— Я не мог больше спать, сэр, — кротко ответил Оливер. — Мне очень жаль, что я огорчил вас, сэр!

— Ты проснулся час тому назад? — спросил еврей, бросив злобный взгляд на мальчика.

— Нет! О нет! — ответил Оливер.

— Ты уверен в этом? — крикнул еврей, принимая угрожающее положение.

— Клянусь честью, сэр! Клянусь, что нет! — ответил Оливер.

— Полно, полно, мой милый! — сказал еврей, переходя к прежней манере говорить и, поиграв немного с ножом, положил его на прежнее место. — Я и сам это знаю, мой милый! Я хотел попугать тебя. Ты хороший мальчик. Ха! Ха! Хороший мальчик, Оливер! — Еврей потирал руки и слегка хихикал, продолжая с некоторым смущением посматривать на ящик.

— Ты видел что-нибудь из этих красивых вещей, мой милый? — спросил еврей, прикрывая ящик рукой.

— Да, сэр!

— Ага! — сказал еврей, бледнея. — Все это мое, Оливер, мое собственное. Я храню их, чтобы мне было чем жить на старости лет. Люди зовут меня скрягой, мой милый! Только скрягой, вот и все.

Оливер подумал, что старый джентльмен действительно скряга, если при таком количестве дорогих вещей живет в такой грязи. Затем он решил, что, быть может, любовь его к Доджеру и другим мальчикам заставляет его быть бережливым, а потому, взглянув на него с уважением, попросил позволения встать.

— Разумеется, мой милый, разумеется, — ответил старый джентльмен. — Стой… Там, в углу подле дверей стоит кувшин с водой. Принеси его сюда, а я дам тебе таз, и ты умоешься, мой милый!

Оливер встал, прошел через комнату и на минутку остановился у дверей, чтобы поднять кувшин. Когда он повернул голову, ящик уже бесследно исчез.

Не успел он умыться и все убрать, вылив грязную воду за окно по указанию самого еврея, как пришел Доджер в сопровождении весьма оживленного молодого товарища, которого Оливер видел накануне с трубкой во рту и которого ему теперь формально представили под именем Чарли Бетса. Все четверо сели за завтрак, состоящий из кофе и горячих булочек с ветчиной, принесенных Доджером в шляпе.

— Ну-с, — сказал еврей, искоса поглядывая на Оливера и в то же время обращаясь к Доджеру, — надеюсь, что вам удалось поработать сегодня утром, мои дорогие!

— Здорово! — ответил Доджер.

— Усердно! — прибавил Чарли Бетс.

— Добрые мальчики! Хорошие мальчики! — сказал еврей. — Что ты достал Доджер?

— Два бумажника, — ответил молодой джентльмен.

— С подкладкой? — спросил еврей.

— И даже очень красивой, — ответил Доджер, вынимая два бумажника с зеленой и красной подкладкой.

— Не так тяжелы, как следовало бы, — сказал еврей, — тщательно их осмотрев внутри, — но очень аккуратно и чисто сделаны. Ловкий работник, не правда ли, Оливер?

— Да, сэр, очень, — ответил Оливер, на что мистер Чарли Бетс расхохотался во все горло к великому удивлению Оливера, решительно не видевшего ничего смешного в том, что происходило вокруг него.

— А ты что достал, мой милый? — спросил Феджин Чарли Бетса.

— Платки, — ответил мистер Бетс, вытаскивая четыре платка.

— Прекрасно, — ответил еврей, внимательно рассматривая их. — Очень хорошего качества, очень. Ты нехорошо наметил их, Чарли; метки следует выкалывать иголкой, и мы научим Оливера, как это делается. Сделаешь нам это, Оливер? Ха-ха-ха!

— Если вам угодно, сэр! — ответил Оливер.

— Хотелось бы тебе так же ловко добывать платки, как добывает их Чарли Бетс, хотелось бы? — спросил еврей.

— Очень даже, сэр, если вы научите меня, — ответил Оливер.

Мистеру Бетсу и этот ответ показался смешным, потому что он снова разразился хохотом, который едва не кончился его преждевременным удушением вследствие того, что кофе попал не туда, куда следует.

— Совсем дитя малое! — сказал Чарли, придя в себя.

Доджер погладил Оливера по голове и сказал, что мало-помалу он всему научится. Старый джентльмен, заметив, что Оливер вспыхнул, переменил предмет разговора и спросил, много ли публики было на месте казни? Это еще более удивило Оливера. Судя по ответам, оба мальчика были там, и он никак не мог понять, когда же они успели поработать.

По окончании завтрака веселый джентльмен и оба мальчика занялись весьма любопытной и необыкновенной игрой, которая велась следующим образом. Веселый джентльмен положил табакepку в один из карманов брюк, записную книжку в другой, часы в карман жилета, а цепочку от них повесил на шею; бриллиантовой булавкой он скрепил ворот рубашки, плотно застегнул сюртук, а в карманы его положил носовой платок и футляр от очков, затем взял палку и заходил взад и вперед по комнате, изображая из себя старого джентльмена, гуляющего по улице. Он останавливался то у камина, то у дверей, делая вид, будто внимательно осматривает окна магазинов. По временам он оборачивался, чтобы посмотреть, нет ли воров, и старательно шлепал себя по карманам, дабы удостовериться, не пропало ли что-нибудь. Все это он проделывал так забавно и естественно, что Оливер хохотал до слез. Оба мальчика тем временем непосредственно следовали за ним, стараясь, чтобы он не заметил их, а когда оборачивался, мгновенно отскакивали в сторону. Но вот Доджер выступил вперед и пошел ему навстречу; поравнявшись с ним, он как бы случайно наступил ему на ногу, а Чарли Бетс споткнулся о него сзади, и в то же время с поразительной ловкостью и быстротой оба стащили табакерку, записную книжку, часы, цепочку, булавку, платок и даже футляр для очков. Старый джентльмен осмотрел карманы и закричал, что у него все стащили.

Та же игра повторилась еще несколько раз, а вслед за тем в гости к молодым джентльменам пришли две молодые леди. Одну звали Бет, другую Нанси. Волосы у обеих были замечательно густы, но не особо красиво закручены на затылке; чулки и башмаки у обеих грязные и рваные. Их нельзя назвать хорошенькими в настоящем смысле этого слова, но лица у них были цветущие, и с виду они казались здоровыми и бойкими девушками. Их непринужденные и вежливые манеры очень понравились Оливеру, и он подумал, что это очень хорошие девушки.

Посетительницы долго оставались в гостях. На стол поставили водку, потому что одна из молодых леди заявила, что она чувствовала, как холодно у нее внутри. Все очень весело и оживленно разговаривали между собой. Наконец Чарли Бетс объявил всем, что теперь время побродить, после чего Доджер, Чарли и обе молодые леди ушли, получив предварительно несколько монет на гостинцы от любезного старого еврея.

— Видишь, милый мой, — сказал Феджин, — какая веселая жизнь у нас, не правда ли? Они теперь ушли на целый день.

— Они уже кончили свою работу, сэр? — спросил Оливер.

— Да, — ответил еврей, — то есть если им неожиданно не попадется чего-нибудь на пути, а если попадется что-нибудь, то они, мой милый, ни за что не пренебрегают этим; все зависит от обстоятельств. Бери с них пример, мой милый, бери пример, — продолжал еврей, постукивая железной лопаткой, чтобы придать больше силы своим словам. — Делай все, что они тебе укажут, и слушай их советов, особенно Доджера, мой милый! Он будет когда-нибудь великим человеком и тебя сделает таким же, если ты позволишь ему руководить собой. А что, голубчик, не висит ли мой носовой платок из кармана? — спросил еврей.

— Да, сэр! — ответил Оливер.

— Попробуй-ка его вытащить так, чтобы я не почувствовал этого; ты видел ведь, как они это делали, когда мы играли утром.

Оливер придержал дно кармана одной рукой, как это делал Доджер, а другой осторожно вытащил платок.

— Вытащил? — воскликнул еврей.

— Вот он, сэр!

— Ловкий же ты мальчик, мой милый, — весело сказал еврей, одобрительно гладя Оливера по голове. — Я еще не видел такого способного мальчика. Вот тебе шиллинг. Если ты и впредь будешь так делать, то из тебя выйдет величайший человек в мире. А теперь иди сюда, я хочу показать тебе, как надо выводить метки с платков.

Оливер никак не мог понять, какое отношение имеет карман старого джентльмена к тому, что он сделается великим человеком. Но подумав, что еврей его хозяин и, следовательно, должен все это знать лучше, поспешно последовал за ним к столу и скоро совершенно углубился в свое новое занятие.