Оба прошли остаток пути до своего убежища в дружеском молчании: тропа привела их к внешней стене дворца, а оттуда — к неприметной башне на ее юго-восточном углу. Это здание казалось тенью среди светлых минаретов — угрюмое строение, столь тяжело наваливающееся на стену, что казалось, вот-вот осыплется на нее.

«В заметных местах прятаться лучше всего», — сказал ей Омар, когда она как-то спросила, почему он устроил их логово именно здесь. Он заявил, что гораздо проще хранить тайны от аристократов, которые осознанно избегают «Сорок воров», чем от любопытных простолюдинов, которые перед ними преклоняются.

Айшу все это не интересовало. На этой стороне дворца находилась дверь, через которую они могли тайно выбираться в город, и только это было важно. Чем меньше времени ей надо тратить на переходы по этой раззолоченной ловушке, тем приятнее.

Она выжидающе повернулась к Омару. Принц крутил огрызок яблока за веточку, чуть изогнув губы.

— Хочешь узнать, из-за чего я шел за тобой? Из-за чувства вины.

Айша хмуро посмотрела на него, нисколько не впечатлившись.

— Не надо так на меня смотреть. Я хотел извиниться, что так резко тебя прогнал. Мой брат имеет склонность задавать такие вопросы, ответы на которые понять не в состоянии. Я решил, что лучше избежать этого разговора с ним.

— Разговора с каидом ты тоже хотел избежать. Вот почему отправил с ним говорить меня.

— Мне при дворе положено быть любезным. А вот тебе… — Он ухмыльнулся. — Я ценю, когда ты используешь свою жалящую честность для вящего блага.

«Я это сделала, потому что ты мне это приказал, ублюдок».

Однако уголки ее губ невольно приподнялись. Принц ей нравился в достаточной степени, чтобы спокойно выполнять его приказы, если не считать редких досадных стычек. Он был прямым и честным и не тратил времени на слова, за которыми ничего не стояло.

— Шукран, Айша. — Омар смотрел на нее, чуть наклонив голову. — Обещаю не передавать тебя каиду. Этот тупоголовый идиот безопасник тебя не заслуживает.

— Не заслуживает. — Она шумно выдохнула. — Теперь я могу идти?

— Конечно. Я просто хотел тебя поблагодарить.

Он замолчал, глядя вверх, на башню, и Айша проследила за его взглядом, направленным на одно из окон, — ее собственное, скрытое за прозрачной занавеской, тихо колышущейся на ветру.

— И еще, наверное, я хотел тебя предупредить.

Она снова насторожилась. Омар опять смотрел на нее, и на его лице не осталось ни следа улыбки.

— Джинн, напавший на моего брата, все еще скользит по теням. Следи, чтобы он не застал тебя врасплох. А если ты все-таки этого джинна увидишь, не трогай его: это моя добыча.

Айша ощетинилась. Она понимала, что склонна перехватывать чужую добычу, но какая разница, кто именно уничтожит существ, осужденных богами? Существа, которые готовы уничтожить целую деревню, безжалостно убить детей и врезать свою победу в плоть своих жертв…

Она с силой впилась ногтями в ладони, возвращая себя в настоящее. Шрамы под плащом зудели от этого воспоминания.

— Ладно, — отрывисто бросила она.

Кажется, этого неохотного согласия Омару хватило. Прощаясь, он снова улыбался. Когда он ушел, Айша со вздохом занялась чересчур сложными замками. В конце концов запоры поддались, и она уже собиралась войти в башню, когда услышала хруст травы и замерла. Она обернулась, готовясь схватиться за один из кинжалов на своем поясе.

Однако, хотя она могла поклясться, что слышала шаги, позади не оказалось ничего, кроме теней от колышущихся на ветру деревьев.

Айша долго всматривалась в темноту, чтобы удостовериться в том, что там никого нет. Наконец, злясь на себя за нервозность, она шагнула в башню.

Последним, что Айша услышала перед тем, как захлопнуть дверь, был зловещий шепот ветра, пугающе похожий на смех.

8

Лули

— Итак. — Далия бинт Аднан опустила мундштук и выдохнула струю дыма кальяна. Он повис над их головами, словно синий туман. — Ты встречалась с Расулом аль-Джашином. — В полумраке янтарные глаза владелицы таверны сияли словно монеты. — И как он тебе?

— Страшен как смертный грех.

Далия усмехнулась.

— Не то чтобы я спорила, но это не ответ на мой вопрос.

— Да ничего. Для купца.

Лули посмотрела на дверь своей комнаты — наверное, десятый раз за этот час. Хотя она вполне готова была поведать Далии о своих приключениях, второй час после восхода луны уже почти настал, и она начала нервничать.

Кадир ушел на базар собирать сплетни уже довольно давно, пообещав, что будет отслеживать слухи об убийцах в черном. Она считала, что он вернется ко времени их визита на Ночной базар, однако часы шли, и, хотя она уже облачилась в свой купеческий наряд и готова была отправляться, Кадир все еще не появился.

— Ты волнуешься, — отметила Далия, прищелкнув языком. — Позволь, я догадаюсь… Кадир?

Лули нахмурилась:

— Он опаздывает.

— Как всегда, верно? Тебе надо подыскать более обязательного телохранителя. — Она ухмыльнулась. — Или, даже лучше, мужа, который отвлек бы тебя от дел. Такого, которого Кадир не отпугнет.

Лули не курила кальян, но сейчас ей больше всего хотелось бы отнять у Далии мундштук и выдуть дым ей в лицо. Этот разговор повторялся часто. Лули неизменно давала Далии один и тот же ответ.

— Я скорее выйду за запыленную реликвию, чем за мужчину, — сказали они разом.

Лули вспыхнула. Далия ухмыльнулась.

— Да-да. Знаю. Если бы тебе попались женихи получше, да? Может, если бы ты отпускала своего телохранителя, когда с ними встречаешься…

— Я предпочитаю, чтобы отказы давал он.

Тут они обе засмеялись, и у Лули из плеч ушло напряжение. У нее возник мимолетный соблазн сказать Далии правду: что в Дхиме действительно был мужчина, к которому у нее возникли чувства, несмотря на доводы рассудка. Однако имя Ахмеда комом застряло у нее в горле. Ей уже несколько недель удавалось о нем не думать, и было совершенно ни к чему, чтобы Далия начала задавать вопросы об их отношениях.

К счастью, она была избавлена от мучительных попыток разобраться в своих сложных чувствах к Ахмеду: дверь открылась и вошел Кадир. Он склонил голову:

— Далия.

Далия тепло улыбнулась:

— Животное.

— Ты опоздал.

Лули встала, пряча вздох облегчения. У нее на плечах висел бездонный мешок, голову она обернула поблескивающим платком, глаза густо подвела. Сейчас она подняла платок так, чтобы закрыть лицо, оставив на виду только глаза.

— Но теперь я здесь, — сказал он. — Идем?

— Идем.

Отмахнувшись от клубов дыма, она направилась к двери.

Далия поднялась со своей подушки.

— Ты точно не хочешь остаться и послушать Старого Рубу? — Она скрестила свои полные руки. — Ему тебя не хватает, знаешь ли. Ты хорошо умеешь привлечь публику.

Лули вспомнился Юсеф — мечтательный мужчина, страстно любящий сказания.

— Полагаю, сегодня здесь будет человек, который с огромной радостью исполнит эту почетную роль. — Лули даже пожалела, что не сможет остаться и поговорить с ним: лицом к лицу выпытывать его секреты проще.

Далия выгнула бровь:

— Он хорош собой, этот человек?

— Боюсь, меня настолько отвлек его отвратительно мешковатый костюм, что я и не заметила.

Далия вздохнула.

— Тебя интересуют только блестящие вещи, да?

— Потому что блестящие вещи можно обменять на золото.

Она уже уходила, когда Далия бросила ей вслед:

— Если снова увидишь Расула, передавай ему от меня привет. Может, он и страшный, но товары у него самые лучшие.

Тут Лули вдруг сообразила, почему Расул показался ей настолько знакомым. Он, как и она, торговал на Ночном базаре. Наверное, она не раз проходила мимо его лавки, сама об этом не подозревая.

Они с Кадиром вернулись в винный погреб, где открыли люк, скрытый между бочками и ведущий в катакомбы Мадинны. Много лет назад отец Далии, Аднан, вместе с группой преступников, которые мыслили так же, устроил эти туннели. Он создал и то, что сейчас стало Ночным базаром: подземную торговую площадку, позволявшую продавать дорогие запретные товары вдали от зоркого глаза султана. После смерти отца его дело перешло к Далии.

Лули достала из мешка магический шар, чтобы освещать путь по туннелям. Часть ходов вела за город, так что ими пользовались спасающиеся бегством преступники. Ей эти туннели не были известны: она знала только дорогу на подземный базар.

Спустя несколько поворотов Кадир начал мурлыкать. Он порой делал так, чтобы заполнить молчание. Когда у него было хорошее настроение, он пел. Это неизменно была одна и та же песня о повелителе, который путешествовал по миру в поисках пропавшей возлюбленной. Лули слышала ее достаточно часто, чтобы помнить слова наизусть.

Звезды, они горят в ночи
И освещают шейху путь.
«Иди к ней, иди, — твердят они, —
К звезде твоих очей.
Иди к ней, иди,
К компасу сердца твоего…»

Лули кашлянула:

— Какие новости на базаре?

Кадир прекратил мурлыкать.

— В основном все те же слухи об участившихся нападениях джиннов. Я слышал множество нелепых рассказов о том, как джинны утаскивают людей в Песчаное море.