«Интересно, — подумал Сун Цзиюй. — Как бы не найти в таком виде и этих».

Пришел Жу Юй с горячим обедом. Сун Цзиюй выслушал его многословные жалобы на кухню в управе, вздохнул и все же велел заняться поисками дома. Жу Юй просветлел и умчался выполнять поручение.

До самого вечера Сун Цзиюй занимался мелкими делами, по которым с утра вызвал ответчиков, и закончил, лишь когда дело шло к закату.

Поднявшись из-за стола, он потянулся, лениво размышляя, стоит ли выйти ужинать в город или просто завалиться спать, но тут дверь снова распахнулась со знакомой легкостью, и на пороге показался Ху Мэнцзы.

— Солнце еще не село, но благородный муж уже может позволить себе удалиться от дел, — провозгласил он, небрежно кланяясь. — Кажется, это цитата, но, убейте, не могу вспомнить, откуда.

— Не припомню ни у кого такого мудрого изречения, — фыркнул Сун Цзиюй. — Чем я могу вам снова помочь, господин Ху? И, кстати, как вы все время просачиваетесь сюда без доклада?

— Просто сказал вашим увальням, что вы меня ждете. Как они могли не поверить мне, благородному господину? — «благородный господин» вальяжно присел на край стола, кончиками пальцев придвинул отчет о последней стычке с разбойниками. — В этом городе все знают меня и мою семью.

— Но вы не пришли к городским воротам встречать мою персону, — с интересом констатировал Сун Цзиюй.

— Разумеется, не пришел. Что такого вы можете мне дать, чего у меня нет? — тот открыл дело, пролистал без интереса. — Я не занимаюсь контрабандой и не уклоняюсь от податей, как лао Ма, не скрываю отвратительное поведение своего сынка и зятя, как гун Цюй, не отнимаю у бедняков землю, как… ну да не будем об этом. Я просто живу в свое удовольствие и — спасибо моим предкам — ни в чем не нуждаюсь.

— Но все же вы здесь, — Сун Цзиюй резковато прижал обложку свитка пальцем, захлопывая дело.

Господин Ху отдернул руку, укоризненно взглянул на него.

— Я не хвастовства ради сказал, что все в этом городе меня знают. Не будь это правдой, как бы я выторговал для вас скидку на усадьбу Пэя? — он спрыгнул со стола. — Идемте, до темноты успеете ее посмотреть.

Сун Цзиюй глядел на него, не зная, плакать ему или смеяться. Вот пристал, будто медом ему тут намазано!

С одной стороны, стоило дать Ху Мэнцзы возможность отплатить добром за спасение. С другой — не станут ли болтать, что он принял помощь этого Ху, и не повалят ли снова с подарками? Утром была полная приемная, он все отправил обратно.

«Впрочем, — подумал он, — это все равно неизбежно».

— Ну что же, ведите.

Ху Мэнцзы достал веер и принялся обмахиваться, довольный.

— Это недалеко, мы сможем дойти пешком, — он двинулся вперед, совершенно не обращая внимания, следует за ним кто-нибудь или нет. — Небольшое поместье в строгом стиле, Пэи — династия военачальников, поэтому никаких излишеств. Кто там из них сейчас жив… Пэй Силунь?

Пэй Силунь, насколько известно было Сун Цзиюю, вскрыл себе вены в знак протеста, после того как император Чжун-ди заморил голодом его отца. Впрочем, ожидать особой образованности от повесы не стоило.

— А что, если я хочу дом с излишествами? — не удержался он от вопроса.

Ху Мэнцзы снисходительно усмехнулся через плечо.

— Вы-то? Такой строгий и правильный бессребреник?

Сун Цзиюй решил принять это как комплимент. Господин Ху начинал забавлять его; к тому же, судя по оговоркам, он многое знает об этом городе. Возможно, пригласить его выпить — не такая уж дурная идея.

Они вышли из управы и неспешно двинулись по улицам куда-то на восток. На Сун Цзиюя в его темно-синем облачении с серебряным фазаном на груди смотрели, кланялись. Перешептывались за спиной.

Прошел навстречу мальчик-подросток в лазурной курточке, важно державший фонарь с надписью «Ма», а за ним дюжие носильщики с паланкином на плечах. Вышитая шторка паланкина приоткрылась, показалось улыбчивое лицо самого лао Ма.

— Магистрат Сун! Прогуливаетесь?

«Следил ты за мной, что ли», — с неудовольствием подумал Сун Цзиюй.

— Приветствую господина Ма, — он суховато кивнул. — Прогуливаюсь.

— Господин Ма! — сладко пропел Ху Мэнцзы и поклонился. — Какая встреча! Вы не к певичкам ли направляетесь? Прошу, не занимайте мою малышку Цзиньлань, я так давно не видался с ней! Магистрат Сун, вам непременно нужно послушать, как малышка Цзиньлань играет на пипе! Словно фея в наш бренный мир спустилась!

Господин Ма криво ухмыльнулся, словно лимон надкусил.

— Я сегодня ужинаю дома, с семьей, мне, старику, не угнаться за молодыми. Вы уж развлеките магистрата Суна за меня. Может быть, он почувствует себя свободнее в вашем обществе. Доброго вам вечера, господа.

Шторка упала, заколыхавшись, носильщики, неподвижно стоявшие, как каменные изваяния, продолжили свой путь.

«Обиделся, — удовлетворенно подумал Сун Цзиюй. — А все же есть польза от этого Ху. Пусть считают, что новый магистрат ленив и только притворяется строгим. Может, свободнее станут в его присутствии».

На улице тем временем закипала вечерняя жизнь: народ постепенно заполнял улицы, у порогов кабаков надрывались зазывалы, грохотали телеги, пахло жареной рыбой. Ху Мэнцзы лавировал сквозь толпу с непринужденной грацией; было в его походке что-то звериное, и если бы Сун Цзиюй не видел своими глазами его полную беспомощность на той дороге, решил бы, что перед ним — непревзойденный мастер кунг-фу. Впрочем… Кто знает, что еще этот человек скрывает, кроме поэтической натуры.

— Как ужасно, что вас видят со мной, — Ху Мэнцзы сбавил шаг, поравнявшись с ним. — Я пьяница и повеса, значит, верно, и вы такой же. Совсем не умеете выбирать себе друзей.

— Вы сами заманили меня в эту ловушку, а теперь картинно сокрушаетесь? Что вы за человек такой, господин Ху? — Сун Цзиюй усмехнулся. Его мало заботило, что о нем подумают — лишь бы не мешало работе.

* * *

Остановившись перед некрашеными, потемневшими от времени воротами, Ху Мэнцзы снял с пояса ключи, повозившись, отпер замок и приветственно махнул рукавом.

— Вот теперь ловушка открыта. Добро пожаловать, магистрат Сун.

Усадьба Пэев пусть и не интересовала уже бывших владельцев, но все же выглядела достойно: кто-то подмел дворик, заменил бумагу на окнах, по крайней мере в павильонах внешнего двора. Мебель всю давно вывезли, и здания просто стояли темными пустыми коробками.

Сад выглядел диковато: зеленый пруд вонял тиной, вороны вразнобой долбили клювами по крыше беседки, подъедая семена вяза, пионовые кусты казались живыми и дышащими — столько в них пряталось воробьев.

— Осторожно, здесь могут водиться змеи. И призраки, — Ху Мэнцзы отломил веточку миндаля.

— Пусть вы назвали меня аскетом, но готов ли я жить в лесу… — пробормотал Сун Цзиюй, заглядывая в пруд. В черном «окошке» среди затянувшей поверхность ряски вальяжно проплыл золотой карп размером с руку. Он похож был бы на величественного дракона, если б не плешивая спина — словно кто-то безжалостно выдрал драгоценные чешуйки.

— Рыбы чем-то болеют? Возможно, с водой что-то не так? — Сун Цзиюй нахмурился. Осушать пруды, заполнять их вновь… слишком дорого и хлопотно.

— О нет, это один лишь золотой господин такой невезучий. Мне сказали, что в решетке шлюза образовалась дыра, и он попытался сбежать в реку, да застрял, — Ху Мэнцзы подразнил чудовище веткой. — Так бился, что ободрал всю спину! Но дыру заделали, беспокоиться не о чем.

— Решетку? Значит, пруды в саду питаются от реки?

— Удобно, не правда ли? — Ху Мэнцзы подразнил другую рыбу, но и та осталась к нему равнодушна. Достоинства у нее было побольше, чем у этого легкомысленного господина. — Это, верно, потомки тех карпов, которых запустила сюда жена старого генерала Пэя! Всегда смотрел на них, и хотелось всех повыловить, до того они аппетитные! Но госпожа пригрозила, что вовсе перестанет меня пускать! Строгая дама, под стать своему муженьку-вояке!

Сун Цзиюй понял, что запутался в генералах. В столице он о военных-Пэях точно не слышал, разве не выродился этот клан давным-давно в мелких чиновников? Впрочем, возможно, он не так понял…

— Так вы друг семьи… — он нарочито вздохнул. — Я думал, вы мне услугу оказываете, а оказалось — о чужом благе печетесь.

Ху Мэнцзы рассмеялся. Смех у него был низкий, мелодичный.

— Почему же все не могут остаться в выигрыше? Взгляните, к примеру, на эти яблони! — он, подобрав полы халата, подбежал к трем кряжистым деревьям, склонившим друг к другу кроны. Часть веток усохла, но среди зеленеющей листвы болтались несколько краснобоких яблок. — Не обращайте внимания на неприглядный вид, у этих яблонь самые сладкие плоды на всем юге! Весной девушки хоронили их опавшие лепестки, никто не посмел бы выбрасывать такое сокровище! Летом, в день рождения юной госпожи, на них накидывали алый шелк, чтобы и деревья могли покрасоваться в праздник. Подождите, сейчас сами поймете!

Он обхватил ствол ближайшего дерева и потряс. Упала пара желтых листков, но ничего не произошло.

— Ах… растерял я сноровку, постойте… — он пнул дерево. На этот раз не упало даже листа.

Сун Цзиюй сделал вид, что рассматривает что-то на земле, лишь бы скрыть улыбку. Чего доброго, изнеженный господин Ху обидится.