Глава 6

В последующие три дня расследование никак не продвинулось: Ким Су Ён буквально в воду канула, а от господина Ху, обещавшего достать книгу, не было ни слуху ни духу.

Стража по приказу Сун Цзиюя перевернула вверх дном не только все цветочные лодки, но и сам порт. Распотрошили склады, поймали парочку контрабандистов, даже в лачугах рыбаков пошарили, но девчонка так и не нашлась. Все, что получил Сун Цзиюй, — ворох проклятий на свою голову: недовольные торговцы, владельцы складов и капитаны костерили его по всем корчмам на чем свет стоит, что помешал работе — сколько сделок сорвалось!

Сун Цзиюй пообещал выплатить всем щедрую неустойку, но тем самым навлек на себя уже гнев казначея при управе. Тот устроил безобразную истерику о ненужных расходах и унялся лишь после того, как Сун Цзиюй пообещал ему, что лично проверит бухгалтерскую книгу на предмет растрат. Иначе в чем беда, в казне на такие случаи должны быть деньги.

От этого скандала у Сун Цзиюя изрядно разболелась голова. Он уже хотел сдаться и позвать Хэ Ланя, но тут в управу пришел новый посетитель.

Впрочем, слово «пришел» не отражало всей помпы. Гость торжественно прибыл — в наглухо закрытом синими шторами паланкине, да не просто так, а в сопровождении двух грозного вида головорезов. Они таким громким рычанием и ругательствами разгоняли людей, что Сун Цзиюй даже выглянул во двор.

Как раз вовремя, чтобы заметить некоего человека в шляпе с белой вуалью, поспешно выбравшегося из паланкина и прошмыгнувшего в открытые ворота. Шляпа, впрочем, была лишней — вряд ли кто-то, кроме молодого господина Ма, мог позволить себе халат с такой изысканной вышивкой в виде павлиньих глаз на шелке цвета индиго.

— Я же велел ему сидеть дома! — раздраженно высказал Сун Цзиюй небу, но то промолчало. Ничего не оставалось, как крикнуть страже: — Пропустите молодого господина Ма и отведите в мой кабинет.

На этот раз секретарь не вбежал трусливо, а вошел торжественно (насколько позволяла душераздирающе скрежещущая по полу дверь).

— Молодой господин Ма Сяньфэн к магистрату Суну!

Ма Сяньфэн отстранил его, с порога поклонился.

— Магистрат. Прошу прощения за то, что нарушил ваш приказ, но я не привык сидеть сложа руки. Я прибыл сообщить, что мои слуги привезли подарки в ваше поместье. Я также вызвал плотника и архитектора, они приводили в порядок наш собственный сад и заслуживают всяческого доверия.

— Молодой господин Ма, — голова болела все сильнее, и Сун Цзиюй потер переносицу двумя пальцами. — Разве вам не известно, что я не принимаю подарков? Ни от кого. Никогда. Будьте так добры послать своих людей все забрать. Включая плотника и архитектора.

«Еще и сад ему мой не понравился».

Он ожидал, что Ма Сяньфэн возмутится, но тот вдруг заметно пал духом, его узкое, утонченное лицо приобрело печальное выражение.

— Что ж… я так и сделаю, если мой спаситель того желает. Но… но прошу, примите хотя бы это, — он извлек из-за пазухи парчовый футляр. — Я расписал его для вас и имел наглость… набросать несколько простых строк.

И вот что с ним делать? Несколько строк он набросал. Отказать — будто щенка ударить.

Сун Цзиюй со вздохом принял подарок и осторожно извлек из футляра веер.

Молодой Ма действительно обладал талантом. Несколькими оттенками серого и зеленого он изобразил вид на реку и горы в туманной дымке. Одинокий лодочник с шестом задрал голову в остроконечной шляпе, любуясь стаей диких гусей.

Написанные изящным почерком строки гласили:

Дикий гусь с перебитым крылом провожает летящую стаю,
Крик тоскливый его бесконечно мне сердце томит.
Друга я рукавом от первого снега укрою
И отправлю слугу за горячим и пряным вином.

Он не успел дочитать, как Ма Сяньфэн вдруг мертвой хваткой вцепился в веер. Щеки его пылали.

— Нет, я передумал! Рисунок вовсе не хорош, стихи еще хуже, эта жалкая вещица вас недостойна!

Сун Цзиюй в изумлении разжал пальцы, позволив ему выхватить веер. Неужто юноша не так понял выражение его лица и оскорбился?

Но это и к лучшему. Сун Цзиюю нечего было ответить на эти пылкие попытки подружиться. И когда он успел стать таким скучным стариком?.. А ведь всего десяток лет назад он сам смотрел вот так на Лун-гэ, не веря своему счастью: как же, в его скучной, одинокой жизни вдруг появились чувства возвышенные, как у героев «Клятвы персикового сада»! Он ощущал себя Юй Боя, внезапно встретившим на дороге жизни дровосека Чжун Цзыци, понявшего его музыку.

Вот только жизнь сложнее красивых легенд о «родственных душах». Кто может называться «чжицзи» — истинно знающими друг друга? Даже десять лет для этого, оказывается, не срок…

— Сяньфэн, — мягко сказал он. — Отправляйся домой, пожалуйста, и не выходи без надобности. Убийца все еще на свободе.

— Разумеется, я больше не потревожу вас! — На несчастного жалко было смотреть, кажется, даже белки глаз порозовели. — Не подумайте, что я… Я всего лишь хотел спросить, могу ли называть вас старшим братом!

Сун Цзиюй вздохнул. Все равно что пинать щенка…

— Только не при моих подчиненных. И… ты талантлив, Сяньфэн, не стоит себя принижать. Это очень изящный подарок.

Ма Сяньфэн в волнении отложил веер на стол, схватил Сун Цзиюя за руки, крепко сжав.

— Ни слова больше, старший брат. Я знаю, что ты пытаешься сказать, не нужно утешать меня. Эти стихи значат, что я желаю тебе вернуться в столицу, только и всего! Отец говорил, что вы… не сами выбрали это назначение. И я сочувствую, что вам пришлось тут оказаться, возиться с нами…

В дверь без стука протиснулся улыбающийся Хэ Лань с подносом.

— Магистрат, учитель послал вам… — Улыбка сползла с его лица, взгляд похолодел. — О. Вы заняты. Прошу прощения.

Сун Цзиюй осторожно освободился от горячей хватки юного Ма.

— Я благодарен вам за искренние пожелания, — он мягко похлопал Ма Сяньфэна по плечу. Что за наказание! Юнец, похоже, навоображал себе невесть что. Хорошо, что в таком возрасте эти помрачения ума не длятся долго. — А теперь идите. Я дам вам Лань Сы в сопровождение, — он крикнул приказ в приемную и повернулся к Хэ Ланю.

— Что послал мне учитель?

Ма Сяньфэн поклонился, резко развернулся и вышел, не говоря ни слова. Так и забыв веер на столе.

Хэ Лань даже не кивнул ему вслед, отвернулся, снял крышку с принесенной гайвани.

— Лекарство. От головной боли, — процедил он.

— Спасибо, — с благодарностью откликнулся Сун Цзиюй. И как лекарь догадался, что у него разболелась голова? Или это был не лекарь, а сам Хэ Лань?

Сун Цзиюй улыбнулся, на душе потеплело. Давно о нем так не заботились…

— Еще секретарь передал какое-то послание, — Хэ Лань придвинул синий конверт с гербом семейства Цюй, поклонился и молча направился к двери, прямой, как деревянная фигурка. Что-то с ним было не так, и Сун Цзиюй не выдержал, отложил конверт.

— Что-то произошло, помощник лекаря Хэ? — спросил он ласково, будто пытаясь развеселить обиженного ребенка.

— Нет. Все в порядке, — ровным голосом ответил тот, не поворачиваясь. — Не думайте обо мне, я всего лишь слуга. Лучше позаботьтесь об утонченных чувствах юного господина Ма… — он сглотнул и отвернулся снова. — Ма Сяньфэн — замечательный, благородный человек.

Сун Цзиюй удивленно поднял брови. Слуга, значит… Сказать бы, что слуги не устраивают сцен, но на память пришел Жу Юй.

Он вздохнул.

— Если тебя что-то гнетет, я выслушаю.

Хэ Лань отошел к столу.

— Вы обменялись веерами. Так прелестно, очень возвышенно. — Он взял веер, раскрыл его и засмеялся горько. — Я даже прочитать не могу… Наверняка красивые стихи.

Сун Цзиюй вспомнил кривые иероглифы в отчете и, кажется, начал догадываться, в чем дело.

— Грамотность и умение вести красивые речи — это еще не все, — мягко сказал он. И подумал, что это несколько лицемерно звучит от человека, сдавшего экзамен на высшую оценку.

Хэ Лань дернул плечом в ответ, не поднимая глаз.

— Мне недоступно не только это. Я… подлое существо. Даже представить чувства господина Ма мне невозможно. Простите.

Сун Цзиюй хотел сказать ему, что образованность и утонченность достигаются учением, но мальчишка уже выбежал из кабинета. Ну пусть остынет, разве магистрат ему нянька?

Он пожал плечами и, придвинув к себе конверт, открыл послание.

Из конверта выскользнул плотный гладкий лист бумаги, на котором уставным почерком написано было приглашение отужинать в резиденции Цюй.

Сун Цзиюй глухо зарычал сквозь зубы. Да когда ж они усвоят, что подлизываться бесполезно?

«Впрочем, — подумал он, — это одно из самых старых аристократических семейств в городе, наверняка их предки знавали Сунов. Не посетить их было бы совсем уж невежливо. К тому же гун Цюй наверняка знает о здешних порядках… К примеру, кто чем владеет, кто кого покрывает. Может всплыть нечто интересное. Тот бордель… У него ведь есть владелец, который легко провозит туда бесправных рабынь из Корё…»

Он вздохнул. Придется потерпеть для дела. Остается лишь надеяться, что никакого пылкого юного сына или внука у господина Цюя нет, еще одна драма его в гроб загонит…