“Хоть успокоишься, шебуршень!” — буркнул Потап, в момент моего валяния с книгами “выходящий из спячки”, потому как мутило топтыгина только при относительно широком и далёком угле зрения. — “Иногда — интересно”, — признал он. — “Но ты же постоянно шебуршишь, как в жопу ужаленный!” — на последнем последовал образ меня с задницей, чуть ли не в меня размером.

Это эпически ужаленная часть подгоняла мою персону, в мыслеобразе Потапа, я как бы старался от неё убежать, бестолково дрыгая руками и ногами.

— Ну и как я “успокоюсь”, если со скуки взвою?

“Не взвоешь”, — буркнул Потап, скидывая мыслеобраз, точнее, их пакет.

Причём, что интересно, не только с “впадением в спячку”. Этот механизм к Потапычам прикрутил сам Потап, причём на зиму или что-то такое он не был завязан. Да и длился небеспробудно. Но для его запуска надо было… жрать как не в себя. Разжиреть, после чего сон занимал не меньше двадцати часов в сутки.

Но, помимо этого, Потап скинул мне “семейные нормы” Потапычей. Многое в памяти Михолапа мне было недоступно, да и саму историю с уничтожением рода я “помнил” крайне фрагментарно. Но после образов-разъяснений Потапа стал ситуацию понимать несколько лучше.

Итак, Потапычей много не бывает, в самом прямом смысле слова. Семья — это примерно десяток женщин и пятёрка мужчин. При этом ни черта не патриархат, как, к слову, и не матриархат. Этакая “плавающе-сезонная” смена ролей. Семьи моногамной нет, полигамной — тоже. Хотя вроде как могут сойтись и на всю жизнь, только “живут вместе” — от силы десятую часть. Беременная Потапышна к себе близко Потапыча не подпускает: ОЧЕНЬ портится характер и цветёт паранойя, чуть ли не биологически. И до пяти лет потомства (одного, крайне редко двух) “медвежат” их отец видит её издали, при приближении нарываясь на конфликт.

После пяти лет — мальчиков забирают Потапычи в “путешествие”, которое оказалось для “семейных” Потапычей нормой. Девочек оставляют дома. Ну и “представляют Потапу”, который их беролачит. В этот момент идёт довольно высокий отсев именно парней. И от путешествия, и от работы Потапа. Так-то парни и девчонки рождаются примерно в равных пропорциях, но пятилетие и путешествие переживает только половина парней.

Всё это не “абсолют”, но часть беролачизации, судя из данных Потапа. То есть были пары, которые на природные механизмы кашляли, растили детей вместе. Были и попытки “гаремов”, заканчивающиеся скоропостижным убеганием (а то и смертью) гаремовода. Попытку Потапышны завести себе пул мужей не поняли бы другие Потапышны, на которых и так мужиков не хватало: тут как раз спасала “серийная моногамия” до беременности. В общем, довольно интересно, потому что частично про меня. Но чёрт знает, пригодится или нет: как-то заводить кучу спиногрызов и возрождать род Потапычей, не покладая хер… Ну вообще, наверное, можно. Но когда я стану пузатым и старым, всеми уважаемым адвокатом в Золотом. Заведу себе десяток любовниц помоложе и посмазливее… Не знаю, посмотрим, в общем, решил я не залезать в дебри матримониальщины и чадовоспроизводства.

При этом Златка сидела и лупала на меня глазами, ожидая ответа уже пару минут. Надо давать ответ, причём, несмотря на возможность дрыхнуть почти сутки напролёт — положительный. Как минимум потому, что жиреть для спячки у меня никакого желания нет. А учитывая джунглевую звиздецому Пряного — мне бы и похудеть не помешало.

— Займусь, светлая, — кивнул я. — А вот что попрошу взамен — просто не знаю пока. Раз “в долгу не останетесь” — подумайте сами. В конце концов, и от денег не откажусь, но это… — помотал я лапой.

Тут действительно выходила “этическая вилка”. Владеющему за услугу платить деньгами — моветон. Но теоретически допустимо, хоть и не принято. Жрецу — наоборот, но я и не жрец. Да ещё и наёмник Корифея… в общем, всё сложно. От денег не откажусь, но пусть сами думают. Может, каюту там побольше (хотя и этой хватает), ещё что-нибудь. Сами пусть голову ломают, да и плавание долгое, может, придумаю что-нибудь.

— Понятно, благодарю, почтенный. Пойдёшь со мной?

— Зачем? — поинтересовался я.

— Поближе к трюму, Гордость в нави… неприятное место. Одна из причин, почему мы сами не выводим эту пакость.

— А в чём эта неприятность заключается? — поинтересовался я, аж приподнимаясь на кровати.

И да, естественно, я валялся! Сама припёрлась, “интимным предложением” в лоб ошарашила. И лень мне подниматься, кстати говоря.

Златка начала рассказ, на который заинтересовался и я, и Потап. Выходило, что свойство нави “натурализировать” человеческие артефакты сохранялась и с кораблём. Но он — плывёт, в итоге получалась совершенно бредовая, по рассказу жрицы, картина. Океан в нави как океан. А поверх него, искажаясь, то погружаясь в воду, то вспылавая, переваливается какой-то бредовый композит из земли, камня, живых и мёртвых деревьев.

— То стена исчезнет, то пол, то потолок. Пещер много, но и раздавить может, если не стеречься. А нави только на пользу — шмыгают, и не доберёшься, — сообщила Златка.

В общем выходило, что от меня даже не столько “дератизации всего корабля” ждали, а снижения популяции, для уменьшения потерь в пути. Но… ну вот как-то пофиг мне на выверты нави, пытающейся поместить искусственный объект в собственные законы. Я как бы на целостность тела не слишком завязан, а крысы-навь… да ерунда, в общем. Лютую навь я бы почувствовал, обходя корабль.

— Ясно. Отсюда в навь пойду, — произнёс я, задумавшись.

— Идом клянусь — оберегу тебя видом, не покушусь, — выдала жрица, если не развеивая все сомнения, то большую их часть точно.

Совсем уж доверять жрице я не стал: несколько сигнальных духов выпустил. Вряд ли, но бережёного всё бережёт. А не бережёного — не бережёт.

И провалился в навь, а не к Потапу. И практически сразу, в падении, стал дымом: потому что падал к чертям. Отлетел от жутой абстракции, в которую вывернуло корабль в мире мёртвых. Осмотрел, мысленно почесал затылок. Потап, с интересом всматривающийся, тоже выдал “вон оно как бывает”.

Потому что описание Златки было жалким подобием совершено монструозного, переваливающегося, бредового зрелища. Из кучи дерева, земли, камня то высовывалось живое дерево, то кусок скалы, то земляная осыпь. При этом вся эта невнятная груда и вправду временами тонула. А вот что мне интересно…

“Интересно”, — признал и Потап.

В общем, ввинтился я в это абстрактное безобразие и стал его облетать. И, оказалось, стабильные участки внутри были. Полные теней людей: вокруг всё переваливается, а вот скопления с чёрными тенями статичны. Долго искал свою комнату — статичной она не была. Нашёл и разглядел тень Златки. И, как и ожидалось, не “русалка”, даже по абрису-контуру. Именно дельфин-териантроп, из очевидных отличий которого от дельфина просто — руки вместо грудных плавников, да и явно подвижная шея. А так — рыба-рыбой.

“Вкусная или нет?” — донесся от прожжённого рыболюба оттенок эмоций.

И, от греха, я от Златки отлетел. Как-то жрать жрицу или становиться соучастником в её пожирании — вот никого желания.

“Заяц глупый. Не стал бы я её жрать!” — насмешливо отэмоционировал Потап. — “Но интересно”, — признал он.

Но, в любом случае, цель моя была именно крысы, а не “кусочек Златки потому что Потапу интересно”. Так что я полетел через ломаные переходы к “дну” этого отражения корабля в Нави. И начал чувствовать: около дюжины скоплений слабых, уровня встреченных в клоаке крыс. С одной довольно сильной и эманирующей злобой и всякими свойственными нави эмоциями, типа голода и желания разрушения. Видимо, те самые “крысиные короли”, причём довольно иронично, что на Земле вроде бы так называли крыс, помогающих избавится от популяции на корабле. А тут — основную опасность для корабля и груза.

Меня эти паразиты тоже почуяли. И стали разбегаться по всяким лазам, дыркам, судя по всему, просто чуя, как и когда будет меняться корабль. При этом крыс, за которым я погнался, стал “избавляться от свиты”. Часть, судя по ощущениям, сожрал, усилившись. Часть — “направил” мне наперерез и обход, как бы “желая откупиться”. Но мне эти лазы, даже смыкающиеся, вполне подходили. На определённый момент я просто представил себя призраком (довольно сложно было сформулировать и себя убедить в осуществимости, но справился) и рванул за крысом напрямик. давя попутно мелких крысюков сам или направляя духов. Последние, кстати, не всегда справлялись, так что стал отправлять парами за одной навью — надёжнее.

И, наконец, догнал я этого крысиного короля. Мысленно присвистнул и даже вслух произнёс строку из одной песенки:

— Крысы помнят, о мастер Гофман, как всё было на самом деле…

Потому что Гофман… то ли увидел корабли Зиманды в снах, то ли чёрт знает что. Но в угол я загнал злобно шипящую, метровых размеров тварь с троицей голов, торчащих из крысиной шеи. Это…

“Жрёт быстрее, чем успевает переварить”, — констатировал Потап. — “Но жрёт таких, как он, потому силён и опасен, не глупый и нелепый, как обычные обжоры. Тебе — тьфу, но неприятная тварь. Под зубы не подставляйся! Я это жрать не буду, откусит кусок — будешь без него!”