— Цзисян, все уже в порядке.

— А… э… — Та, казалось, еще не оправилась от произошедшего.

— Давай-ка я сперва перевяжу твою руку, — сказала Вэй Инло, достала чистый платок и с особой осторожностью перевязала ладонь девушки, — а потом отведем тебя к лекарю…

От заботы и внимания Цзисян понемногу успокоилась, на ресницах девушки еще дрожали слезы.

— Цзисян, как можно быть такой растяпой! — раздался резкий голос Цзиньсю. Она стояла подбоченившись, кривила губы. — Из-за тебя нам всем чуть не досталось!

— И как тебе не совестно так говорить! — надула щеки Цзисян. — Если бы ты не толкнула меня, ничего бы не случилось!

— Ну все, хватит! — резко прервала их старшая служанка. — От служанок требуется умение работать метлой и иглой, а не красиво щебетать. Скорее, идем!

Все служанки, включая Вэй Инло, склонили головы:

— Слушаемся!

Длинной колонной они последовали за старшей. Посередине пути Вэй Инло снова начали дергать за рукав. Девушка повернула голову. Цзисян, озираясь по сторонам, наклонилась к ней и настороженно, тихо, чтобы ее никто не услышал, зашептала:

— Инло! Эта госпожа Уя такая плохая, зачем ты помогла ей пройти отбор?

— Пройти отбор? Это ей-то? — остановилась Вэй Инло.

Цзисян недоуменно посмотрела на нее, а потом проследила за ее взглядом. Непонятно, когда они достигли сада Ланьхуа. Орхидеи цвели повсюду, распуская благоухающий аромат, но Инло не волновал ни один из этих цветков. Она смотрела на колодец.

Цзисян вздрогнула. Она стояла далеко, но почему-то ощутила, как со стороны колодца потянуло морозным воздухом. Словно с заброшенного кладбища подул вечерний ветер. Хотя, возможно, этот холод шел не от колодца, а от взгляда Вэй Инло.

— Пройдет она отбор или провалит его, на все лишь воля небес. — Вэй Инло слегка улыбнулась, взгляд ее потеплел, она взяла Цзисян под руку. — Когда ты плакала и звала меня, то напомнила меня в прошлом.

Цзисян удивилась.

— Раньше я была такая же, постоянно попадала в неприятности, сама выпутаться не могла и, заливаясь слезами, звала сестрицу на помощь, — сказала Вэй Инло, отвернувшись. — И она каждый раз выручала меня.

— Твоя сестрица и вправду замечательная, — искренне восхитилась Цзисян. — Я завидую, что у тебя есть такая сестрица.

— Нет, это я тебе завидую. — Голос Вэй Инло становился все тише и тише. — Когда ты позовешь меня, я тебе отвечу, а вот моя сестрица… больше никогда не ответит мне.

Ее хрупкая фигура излучала такое одиночество, что сердце Цзисян наполнилось невыразимой печалью. Девушка не сдержалась и крепко сжала ледяную руку Вэй Инло, всеми силами надеясь согреть и эту руку, и это сердце.

— Ничего, я буду рядом с тобой, — тихонько произнесла Цзисян. — Я буду рядом… сестрица Инло.

Глава 5

Отбор

Произошедшее в саду Юйхуа было лишь маленьким камешком, брошенным в глубокое море, — никто особо и не придал значения случившемуся, и вскоре всё вернулось на круги своя. Слишком много других дел требовали внимания.

— Ваше величество, ваше величество! — В сад дворца Чанчунь, задыхаясь, вбежала служанка по имени Минъюй. — Отбор вот-вот начнется, вы уже должны быть готовы!

Среди множества разнообразных цветов сейчас в саду цвели только жасмины. Лепестки белым ковром усыпали пространство двора, а посреди них стояла женщина в скромном платье. В руках она держала ножницы и увлеченно подрезала цветущие ветки. В саду было так тихо, что слышалось легкое дуновение ветерка, шорох опадающих листьев и щелканье ножниц.

Она и вправду не слышала или же просто притворилась?

Минъюй не была точно уверена, а потому подала знак красивой служанке, стоявшей неподалеку. Эта служанка в скромной одежде держала в руках медный чайник и на первый взгляд казалась самой обычной прислугой, в чьи обязанности пока входила только уборка. На самом деле то была Эрцин, старшая служанка ее величества императрицы. Это был очень высокий статус, и ей позволялось куда больше, чем Минъюй.

Подойдя ближе, Эрцин прошептала:

— Ваше величество?

С щелчком ножниц цветок жасмина сорвался с ветки, а женщина повернулась. В этот момент цветущий сад вмиг поблек, словно все прекрасные цветы существовали лишь для того, чтобы оттенять ее красоту.

Это была императрица, госпожа из рода Фуча.

— Сегодня их черед мериться красотой, мне-то зачем готовиться? — произнесла она, склонив голову. Закрыв глаза, сделала глубокий вдох, а затем мягко улыбнулась. — Уж лучше я буду наслаждаться обществом цветов.

Императрицу не особо волновал предстоящий отбор наложниц, а вот ее слуги не находили себе места от беспокойства. Минъюй металась, точно мартышка, которой не досталось банана:

— Да как же так? Если вы не пойдете, то разве этим не развяжете руки хозяйке дворца Чусю?

— Минъюй, следи за словами! — Эрцин, точно монах Сюаньцзан [Буддийский монах, ученый, путешественник и переводчик времен династии Тан. Также герой романа У Чэнъэня «Путешествия на Запад», в котором с помощью обруча, полученного от богини милосердия Гуаньинь, укрощал царя обезьян Сунь Укуна.], одним взглядом заставила девушку замолчать и замереть на месте. А затем ласково обратилась к госпоже:

— Но, ваше величество, отбор очень важен, вам непременно нужно присутствовать. Если вдовствующая императрица узнает, то скажет, что вы не способны надлежащим образом управиться с гаремом!

Говорят, жизнь во дворце бурлит, точно воды в бескрайнем океане — там мелкая рыбешка становится пищей для более крупной, а во дворце же на каждого тоже найдется управа. Вот и заставить императрицу Фуча бросить свои цветы могла только ее величество вдовствующая императрица.

— Э-эх! — беспомощно вздохнула госпожа Фуча, стряхивая с платья землю. — Такие молодые, а такие докучливые. Ладно, давайте, пойдем посмотрим.

Минъюй засияла и от радости подпрыгнула на три чи [Мера длины, равная примерно 1/3 метра.]:

— Ваше величество, я сейчас же помогу вам с облачением.

Девушка развернулась и помчалась во дворец так, что только пыль во все стороны разлеталась.

— Вот проказница, — снисходительно покачала головой императрица Фуча.

— Точь-в-точь обезьянка. Да, вот еще что. — Эрцин аккуратно сняла застрявшее в прическе ее госпожи круглое семечко жасмина. Императрица на миг замерла, а затем прыснула со смеху.

Отбор наложниц проходил в павильоне Яньхуэй императорского сада Юйхуа.

Все переодевание заключалось в том, что императрица Фуча просто сменила одежду на более опрятную, отмыла руки от земли, а краситься не стала. Но даже так она выделялась среди всех и внешностью, и положением.

— Прибыла благородная супруга Хуэй! — возвестил старший евнух.

В сопровождении служанок появилась нарядно одетая, с изысканным макияжем наложница и нарочито изящной походкой медленно прошествовала в павильон Яньхуэй.

Некоторым женщинам макияж не нужен — густой слой косметики делал их вульгарными. К таким относилась императрица Фуча. Но были и те, кому макияж, роскошный туалет и звенящие украшения были необходимы. Например, благородной супруге Хуэй. В ушах у нее висели серьги из жемчуга дунчжу [Жемчуг дунчжу производился на севере Китая. Правители династии Цин считали дунчжу сокровищем и использовали для инкрустации головных уборов и украшений, символизирующих власть и почет.], запястье украшали четки из восемнадцати шариков зеленой яшмы и двух турмалинов, но особенно выделялся головной убор — далачи [Традиционный головной убор маньчжурских женщин.] с изумрудной бабочкой и рубиновым пионом. Они были выполнены так искусно, что при ходьбе создавалось впечатление, будто бабочка порхала вокруг самого настоящего пиона.

Если такое количество украшений навесить на кого-нибудь другого, он станет похож на полку с драгоценностями — кто взглянет, увидит лишь их, а не человека. Но с благородной супругой Хуэй дело обстояло иначе. Подобно пиону, который на правах царя цветов затмевает все остальные, госпожа Хуэй подавляла все это великолепие собой.

Она изящно подошла к императрице, вежливо и элегантно поклонилась, только в жестах и голосе сквозило неприкрытое высокомерие:

— Приветствую ее величество императрицу.

Эрцин сохраняла спокойствие, а вот лицо Минъюй исказилось от негодования. Одно слово императрицы Фуча, и эта обезьянка может в мгновение ока подпрыгнуть и отвесить крепкую оплеуху этой нахалке. Однако императрица Фуча лишь легко улыбнулась и сказала:

— Полно, нет нужды в формальностях.

Она еще не договорила, а благородная супруга Хуэй уже поднялась и заняла свое место — чуть поодаль. Она приняла чай из рук служанки, сделала пару глотков, бросила оценивающий взгляд на девушек снаружи павильона и произнесла:

— В этот раз девицы довольно изысканного качества, и даже есть несколько прелестных и довольно милых.

На лице императрицы не дрогнул ни один мускул, она улыбалась все так же доброжелательно и тепло:

— Отбор во времена Великой Цин отличается от предыдущих. Необходимо выбирать девушек из хороших семей, обладающих добродетелями, чтобы достойно прислуживать императору. Внешний вид не так важен.

Благородная супруга Хуэй рассмеялась, прикрыв рот рукой. Смех лишь придавал ей красоты, она была точно пион в пик цветения. Не только мужчины, но даже женщины преклонились бы перед ней.

— Так и совсем страшненьких-то тоже выбирать не стоит. Вот посмотрит его величество — а у той ни кожи ни рожи. Какие же наследнички тогда у нее уродятся?

На первый взгляд беседа казалась вполне обыденной, на деле же превращалась в настоящее поле боя. Все вокруг молчали, девушки снаружи еще ниже опустили головы, не смея лишний раз даже вздохнуть.