Никто и представить не мог, что в следующее мгновение двери распахнутся и два евнуха втащат в помещение девицу со всклокоченными, распущенными волосами.

— Эта сумасшедшая девка — неужели сестрица Уя? — удивилась одна из девушек.

— Но на ней явно одежда сестрицы Уя, — ответила другая.

Потрепанная безумица и вправду была одета в платье Уя Циндай, в ушах и на запястьях были ее украшения. Единственным отличием были ступни. Сейчас по земле волочились перебинтованные ножки размером в три цуня, а красивых туфелек с вырезанными на подошвах лотосами не видно было и в помине.

— Больно, как же больно, — плакала в голос несчастная. Голос также явно принадлежал Уя Циндай. — Ноги, мои ноги…

Без обуви ее ноги страшно болели и уже не могли оставлять следы лотосов, напротив, за девушкой по плиткам, точно красные извивающиеся змеи, тянулись две кровавые дорожки.

— Чертова дрянь! Это ты меня подставила! — пронзительно закричала Уя Циндай. — Я тебя и с того света достану!

Эта сцена произвела на всех неизгладимое впечатление, долгое время никто не мог вымолвить ни слова.

Особенно испугалась робкая от природы Лу Ваньвань. Она вцепилась в рукав Налань Чуньсюэ и прижалась к ней всем телом. Даже в голосе ее слышалась дрожь:

— До чего же страшно! Что же она такого натворила, что император ее так наказал?

Налань Чуньсюэ задумалась, глядя на кровавые следы, а потом неожиданно шепотом выдала:

— Неужели это из-за того, что императору не понравились ее туфли?

— Как же так? — прикрыв алые уста рукой, удивленно спросила Лу Ваньвань. — Эти лотосовые шаги такие необычные, как же это могло не понравиться?

— Мы с тобой только-только оказались во дворце, откуда нам знать о вкусах императора? — понизив голос, возразила Налань Чуньсюэ. — Но та молоденькая служанка, она-то как узнала?

— Ты говоришь о той красивой девушке из сада?

— Она ведь новенькая, тоже первый раз во дворце. Уж если нам невдомек, откуда же ей знать?

— И то верно, — согласилась Налань Чуньсюэ. Возможно, Уя Циндай просто не повезло и туфли, которые она имела неосторожность надеть, вызвали гнев императора.

Но что, если эта юная служанка все-таки что-то знала?

Если это так, то получается, что Уя Циндай не ногу, а жизнь свою отдала в ее руки, и теперь та девушка может распоряжаться ее судьбой как захочет!

От этой мысли у Налань Чуньсюэ все внутри похолодело, и она пробормотала:

— Кстати, а как там эту служанку звали?

— Инло.

— Что такое? — спросила Вэй Инло, оторвавшись от своего занятия, и повернулась к Цзисян.

Цзисян хотела что-то сказать, но промолчала, двери вышивальной мастерской со скрипом открылись, и вошел евнух в темной одежде. Едва увидев его, девушка поспешно склонилась над своей вышивкой.

— Управляющий У, — поприветствовала евнуха матушка Чжан [Матушками называли старших служанок-наставниц, они намного старше и опытнее тетушек, а круг их прав и возможностей гораздо шире. Как правило, матушки были уже пожилого возраста.], наставница, ответственная за обучение новеньких шитью и вышиванию.

У Шулай махнул рукой, прерывая изъявления почтения:

— Я пришел посмотреть на новых служанок.

Матушка Чжан почтительно последовала за ним.

— Кхэ! — неожиданно кашлянул У Шулай.

Звук был тихим, но у нескольких служанок дрогнула иголка в руке. Почти сразу же они вернулись к работе, но движения стали намного быстрее, девушки надеялись, что У Шулай похвалит их мастерство.

И только Вэй Инло размеренно продолжала свою работу.

— Всегда найдется хотя бы одна серьезная, — сказал У Шулай. Он остановился возле Вэй Инло и сложил руки за спиной. Довольно покачав головой, он подошел к Цзисян.

— А есть и такие, за которыми глаз да глаз нужен.

Цзисян так перепугалась, что ее маленькое личико покраснело, на улице было нежарко, но волосы на висках у девушки взмокли. Стиснув зубы, она торопливо взялась за иглу, но уколола палец. Тихо пискнув от боли, сунула палец в рот.

У Шулай снова покачал головой и двинулся дальше. Как только он ушел, Цзисян замерла, опустив голову.

— Что случилось? — спросила Вэй Инло. Она наклонилась, чтобы посмотреть на вышивку Цзисян, и неодобрительно нахмурилась.

Вышивка была сделана наполовину, само качество оставляло желать лучшего, но это была не совсем вина Цзисян. На ее правой руке потопталась Уя Циндай. Рану хоть и обработали, но рука почернела и распухла, нормально отдохнуть девушке никто не дал, и она работала через боль.

Сейчас на ткани виднелось красное пятно. То ли кровь из проколотого пальца, то ли открылась рана на руке.

Как бы то ни было, вышивка была испорчена.

— Как… как же быть? — всхлипнула Цзисян и попыталась стереть пятно рукой.

— Цзисян, не надо, — попыталась остановить ее Вэй Инло, но было поздно. Едва заметный раньше, теперь кровавый след расползся по ткани и стал виден.

Рядом с ними сидели Цзиньсю и Линлун. Цзиньсю, как всегда, не смогла удержаться от колкости:

— Служанка должна быть умной и сообразительной, а ты такая дурочка, что рано или поздно тебя все равно вышвырнут из дворца, так что не трать зря силы!

Линлун, землячка Цзисян, попыталась выразить сочувствие, состроила участливое лицо.

— Очень жаль.

— Линлун! — по-детски воскликнула Цзисян, глаза ее покраснели, голос сорвался. — Мы же вместе выросли, помоги мне что-нибудь придумать, пожалуйста.

Однако в минуту опасности Линлун предпочла забыть о прошлом и сразу же отказалась:

— Я-то тут как помогу, да и моя вышивка еще не закончена!

Цзисян огляделась. В мастерской стоял стол из сандалового дерева, на нем расположилась медная курильница с вырезанными на ней животными, в которой уже наполовину сгорела палочка благовоний [Время полного горения такой палочки составляет примерно тридцать минут.]. Когда она догорит до конца, время, которое было дано на вышивку, истечет.

— Как же быть? — запричитала Цзисян, начиная плакать. Тут она почувствовала, что руки ее пусты. Вэй Инло забрала ее пяльцы и всучила ей свои.

— Ты? — Цзисян была потрясена.

— Вытри глаза, — не отрываясь от работы, практически приказала Вэй Инло. Поменяв вышивки, она уже корпела над новой. — Нет нужды заставлять матушку Чжан смотреть на твои слезы.

Всё произошло так быстро, что увидеть эту аферу успели лишь немногие. Цзисян, Цзиньсю и Линлун обменялись растерянными взглядами. Наконец Линлун прошептала:

— С ума сошла? Там должен быть вышит золотой карп. А с таким пятном его уже никак не спасти! Прошла уже половина времени, ты не успеешь сделать всё заново!

Вэй Инло прищурилась, глядя на вышивку и что-то прикидывая, потом вновь заработала иглой. Она улыбнулась Цзисян.

— Не хватает еще пары стежков на пионе. Поможешь мне его закончить?

— Инло, ты хорошо подумала? — не унималась Линлун.

Не дожидаясь, пока Вэй Инло ответит, Цзиньсю засмеялась:

— А тебе не всё равно? Не выпендривайся!

Цзисян замерла, глядя на пяльцы, и протянула их обратно Вэй Инло, качая головой:

— Забери, забери! Не могу тебя в это втягивать. Давай скорей назад мою вышивку!

Вэй Инло легким движением руки остановила девушку и бросила взгляд в сторону. Цзисян проследила за ее взглядом, увидела приближающуюся к ним матушку Чжан, замолчала и поспешно взялась за шитье. А затем обомлела. Пион на вышивке был как настоящий и невероятно красивый. Не хватало только последнего стежка.