— Увы… все-таки он из морского народа, — пробормотала мать и тоже вздохнула. — Великая княжна из кунсанского императорского рода не может быть вместе с рабом из морского народа. Хотя тот Юань… он очень хороший человек.

Улыбка вмиг исчезла с губ Чжу Янь: она не ожидала услышать от матери таких слов.

Юань. Это имя было знакомо каждому в княжеском дворце, но его избегали произносить вслух. Всякий раз, когда князь Чи слышал его, он грязно ругался. Если бы не столетняя общая история клана Чи и русалки из морского народа, если бы не большие заслуги последнего перед княжеским двором, если бы не грамота, дарованная одним из дальних предков клана, избавляющая от смерти, князь-отец в припадке гнева уже давно бы разорвал его на части пятеркой коней.

— Связи между людьми не вечны. Однажды и в зеркале Чжу Янь цветы сменятся на голые ветви, — Юань произнес эту фразу в день, когда покидал княжескую резиденцию клана Чи, где он прожил сотню лет.

Эти слова вдруг заставили Чжу Янь, не боявшуюся ничего на свете, прийти в ужас и породили в сердце пустоту.

— Выходцы из Лазурного моря обладают красотой, дарованной богами. Ослепительной, словно солнце, и нежной, как вешние воды. Какая девушка устоит перед ними? — Мать снова вздохнула. — Что уж говорить о тебе, если в далекие времена даже основательница…

— Основательница? — с интересом переспросила Чжу Янь. — Что с ней произошло?

Мать не ответила, покачала головой и перевела тему:

— Как жаль. Если бы не тот случай, твой отец позволил бы тебе вместе с другими пятью княжнами отправиться в столицу Империи, чтобы принять участие в смотре невест. Ведь красотой моя А-Янь ничуть не уступает Сюэ Ин, княжне из клана Бай [Клан Бай (кит. 白之一族) — переводится как «Белый клан».]. Кто знает…

— Вот уж действительно, в глазах матери родная дочь — красавица Си Ши [Си Ши (кит. 西施) — легендарная красавица из княжества Юэ, эпоха Чуньцю.]. Сюэ Ин гораздо красивее меня, — Чжу Янь невежливо оборвала матушку, охладив ее пыл. — Испокон веков императрицами и женами наследников Кунсана были женщины из клана Бай. Куда уж мне до них. Неужели ты хочешь, чтобы твоя дочь стала наложницей?

Мать нахмурила брови.

— Когда я выходила замуж за твоего отца, я тоже не была главной женой… Но ведь можно просто быть рядом с любимым. Разве твое положение и ранг имеют такое уж большое значение?

«Конечно, имеют значение! Иначе, когда вы были юны, та старая ведьма не измывалась бы над вами всякий день, пока не умерла», — подумала Чжу Янь про себя, но ничего не произнесла вслух, побоявшись ранить сердце матери.

Та посмотрела на упрямое лицо дочери и тихо вздохнула:

— И правда, ты никогда не сможешь смириться с положением наложницы. С таким вспыльчивым и дерзким характером, если бы ты отправилась в столицу Целань, то непременно навлекла бы на себя неприятности. Не исключено, что ты бы впутала в них и весь наш клан.

Сказав это, мать рассмеялась сквозь слезы:

— Поэтому, кха-кха, то, что ты не выйдешь замуж в столицу Империи, можно считать благом.

— Что ты такое говоришь, матушка! — Чжу Янь смутилась. — Я ведь все прекрасно понимаю!

— Тогда почему ты дерзишь отцу? — мать опять закашлялась, выговаривая ей. — Если бы тогда, кха-кха, если бы тогда ты склонила голову и говорила помягче, чтобы успокоить его гнев, эта русалка из морского народа не закончила бы так… Княжеский дворец Чи спокойно существовал сотни лет, пока ты не поставила в нем все с ног на голову…

Чжу Янь молчала. Да, если бы тогда она преклонила колени, умоляя князя-отца, Юань, возможно, не…

— А-Янь, ты избалована с детства, — мать покачала головой. — Смелая и ловкая, умная и одаренная, не признающая поражений. Если бы ты была мальчиком, твой отец был бы безгранично счастлив. Но ты девочка…

— Неужели я и в этом виновата? — Чжу Янь разозлилась и вскочила. — Всем известно, что князь Чи не может иметь сына! Ты знаешь, больше десяти лет он брал в законные наложницы домашних девушек, постоянно меняя их, но так ничего и не смог…

— Что ты сказала?! — раздался громоподобный рык от двери, и в комнату стремительно вошел князь Чи.

Чжу Янь сжалась и склонила голову, оборвав фразу на полуслове.

— Через несколько дней твоя свадьба, а ты несешь такой вздор! — князь Чи гневно взглянул на свою неугомонную дочь, его густые брови сошлись на переносице, и он сердито закричал: — Какое неуважение к старшим и бесцеремонность! Когда ты выйдешь замуж в Сусахалу, посмотрим, кто станет поддерживать тебя!

Ее попрекали снова и снова, беспрерывно поучая больше часа. Несколько раз княжне хотелось возразить, но, видя несчастный взгляд матери, она сдерживала себя. Ну и пусть! Пройдет чуть больше месяца, и она уедет из дома в далекие земли, тогда отец пожалеет, что ругал ее. К тому же то, что он говорил о поддержке, — пустая болтовня. Даже если она выйдет замуж в Сусахалу, люди племени Хоту не осмелятся причинить ей вред, иначе отец поднимет войско города Небесных ветров и перебьет их всех. Она — великая княжна Чжу Янь, единственная дочь князя Чи. Если в будущем у ее отца не родится сын, она унаследует титул главы клана Чи и возьмет на себя ответственность за всю Западную пустошь. Именно поэтому, когда она достигла брачного возраста, четыре племени Пустынных земель наперебой просили ее руки, и толпы наследников удельных князей обивали порог резиденции Чи.

Изначально отец смотрел свысока на племена Западной пустоши и хотел выбрать зятя из шести княжеских семей Кунсана, но Чжу Янь, вопреки его воле, устремила свой взор на раба из морского народа, едва с ним не сбежав! В порыве ярости князь Чи испросил приказ из дворца Целань и поспешно подыскал мужа для своей строптивой дочери, чтобы отослать ее подальше. В зятья он выбрал нового правителя племени Хоту, двадцатилетнего Кэркэ.

Кэркэ был всего на два года старше Чжу Янь, обладал твердым характером и страстно любил охоту. Говорили, что он может голыми руками разорвать пустынного белого волка. Старый правитель скончался, и его трон занял молодой преемник. Теперь он защищал для Кунсана западные подступы к Облачной пустоши, получив от императора титул «Повелитель Пустынь».

Его родная мать, старшая наложница прошлого правителя, старшая дочь племени Саци, отличалась жестокостью и хитростью. Ходили слухи, что именно ее козни позволили Кэркэ одолеть других претендентов на трон, и это был ее замысел — воспользоваться случаем и попросить у князя Чи руки будущей наследницы клана. С такой свекровью Чжу Янь в пустыне придется рассчитывать только на себя.

Чжу Янь вздохнула и осторожно подошла к занесенной снегом дальней конюшне. Среди четырех великих племен Западной пустоши племя Хоту из долины Аймия славилось своими быстроногими лошадьми, поэтому здешние конюшни всегда были полны прекрасными кобылами и племенными жеребцами. Пьяные конюхи посапывали прямо за столами. Лошади от сильного холода тесно жались друг к другу и дремали, опустив головы и слегка пофыркивая. Выдыхаемый ими горячий воздух мгновенно превращался в белые облачка. Ее шаги были настолько легки, что даже чуткий слух лошадей не уловил ни звука.

— Ладно, прямо здесь. Так холодно, что можно замерзнуть до смерти, — пробормотала Чжу Янь, доставая из рукава нефритовый флакон и выдергивая пробку.

Из флакона вырвалось несколько струек тумана, тотчас подхваченных вьюгой. Прекрасные кони всхрапнули, но не проснулись. Взмахнув хвостами, они снова утихли, попав под действие чар. Этого должно быть достаточно. Нельзя позволить встревоженным животным все испортить.

Позаботившись о лошадях, Чжу Янь вернулась к примеченной ранее просторной площадке перед конюшнями и вытащила из пучка на голове Нефритовую Кость. Длинные темно-красные волосы рассыпались по плечам, шелковым флагом взметнулись на ветру. Она присела и воткнула Нефритовую Кость в снег. Зимой в пустыне жуткий холод, земля сильно промерзала, поэтому, когда шпилька уткнулась в почву, она лязгнула, словно столкнулась с металлом. Держа Нефритовую Кость обеими руками, Чжу Янь начертила на снегу неровный круг, заключив себя в его центре.

— Увы, я так и не научилась рисовать идеальный круг, — княжна взглянула на результат своих трудов и сокрушенно вздохнула. — Наставник, увидев это, непременно бы отругал меня.

Выдохнув с раздражением, Чжу Янь принялась аккуратно вырезать на снегу замысловатый узор, расходящийся из центра круга. Аккуратно, черта за чертой, не смея ошибиться. Прошло четверть часа, прежде чем сложная фигура была завершена.

— Хорошо. Похоже, все правильно, — убедившись, что все сделано верно, княжна поежилась и поднесла замерзшие пальцы к губам, согревая их дыханием.

Используя духовную силу, Чжу Янь со свистом загнала Нефритовую Кость в центр круга, так глубоко, что над сугробом осталось торчать лишь темно-красное навершие. Затем она соединила руки и начала заклинать.

«Пастух духов». Это самая сложная техника, изученная ею, и она впервые использовала ее в реальном бою, поэтому сейчас очень нервничала. Но чем больше она волновалась, тем больше делала ошибок: произнесла первые три-четыре фразы и тут же перепутала слова. Она фыркнула от досады и, нахмурившись, начала сначала. На этот раз Чжу Янь была предельно собрана, и заклинание из ее уст текло ровно и свободно, как вода. Откликаясь на магические слова, вонзенная в снег Нефритовая Кость росла буквально на глазах, наполняясь силой земли. В одно мгновение она пробила снег, превращаясь в изысканный ажурный посох. Узор под ногами Чжу Янь вдруг засветился. Земля в сияющем кругу начала вздыматься и снова опускаться, словно что-то пробудилось там, под снегом, и беспокойно ворочалось. Лошади в конюшне, казалось, почувствовали зловещее дыхание и тоже забеспокоились, но не могли вырваться из ловушки чар.