— Люблю. Вы знаете какие-нибудь? — Хэ Лань вынул полотенце из его безвольных рук и принялся аккуратно вытирать каждую прядь.

— Увы. — Сун Цзиюй налил себе еще чаю. — Я не верю в призраков, духов, проклятья и прочие сказки. А истории со службы — это скучно. Впрочем… В моей семье была старая нянька, очень суеверная. Говорили, что она закатила ужасный скандал, когда для меня выбрали имя, в честь моего прапрапрадеда, кажется… Она кричала, что вспоминать имена времен династии Вэй плохая примета, что это навлечет на меня проклятье… Однако мой пра-прапрадед прожил долгую жизнь и никак не был связан с падением династии — впоследствии я ничего не нашел о нем в архивах, а рассказать было уже некому. Как бы там ни было, родители няньку не послушали и все равно назвали меня в его честь. Все детство она нашивала на изнанку моих одежд какие-то обереги…

— О вас так заботились… Вы, наверное, старший сын. — Гребень, пахнущий можжевельником, коснулся его висков. — Ваше имя мне знакомо. Я как будто знал одного Цзиюя… Но совсем не могу вспомнить.

— Возможно, у нас были разные иероглифы. Мое имя еще и пишется по-старому, сейчас в иероглифе «цзи» иные нижние черты… — Сун Цзиюй прикрыл глаза. Его снова охватила истома, но сейчас он не хотел бороться с ней. Еще немного посидеть вот так, наслаждаясь легкими прикосновениями… А потом пойти в архив.

— Какие сложные вещи вы говорите. Я свое-то имя не знаю, как правильно написать… Когда-то мне показывали, но я все забыл. Надеюсь, там тот же знак, что в слове «синий». А не тот, что в рисовой каше или названии цветка, — Хэ Лань скрепил его волосы лентой внизу, почти у самых кончиков, и принялся разминать плечи, на этот раз — через одежду. В его прикосновениях не было той же уверенной силы, что раньше, он словно спрашивал позволения.

Сун Цзиюй тихо вздохнул и расслабился. Он только сейчас почувствовал, насколько устал. Обезумевший от ужаса Ма едва не утопил его, да и синяков понаставил, отбиваясь… Лань Сы всегда посмеивался над тем, какая нежная у ученика кожа, как легко на ней остаются синяки и ушибы. А Лун-гэ говорил, что это признак породы.

— Я могу сделать вам настоящий массаж, — Хэ Лань нажал чуть сильнее. — Вы совсем не отдыхаете, мышцы будто камень…

Следовало, конечно, отказаться. Но в конце концов, Хэ Лань — помощник лекаря. Это вовсе не предосудительно… ведь так?

— Попробуй. Пожалуй, тебе нужно на ком-то тренироваться.

— Тогда раздевайтесь и ложитесь, сейчас я принесу подушку, чтобы вам было удобнее. И масло, — Хэ Лань огладил его затылок, собирая выбившиеся пряди, и немедленно сбежал. Неужели боится, что господин магистрат передумает?

Сун Цзиюй передумывать не собирался. Он разделся до штанов и при помощи вернувшегося Хэ Ланя устроился на широкой кушетке, где обычно стоял чайный столик.

— Учитель рассказывал мне, как важно, чтобы ци свободно текла по телу, — промурлыкал Хэ Лань, неспешными движениями втирая масло. — А я раньше даже не задумывался об этом… Просто делал, как показывал мой господин.

— Очень хорошо, — пробормотал Сун Цзиюй. Что это, интересно, за господин может быть у вора и зачем он учил его подобным вещам?..

— Не думайте, я не занимался ничем предосудительным, — Хэ Лань будто прочитал его мысли, ввинтился пальцем в какую-то болезненную точку под лопаткой. — Знаю я, что обо мне говорят.

«Жу Юй! Язык без костей», — раздраженно подумал Сун Цзиюй, но лишь промычал неопределенно.

— Я всегда думал… что я свободный человек… Делаю, что хочу и с кем хочу, никому меня не купить. Но… — Хэ Лань надавил на поясницу. — Иметь достойного господина оказалось приятно…

«Я не буду спрашивать», — сказал себе Сун Цзиюй. И тут же спросил:

— У тебя был покровитель? Что с ним случилось?

— Я говорил не о нем, а о вас, — Хэ Лань вдруг запрыгнул на него верхом, нажал на плечи сильнее. — Мой… покровитель был лентяем и пьяницей, обиженным на весь мир. Дни рядом с ним мне казались бессмысленными. Но все же он научил меня массажу, сказал, что так я всегда найду себе пропитание.

— Работать в управе… нравится тебе больше? — Сун Цзиюй старался дышать размеренно.

— Конечно… Учитель серьезный и благородный человек, а господин магистрат… — тяжесть исчезла, — …настоящий герой.

— Я вовсе не герой, — Сун Цзиюй приподнялся на локте и хотел было встать, но перед глазами вдруг потемнело, словно в горячей бадье пересидел.

— Конечно, герой, вы ведь спасли человека, — Хэ Лань настойчиво уложил его обратно. — Вы чувствуете движение ци?

Сун Цзиюй послушно лег. Что он чувствует… хороший вопрос.

Хэ Лань вздохнул как будто разочарованно, спрыгнул с него.

— Молчите, значит, не чувствуете… Пожалуй, этот слуга плохо старается, — он разочарованно поцокал языком. — Перевернитесь на спину.

— Ты не слуга, — Сун Цзиюй со вздохом перевернулся. Пожалуй, кое-что он все же чувствовал: усталость. Неловкость. Он ведь в управе все же, а не в бане.

— Нет ничего плохого в том, чтоб служить, — Хэ Лань присел рядом, взял его руку, принялся массировать большим пальцем ладонь. — Тем более такому господину, как вы.

— Хватит подлизываться, — Сун Цзиюй усмехнулся и закрыл глаза.

— Разве я подлизываюсь? — Хэ Лань коснулся кончиками пальцев его груди, задумчиво обвел красную родинку-точку, надавил слегка туда, где билось сердце. — Я не умею, мой господин.

Сун Цзиюй почувствовал, как сердце пропустило удар, другой, и хотел резко встать, но мышцы словно в мягкий тофу превратились, получилось лишь приподняться на локте.

— Хэ Лань, это слишком…

Тот стрельнул глазами вниз и немедленно убрал руки.

— Простите, эта техника подходит не для всех. Если вам неприятно… простите. Я плохо старался.

Сун Цзиюю не хотелось говорить про свою внезапную слабость. Этот юноша уважал его, при нем хотелось быть сильным и властным, уверенным в себе магистратом. Никто еще не смотрел на него вот так, снизу вверх, — это он всегда ощущал себя самым молодым, вечным «подающим надежды юношей». Особенно рядом с Лун-гэ.

— Я не привык бесцельно лежать. Давай выпьем чаю, — вздохнул он. — А потом мне нужно сходить в архив…

— Вам нужно поспать, — Хэ Лань поднялся. — Ваш слуга, кажется, забрал постель… Но есть моя. То есть я могу вам ее уступить.

— Он все равно за мной приедет, когда не дождется дома, — Сун Цзиюй принялся одеваться. Его вдруг пробрало холодом от мысли, что Жу Юй уже приходил — пока они были заняты, и подумал черт-те что. Слушать потом его ворчание до конца жизни. И уговоры найти хорошую девушку…

Он присел к столу и налил им обоим чаю.

— Можешь считать своей комнату, где жили мои слуги.

— Спасибо, господин, — Хэ Лань принял чашку из его рук, улыбнулся смущенно, но тут же посерьезнел. — Но все-таки, я ведь не сделал вам больно?

— Нет, больно мне не было, — Сун Цзиюй вздохнул и подумал, что это, верно, возраст: как может сердце забиться медленнее от массажа? Раньше все было бы наоборот. — Прости, что прервал. Ты сделал все, что хотел?

Хэ Лань с улыбкой прищурился.

— Нет… Я хотел больше.

Сун Цзиюю отчего-то стало не по себе от его тона.

— О чем ты? — настороженно спросил он.

Мальчишка усмехнулся, встал. Потянулся медленно.

— Пусть это будет загадка. Спокойной ночи, господин магистрат.