Вскоре вернулся Эрни. В отличие от Пети он отсутствовал намного дольше, и первоначально это показалось Олегу хорошим знаком. Однако его задумчивый вид поставил его в тупик. Эрни вернулся такой же угрюмый, как и Петя: на своей волне, не обращая на него внимания. В руках он держал бутылку с водой, и по всему было видно, что возвращается он не с разведывательного поиска, а с перекуса.

— Что там был за шум? — спросил Олег у него. — Что ты нашел?

Эрни некоторое время не отвечал, потом скосился на него, будто не сразу понял, что Олег обращается к нему. Попросил повторить вопрос, но тут же улетел в соседний отсек и не стал его слушать.

В недоумении Олег сам отправился на разведку. В соседних отсеках никаких поломок он не нашел, да и не могло быть: сломайся тут что-нибудь, и приборная панель забьет тревогу. А если что-то ударилось снаружи об обшивку, то оно никак не попадет во внутреннее пространство корабля. Многослойной броне «Сапсана» мелкие камешки не помеха, а более крупные валуны, наоборот, не проделают отверстие в челноке, а разорвут его на куски. Олег решил осмотреть корпус снаружи целиком, насколько хватит обзора из иллюминаторов.

Ему повезло, и он с первого раза нашел источник шума: прямо за стеклом на уровне нижнего отсека он увидел что-то непонятное. Круглый черный шар, прикрепленный к внешней обшивке корпуса. Он резко контрастировал с белой поверхностью и появился он явно после взлета. Да и вид у него был неестественно инородный. Не могли инженеры прикрепить к боку такой непропорционально выпирающий предмет. На черной матовой поверхности ничего не отражалось. Шар походил на неизвестный человеческий спутник.

Олег снял перчатку, протянул к нему руку и тут же в голове у него что-то щелкнуло. Ему показалось, будто кто-то открыл у него в черепе крышку, вставил в отверстие шланг и налил рядом с мозгом теплой воды. И стало сразу так приятно, все волнения унеслись прочь. Все тело неожиданно согрелось, ощущение невесомости создало впечатление, что он лежит в ванной и единственное, что ему сейчас надо делать, это расслабляться.

Олег посмотрел на свою протянутую руку и подумал о том, какая грубая на ней кожа. Всю жизнь, сколько он себя помнит у него руки были твердые, как наждачная бумага, и кремы никакие не помогали. Еще когда он служил в Германии в радиовойсках, им выдавали в месяц по два тюбика, один с защитным кремом, другой увлажняющий. Он всегда их путал, потому что эффект у них был одинаковый: несколько минут приятного запаха и один час бархатистой кожи, после чего руки снова грубели. Чтобы постоянно поддерживать их в хорошей форме, пришлось бы регулярно, раз в час, смазывать их кремом. Так никаких тюбиков не наберешься.

«Что это? Приступ?»

Вот у Пети мягкие руки. Может быть, потому, что он блондин, а у блондинов какие-то особенные отношения с солнцем.

Олег медленно поплыл в сторону Пети, спросить, нет ли у него крема. Сейчас, когда у него много времени, он решил, что самое подходящее занятие для него — это придать своим рукам надлежащее состояние. Он передвигался с помощью ног, упираясь в стены, поклажу и перегородки, руки он держал сведенными и без перерыва массировал кожу на ладонях.

Петю он нашел на верхней палубе рядом с пассажирами. Тот бил кулаком по головам манекенов с видом крайнего удовольствия. Лицо его стало красным от усилий, а дыхание сбилось.

— Ты что делаешь? — спросил Олег.

— Балуюсь.

— А мне можно?

— Да.

Олег подплыл к ближайшему манекену и занес руку, чтобы ударить, но тот был так похож на человека, что у него сердце защемило. Он разжал кулак и опустил руку. Ему вдруг стало жалко манекенов, которых бьет Петя.

— Зачем ты это делаешь?

— У них в головах фиксаторы перегрузок. Хочу разыграть инженеров внизу, пусть думают, что же там происходило с манекенами, отчего возникли такие перегрузки.

— Я тебя хотел спросить о чем-то, — припомнил Олег.

— О чем?

— Я не помню, забыл. Может быть, ты знаешь, о чем я хотел спросить?

— О том, как делают кленовый сироп? — предположил Петя.

— Не знаю, может, и про это. А как его делают?

— Я тоже не знаю. Наверняка из клена.

— Ну да, логично.

«Точно приступ!» — прорвался издалека тихий голос.

— А Эрни знает, из чего делают кленовый сироп? — спросил Олег.

— Не уверен. Он не из тех, кто знает все на свете.

— А из каких?

— Из тех, кто все умеет.

— Если он умеет все на свете, значит, он умеет делать кленовый сироп, — заключил Олег. — Поэтому знать все на свете и уметь все на свете почти одно и то же.

— Да, иди у него и спроси. Если узнаешь, обязательно сообщи мне, этот вопрос надо решить немедленно.

Олег отправился искать Эрни, а Петя остался бить манекенов. Никогда в жизни Олег не чувствовал себя так уютно, он словно отсек от себя все лишнее и стал чистым духовно и физически. Пузо по-прежнему было при нем, но даже оно, казалось, дополняет его, и он бы был совсем другим, неполноценным, если бы лишился его. В этот момент Олег оказался так близко к нирване, что продлись момент чуть больше, и он смог бы считать себя очередным Буддой.

«Борись!»

Эрни завис на нижней палубе у пульта связи. Он смотрел в пустой экран с напряженным видом.

— Эрни, — позвал Олег.

Никакого ответа.

— Эрни. Что ты делаешь?

Молчание.

— Я тебе мешаю?

— Я занят, чего тебе?

Экран был выключен с самого старта, никто его не включал. Однако Эрни смотрел на него с видом охотника, готовый в ответ на неожиданную вспышку света вскинуть руку и сказать: «Вот она!»

— Петя говорит, ты умеешь все на свете.

— С чего такие выводы?

— А ты не умеешь все на свете?

— Нет.

— А что ты не умеешь?

— Проще сказать, что я умею.

Олег захлопал глазами, он мысленно повторил диалог и постарался сосредоточиться на своей цели:

— А ты умеешь делать кленовый сироп?

— Нет, но мой дед умел. И у него получалось так, своеобразно.

— Как он его делал?

— Доил дерево, а потом выливал на поднос и ставил на огонь.

Этого Олег не знал, хотя родился он и вырос в деревне, далекий от городской среды. Он решил расспросить поподробнее:

— Получается это как с березовым соком, только тут он кленовый.

— Наверное. Только сок это не сироп, — загадочно ответил Эрни.

— Ну это да, сок — не сироп.

«Это приступ! У тебя уже бывали такие, борись!»

Олег встряхнул головой один раз, другой, и почти физически почувствовал, как к его сознанию прилип мерзкий слякоч, обнявший его голову и не дающий думать нормально. Каждый раз, когда он пытался сосредоточиться, он словно получал пинка и его мысли улетали вдаль.

— Эрни, — позвал он. — У тебя в голове, случайно, не сидит безумный марионеточник?

Целиком погруженный в процесс наблюдения за пустым экраном, Эрни не заметил вопроса. Он наклонился настолько близко к стеклу, что почти касался его лбом. Олег решил оставить пилота в покое и вернуться к началу. Он поплыл в сторону окна, уже не помня, что он тут делал в прошлый раз, и снова увидел черный шар. Тот все так же висел за иллюминатором, безучастно. Олег потянулся к нему и вновь задумался о том, какие страшные у него руки. Пальцы его не принадлежали человеку бумажной работы, это были пальцы каменщика, страшные, жесткие и сильные. Еще в университете их группу водили на исследования по антропологии и там всем давали замерить силу сжатия обеих ладоней. Левой рукой Олег без проблем выжал максимум на приборе, похожем на пружинный эспандер: он набрал пятьдесят два килограмма на левой и сорок восемь килограммов на правой.

«Борись!»

Олег еще задумался, почему это его левая рука сильнее правой, ведь он правша и все делает правой: пишет, ест, держит зонтик, открывает двери, бреется, застегивает пуговицы. В конце концов, он руки пожимает тоже правой, и пока его основная рука занимается обычными делами, левая свисает без дела и служит только как противовес. Однако исследования показали, что, пока правая рука выполняет всю основную работу, его левая втайне от хозяина подкачивается.

«Борись!»

А еще в том же музее антропологии лежал череп возрастом в сто шестьдесят тысяч лет, самый старый череп, находящийся на территории России. Сто шестьдесят тысяч лет! Этот череп своими пустыми глазницами видел все человеческие войны и наверняка мог бы рассказать что-нибудь интересное и поучительное. Его как следует отчистили, покрыли тонким слоем лака и без проблем давали потрогать и подержать в руках всем, кто желает. Олег держал его на ладони и думал, а вдруг его кто-то уронит? Его-то собственный череп вряд ли продержится столько времени. Уж точно не зубы. Без металлических штифтов они выпадут, не успеет он свой век дожить.

«Сопротивляйся!»

Олег представил, как кто-то пытается отвлечь его, чтобы он не заметил то, что от него скрывают.

«Злись! Злость поможет!»

Он начал изо всех сил мотать головой, несколько раз ударил себя ладонями по бедрам. Если бы сейчас кто-то стал у него на пути, хоть президент, хоть сам Будда во плоти, он бы залепил ему пощечину, а потом еще посмеялся бы. Он смотрел на черный шар и постепенно начал фокусироваться. Сначала его извилины совсем отказывались ворочаться, но с каждой секундой они ускорялись. Голова закружилась, и если бы он не находился в невесомости, упал бы в ту же секунду. Какая-то невидимая сила не желала, чтобы он пришел в себя. Чья-то настойчивая рука уперлась ему в лоб и не давала двигаться дальше.