Ну ладно, стал уточнять, чего мне можно, чего нельзя. Выходила… ну, в каком-то смысле тюрьма, но такая, благоприятного режима. В рамках десяти этажей дворца — а это десятки квадратных километров — мне можно бродить. Нельзя: покидать дворец и эти этажи. Связываться с кем-то вне дворца и подключаться к голосети. Ну это и не вышло бы, похоже, но тут хоть озвучили. Нельзя не выполнять указания дворцовой стражи. Нельзя оскорблять представителей Императорского Рода.

— А прочих — можно? — уточнил любознательный я.

— Прочих — можно, — разрешил Пахомыч. — Но не рекомендую вам этого.

— Посмотрим по обстоятельствам, — пообещал я.

Навещать Эмика — можно, Бродить по парку (внутридворцовому) — можно. Приказывать сервисным андроидам в покоях — можно. Ну и всякое такое “можно”, отчего моё заключение на строгий или даже умеренный “режим содержания” никак не тянуло. Дошли мы под этот рассказ до двери в покои, где мне Пахомыч выделил браслет — аналог браскомма, крайне урезанный, но позволяющий в эти покои войти. Ну, по сути — нечто вроде временного удостоверения личности и карты допуска, на время моего пребывания в дворцовой халупе. Без него — задержит дворцовая стража, хорошо если не насмерть. И покои не откроются, и андроиды слушать не будут. И плохо мне будет, если сразу не прибьют.

Ну, поношу уж, куда деваться, заключил я. И завалился в покои… Ну-у-у-у… роскошь-роскошью, стильно, модно, как и положено во дворце Императора. И андроидиха стоит — их, согласно Законам, делали визуально отличными от человека. По моему — глупость, но людям так спокойнее. Так что встретила меня фигуристая и симпатичная статуя из сероватой стали, провела по покоям этим — огромные, четыре этажа. У меня в Ульвеюле покои дюка — поменьше и поскромнее. И терминал вычислителя, к которому я подскочил: была надежда, что тут так же, как в Академии. Но после минуты за терминалом — надежда подёргалась и умерла в муках. Никаких доступов и тьмуща всяких “правил поведения”, регламентов дворцовой жизни и прочей фигни. На это я просто плюнул, хотя не слюной, а мысленно. Вот делать мне блин нечего, только изучать всякую фигню. Сами меня к себе притащили — сами и виноваты!

А дальше… а вот ни черта дальше. Продолжилась та же тягомотина, что Была на Целестии. Кроме того, что с Эмиком я не только виделся ежедневно, но и проводил большую часть дня. Ну, собеседник есть, да и изучали и моделировали наизученое в практическом смысле. К сожалению — только моделировали. Как только попробовали сконфигурировать-запустить поле, под потолком замигали красные светильники, задребезжал противный такой звонок, а манипуляторы-инструменты скрылись в стенах, появившись через секунду со всяческим неприятным оружием, в том числе и барионниками (хотя и специфического, не мечевого, а скорее “резакового” типа). А из лифта выкатилась взъерошенная ряха, которая на проверку оказалась лицом. Ну или кибермордой, вопрос точки зрения. Кальцес, собственной персоной, которого мы с Эмиком три дня до этого вообще не видели. И размахивая манипуляторами, ругаясь на своём, вулканистком пописковании-скрипении, гундел, что “Не можно!”

Ну… десяток барионников в манипуляторах даже Эмик оценил. Обозвал всех дурачьём и перестраховщиками тугоимплантированными. Но больше мы практически не занимались, только в ИР. Что явно не совсем то.

Однако, Бронзовый не был бы Бронзовым, если бы оставил такое “попрание Величия” без ответа. Нудеть на манипуляторы он не стал. Но через пять дней, довольный и надутый, показал мне дёргающиеся в такт его пурумпканью и притопыванию манипуляторы. По сути — танцющие.

— Это ты это как? — уточнил, впечатлившись я.

Ну, всё же, эти манипуляторы — аналог рабочих роботов, инструменты. Занудеть их до отплясывания Эмик никак не мог. Но они отплясывают, наблюдаемый факт.

— Даже столь примитивные механизмы прониклись моим Величием, — гордо ответил скрытный Бронзовый.

Всё это весело, а занятия — даже полезно, хотя и не настолько, как могло быть с практикой. Но я начинал потихоньку звереть. Людей я практически не видел — только Кальцекса, один раз. И стражей дворца, когда приближался к границам гостевых покоев. Эти противные держиморды со мной не общались, отвечая всяким “неположеном” и не пускали дальше. А так — огромные пространства, набитые андроидами и сервисными роботами. Если люди тут и водились, то все десять дней моего дворцового заточения ловко и противно прятались. Потому что ни людей, ни их следов я не видел.

Ну и искал потихоньку Путь, как и что мне сделать, чтоб это дебильное дворцовое сидение прервать. И в живых и с Эмиком остаться, само собой. Выходило не очень, все Пути, что находились, либо оставляли нас во дворце, либо вели к потери меня, Эмика, а то и обоих. Так что решил я немного развеяться, да и поплавать немного: до того ну не то, чтобы смущался, просто всё ждал какой-то перемены участи, вызова от Его Заточительности в любой момент… А сейчас забил: отдохну немного, в пустом парке погуляю, в речушке-ручайке поплаваю. Возможно, нарушу какие-то “правила дворцового плавания в реках дворцового парка”, что и к лучшему. Может, эти секретари дурацкие засуетятся, и напомнят Его Забывчивости, что вот тут Безмолвный чахнет.

Решил и потопал в парк. Не сказать чтобы большой, но и немаленький такой. Примерно как на лайнере Космонавигации по размерам, только там — дорожки и вообще для отдыха пассажиров всякие приспособления. А тут — практически кусок дикой природы. То есть ухоженный, конечно, но очень “природно” ухоженный. Ну и ни лавочек-дорожек, ничего такого. Побродил, травинку пожевал, да и направился купаться. Приспускаю комбез и тут в спину:

— Вы кто, любезный, и что тут делаете?! — возмущённым таким, женским голосом.

Обернулся я и призадумался, хоть и не очень всерьёз. На тему того, натягивать ли мне комбез, или стянуть его. Потому что на меня пялились две девицы. Довольно… Да просто красивые, хотя мои девчонки — лучше всех. Но и эта парочка ничего себе так. В довольно простых по покрою платьях, с драгоценностями всякими. Лет… ну наверное, примерно мои ровесницы, плюс-минус. И платья эти облегали такие, очень фактурные и выразительные формы. У светленькой повыразительнее, у тёмненькой — поскромнее, но тоже очень ничего. Не напоказ выставленные формы, а так… Ну заметные, в общем.

А у меня некоторая реакция даже появилась. Ну первые люди, которых я вижу за почти две недели. И симпатичные такие и вообще девицы. И… нет, ну я вообще очень верный. Но если эти девицы очень попросят — я так уж и быть того и этого. Исключительно из вежливости и этой… галантности, вот.

Но чтоб они “очень просили” — надо диалог какой-никакой наладить.

— Приветствую, сударыни, — оставил я комбез в прежнем положении.

Если что — надеть недолго, ну и снять при нужде — не проблема.

— Я тут ожидаю, в покоях. А сейчас — прогуливаюсь и решил искупаться. Если вы тоже хотите — я вам мешать не буду, — заверил я.

Девицы вроде особого восторга не проявили, но и орать “Нет! Не будем мы рядом с вами купаться!” не стали. Нахмурились, но не агрессивно, а явно о чём-то задумавшись. Переглянулись, и тут в лесу — треск. И выкатывается из леса какой-то тип, оря на бегу:

— Не сметь! Отойти! Покинуть парк!!! — бежит, задыхается, орёт, хваталки свои ко мне тянет.

Ну я в сторонку немножко отошёл, ногу немного задержал и запыханный тип кубарем полетел в речку. И брызг поднял тьмущу, на меня и на девиц попало. Дурачьё он какое-то.

— Бешеный какой-то, — сообщил я девицам, кивнув на бултыхающегося в речке психа.