Тем временем из Марракеша вернулся Ахмед. Он отвел Клеманс во внутренний дворик, где резкий аромат цитрусовых деревьев смешивался со сладким запахом роз и жасмина. Отдав пакет с лекарством для Мадлен, за стаканом свежевыжатого апельсинового сока, приготовленного Надией, Ахмед рассказал о дорожной аварии, в которую попала Викки.

— Так ты говоришь, это была просто авария? — уловив нотки сомнения в его голосе, нахмурилась Клеманс.

— Нет, мадам. — Ахмед на секунду замялся. — Похоже, автомобиль специально столкнули с дороги.

— Боже правый! Что мне нужно сделать?

— Викки в порядке. Пара царапин. И все.

Клеманс почувствовала непреодолимое желание съездить к внучке. Но хорошо ли так часто оставлять одну больную мать? Клеманс любила по вечерам сама мыть ее, а потом сидеть рядом, тихонько напевая колыбельную. А что, если все-таки оставить Мадлен? Нет, невозможно чуть что срываться в Марракеш. Викки должна научиться быть независимой, к тому же за ней зорко приглядывает Этта. И все-таки Клеманс терзали сомнения. То, что автомобиль столкнули с дороги, не могло быть простой случайностью. Однако кто мог такое сотворить и зачем?

— Полагаю, мне нужно туда съездить, — вздохнула она.

— Утро вечера мудренее, — ответил Ахмед. — Почему бы вам не отложить все до завтра? Если Викки что-то потребуется, Этта за ней присмотрит.

На следующий день Клеманс буквально не находила себе места. Она кое-как прополола газон и с трудом заставила себя обрезать разросшуюся жимолость, но вскоре сдалась и, налив себе чашку крепкого кофе, села почитать роман Джона Фаулза «Волхв». И хотя триллер о молодом англичанине, принявшем предложение стать учителем на отдаленном греческом острове, был вполне увлекательным, роман не зацепил Клеманс, поскольку в глубине души она не переставала волноваться, действительно ли с внучкой все в порядке.

Она отложила книгу и встала, окинув взглядом полированное золото омытых солнцем стен дворика. Мадлен спала на шезлонге в тени у фонтана. Звуки струящейся воды действовали на нее успокаивающе. И все же Клеманс решила увести мать в дом.

Поручив старушку заботам Надии, Клеманс неторопливо обошла свои владения, любуясь невероятно голубым небом и словно выцветшими на его фоне горами, а когда палящий зной стал совсем нестерпимым, удалилась к себе, так и не восстановив душевного равновесия. Нет, она должна поехать в Марракеш. Другого выхода не было.

Приехав в риад, Клеманс познакомилась с кузиной Викки и тут же поймала себя на том, что не может отвести глаз от этой сногсшибательной девушки.

— Привет! — задыхающимся голосом произнесла Беатрис. — Я так счастлива с вами познакомиться! Какая ужасная история с той самой аварией! Поверить не могу. А вы как думаете? Я говорила Викки, причем неоднократно, что ей следовало…

— Давайте забудем об аварии, — поспешила вклиниться в разговор Викки.

— Как бы там ни было, — вздохнула Клеманс, — действительно ли автомобиль восстановлению не подлежит?

— Точно не знаю, но думаю, Джимми пытается его починить.

— А-а-а… так это желтый «ситроен» Джимми Петерсена. Я видела эту машину в городе.

— Она самая, — кивнула Викки. — А вы знаете Джимми?

— Разве что чисто внешне.

— Ну ладно, хватит о грустном. Мы собираемся отправиться за покупками, пока еще не слишком жарко. Может, составите нам компанию? — Замявшись, Викки смущенно добавила: — Хм… Ужасно глупо, что я не спросила раньше, но как мне вас называть? Grand-mère звучит слишком официально.

— Можно просто Клеманс.

Довольная столь быстрым выздоровлением Викки, Клеманс мысленно сравнила двоюродных сестер, гадая, какие внешние признаки, сходные с теми, что были у Беатрис, Викки унаследовала по материнской линии, а какие — от своего отца Виктора, а значит, и по ее, Клеманс, линии.

Викки вывела бабушку из задумчивости, дотронувшись до ее руки:

— Мы собираемся купить шляпу и шарф, подходящий к оранжевому платью Беа. Вы не могли бы помочь нам с выбором?

Несмотря на переживания по поводу безопасности внучки, Клеманс обнаружила, что в обществе молодежи и сама словно становится моложе. И не то чтобы ей хотелось вернуть прошедшие годы, но насладиться сиянием молодости было очень заманчиво. Беатрис, заражавшая своим детским энтузиазмом, вскоре нашла шляпу, а также «безумно клевый» голубой шарф в цветочек, который, воспользовавшись наличием дефекта — рисунок повторялся не совсем правильно, — купила за полцены, отчего пришла в бурный восторг.

День выдался, как всегда, жарким, и Клеманс заметила, что, по мере того как они переходили от прилавка к прилавку, непрерывный поток слов Беатрис стал потихоньку ослабевать. Уже на обратном пути к центральной площади они увидели Ахмеда. Викки радостно помахала ему, но у кузины не осталось сил даже на это. Она уныло плелась сзади, непрерывно жалуясь на внезапную головную боль.

— И в самом деле, Беа, а можно хоть минуточку помолчать? — раздраженно пробормотала Викки.

— У меня болит голова. Я не привыкла к такой дикой жаре. Ты могла бы проявить больше сочувствия.

— Беатрис, я тебе не нянька. Если ты нуждаешься в сочувствии, надо было оставаться в Девоне с тетей Флоранс и дядей Джеком.

— Надо было. Теперь я жалею, что не осталась, — насупилась Беа.

Клеманс, мысленно улыбнувшись их перепалке, повернулась к девушкам.

— Как насчет того, чтобы выпить по чашечке кофе? — спросила она, а когда Викки сообщила, что у Беа болит голова, сочувственно сказала: — Ах, бедняжка! Тогда Ахмед отведет Беатрис домой и купит по дороге аспирин. Беатрис, тебе следует пить побольше воды. Ну а мы с Викки тогда пойдем в «Кафе де Франс». Ну как, вы согласны?

На площади Клеманс усадила Викки за столик под тентом снаружи кафе, сделала заказ и, когда официант принес на серебряном подносе кофе глясе и миндальные круассаны, стала смотреть, как внучка, поглядывая по сторонам, жадно поглощает миндальное лакомство.

— Вкуснотища! — Викки сделала глоток кофе и добавила: — И кофе тоже.

— И все благодаря местному мороженому, которое они туда кладут.

Какое-то время они сидели молча. Викки, продолжая жевать, разглядывала прохожих. Несмотря на жгучее желание подробно расспросить внучку о ее жизни во Франции, Клеманс чувствовала себя не в своей тарелке. Виктор, о котором она никогда ни с кем не говорила, незримо напоминал о себе, и у нее невольно возникал вопрос: какую часть правды можно открыть без ущерба для себя?

— Насколько я понимаю, тебе не терпится узнать мою историю, — взглянув на внучку, наконец решилась она. — У нас еще будет на это время.

Она не успела продолжить, так как к их столику подошел импозантный седовласый мужчина.

— Прошу прощения за вторжение, — улыбнулся мужчина.

Клеманс вздрогнула. Она надеялась, что та встреча станет последней.

— Значит, ты еще не уехал? — ледяным тоном спросила она.

— Нет, как видишь.

Она судорожно сглотнула, уповая на то, что он не заметит ее нервозности.

— Викки, это Патрис Калье. Он француз, как и мы с тобой.

— Бывший капитан французской армии, — просияв, уточнил он. — Я много лет провел вдали от этих мест, но недавно решил вернуться в Марокко. Утрясти кое-какие дела, так сказать. Викки, весьма рад знакомству. — (Викки слегка наклонила голову.) — А что привело вас в…

Но Клеманс не дала ему договорить.

— Так ты у нас теперь фотограф-любитель? — спросила она, заметив висевшую у него на шее камеру.

Была ли тут связь с теми фотографиями? Неужели была?

— Ах да. Это мое хобби. Но последние несколько лет я был арт-дилером.

Клеманс посмотрела на часы и произнесла, не глядя Патрису в глаза:

— Боже мой! Патрис, прошу меня извинить. — Она поспешно встала и протянула руку Викки, которая, отодвинув стул, тоже поднялась. — Я совершенно забыла, что у нас с Викки срочное дело. Мне очень жаль.

У Патриса на губах застыла улыбка.

— Тогда в другой раз, — с легким поклоном сказал он. — Еще раз прошу прощения, что помешал. Был очень рад еще раз встретиться с тобой, Клеманс, и познакомиться с вами, Викки.

После того как Патрис удалился, Клеманс, у которой вконец расшалились нервы, стремительно зашагала прочь от кафе, не отдавая себе отчета, что идет слишком быстро.

— Помедленнее, пожалуйста! — взмолилась Викки. — Слишком жарко для такой быстрой ходьбы.

Клеманс замедлила шаг и, не удержавшись, окинула взглядом площадь: проверить, ушел ли Патрис.

— У вас все в порядке? — забеспокоилась Викки. — Вы почему-то заторопились.

— Все отлично. Просто сегодня я была не настроена общаться с Патрисом.

— Да? А я думала, он ваш друг.

Клеманс выдавила улыбку и, замявшись, сказала:

— Не совсем.

— Он вам не нравится, да?

Клеманс стало не по себе, но она справилась:

— Ах, да ничего такого особенного. Отнюдь. Все дело во мне.

Викки с прищуром посмотрела на бабушку:

— Вы что, когда-то были с ним… ну… вы понимаете?

Клеманс, пропустив вопрос мимо ушей, повернулась и пошла дальше.

— Пожалуй, нам стоит подняться на крышу риада. Иногда полезно почувствовать, что ты посреди бескрайних просторов, — бросила она через плечо.