон отдал мне ее. Пришлось, разумеется, устроить обмен и бросить в воду несколько кувшинов прекрасного вина, но чего не сделаешь ради магистрата Суна!

— Я признателен, — Сун Цзиюй суховато улыбнулся. Может быть, «Речной дракон» — это кличка местного бандита? Похоже, все следы ведут в порт. Бандиты, нищие, весь сброд должен собираться там…

Он вдруг вспомнил разговор с Хэ Ланем.

«Где гуляют богатые господа, там и нищие просят подаяния».

Гуляют богатые господа… Одеяние молодого господина… Слуга молодого господина в одном исподнем… Обольстительная женщина… Мог Ли Сунь взять хозяйскую одежду, чтобы покрасоваться на свидании? И убийца приняла его за молодого господина Ма? Тогда она могла принять за него и Сыма Кэ, ведь молодые люди вышли из борделя вместе. А когда поняла, что просчиталась во второй раз…

— Господин Ху. Поместье Ма у реки? — спросил он, сам еще не вполне понимая, для чего спрашивает.

Ху Мэнцзы удивленно приподнял брови.

— Да, на Львиной улице, где и ваше, но на другом конце. Дома старой знати и всех, кто хочет ею казаться, стоят вдоль берега.

— И сады во всех этих домах разбиты так же, как мой? — сердце заколотилось. — С прудами, питающимися от реки?

— Да, я, кажется, рассказывал вам, это самый простой способ подвести воду, но…

Пруды, питающиеся от реки… Карп, застрявший в проломленной решетке…

Детали головоломки встали на место — Сун Цзиюй даже услышал, как щелкнуло в голове.

Он бросил бумаги на стол.

— Извините меня, господин Ху. Мне срочно нужно уехать, — сказал он, цепляя к поясу меч.

Что ответил ему господин Ху, он даже не услышал. Лань Сы, привычный к таким вылазкам, немедленно подвел Бархата к воротам, завидев господина. Конь, чувствуя настроение хозяина, храпел и гарцевал, распугивая стражников.