Амалия Вересаева

Бедный Дима, какое у него делается лицо, когда мы добираемся до приемного покоя!

В тесном помещении с крашенными серой масляной краской стенами и вытертым деревянным полом яблоку негде упасть. Разбитые, окровавленные лица, сломанные руки, хромающие ноги и густая, всеобщее-страдальческая атмосфера.

Глядя на эту толпу калечных и увечных, ожидающих приема, смазливец бледнеет и, кажется, собирается удрать.

Ну да, великовозрастный мальчик-мажор, родившийся с золотой ложечкой в ротике, это тебе не ВИП-приемная частной клиники и не чудо-больничка в Европе, где ты привык лечиться.

Зато тут специалисты такого уровня, что вашим гейропам и не снилось. Через руки того же Василича за смену травмированных проходит больше, чем у частноклиничных докторов за месяц. Он в своем деле бог, причем сразу и отец, и сын, и святой дух.

— Блядь, надо было сразу в частную клинику ехать, — бухтит смазливец и разворачивается разбитым носом в сторону выхода.

— Стоять! — ловлю красавца за локоть, не давая дезертировать, — патриот ты, Дима, или кто? Что делать, если Родина — она вот такая, с таким колоритом?!

— Не дрейфь, котик, — утешаю его, — в очереди стоять не придется. Ради тебя я готова поднять старые связи и даже взятку дать борзыми щенками — колбасой и пирожками, — трясу пакетом с купленными по дороге гостинцами для Василича и его бригады. Стопудово, ребята ничего не ели с самого начала дежурства.

Хватаю Ланского за локоть и тащу сквозь заволновавшуюся толпу страдальцев.

— Куда прешь? Тут очередь. За мной будешь стоять, — пытается перекрыть нам проход тощий мужичонка, баюкающий правый локоть.

— За тобой отчизна в час опасности стоять будет, а ты ее прикрывать своей могучей грудью. Ну-ка отошел! — я отодвигаю мужика и заталкиваю ошалевшего Диму в дверь для персонала. Смотрю на него глазами голодного динозавра и произношу сладким голоском. — Добро пожаловать в ад, Ланской…

* * *

— Нет, ты видела, что случилось?! — встречает меня Лара жарким возмущенным шепотом. Я только-только заползла в офис, проклиная все понедельники на свете, и пока даже света белого толком не видела. Тем более не в курсе, что у нас случилось.

— Марсиане высадились на Красной площади? В стране сменился президент? Доллар рухнул до трех рублей? — вяло интересуюсь, сбрасывая сумку на стол. — Пошли кофе пить, Ларис, а то я того… не в себе после выходных.

Тут я не вру — таких дней у меня давно не было. А уж утро этого понедельника — вообще отдельная страница моей жизни.

— Какой кофе, планерка через пять минут! — шипит начальница колл-центра. — Тебе что, не интересно, что с нашим Дмитрием Федоровичем случилось?!

— Что? — я настораживаюсь, вроде бы, огурцом был, когда последний раз его видела. Неужто, помер за это время? — Что, на венок ему собираем? — интересуюсь с надеждой.

— Тьфу на тебя! — ахает Лара и крутит пальцем у виска. — До этого далеко еще, надеюсь. Но… подрался наш босс. За жизнь и здоровье дамы бился, говорят. Лицо просто всмятку.

— И знаешь, кто его так? — Лара недовольно поджимает губы, так что они превращаются в коротенькую красную черточку.

— Оу-уа?! — мычу, раздумывая, что буду говорить, если сейчас прозвучит мое имя.

— За Асеньку нашу Дима вступился! Прямо возле офиса на нее алкаш какой-то напал, а Дмитрий Федорович как настоящий мужик защитил ее, — губы Лары сжимаются еще плотнее, почти исчезнув где-то в глубине рта. — Вот ведь сучка! Похоже, наденет-таки колечко с бриллиантиком на безымянный пальчик.

— Уа-ау! — мычу я гораздо веселее. — Откуда такая инфа?

— Шефа я сама сегодня видела — реально, лицо все синее. А остальное Аська по секрету рассказала — она с шефом в воскресенье «поработать» пришла в офис. Ну, ты понимаешь, о какой «работе» речь… — Лара делает многозначительные глаза. — Когда они вышли, уже вечер был. Тут все и произошло — шеф отошел маме цветы купить, а на Аську тем временем напали…

— Что же она не пошла с ним вместе за цветами? И вообще, с чего они в офис «работать» приехали? Дмитрий Федорович у нас бедный, бездомный студент, которому негде даму оприходовать? — от услышанного я почти забываю про утро, и про понедельник. Только слежу, чтобы не заржать в полный голос.

Лара пожимает плечами:

— Наверное, приспичило, вот они и приехали.

Лера задумывается.

— Стерва Аська! Это же надо, найти приключения на свою жопу в самом центре города и именно в присутствии босса. Может, она сама этого алкаша и наняла, чтобы… — договорить Лара не успевает — возле нас появляется сама стерва Аська. Таинственная, как вирус герпеса, и сияющая, словно Вифлеемская звезда на рождественской елке.

— Планерка переносится на после обеда, — роняет небрежно в сторону Лары. — Вересаева, а ты бегом к Дмитрию Федоровичу в кабинет.

Отворачивается и, довольная, бросает через плечо: «Снова чморить тебя будет!».

— Ты когда опять успела накосячить? — спрашивает у меня Лара, злобно щурясь вслед Асе.

Невинно пожимаю плечами и уползаю в сторону приемной — что-что, а накосячить за последние дни я успела по полной…

17

Не доходя до приемной генерального, сворачиваю в уголок, где у нас разместилась барная стойка и кофемашина — спешить мне теперь некуда. Планерка отменяется, а к Диме на разборки я еще успею, поэтому сначала кофе и минута релакса.

Пока стою над шипящим, испускающим божественный аромат агрегатом, проваливаюсь воспоминаниями в злополучный вечер пятницы…

…. Диму мне Василич вернул часа через полтора — два. Я за это время успела и с девчонками в родной сестринской наболтаться, и по докторам знакомым с приветствиями пробежаться. Пообнималась, даже всплакнула на радостях. Выслушала кучу призывов вернуться, потому что: «Амаль, ты же медсестра от бога…!».

Грустно пообещала подумать. Хотя что тут думать? Сейчас отдам Славе Говорову за его услуги все накопления и останусь работать там, где мне будут нормальные деньги платить. Медицину я люблю, да, но жить, питаясь советами в стиле "денег нет, но вы держитесь", у меня плохо получается…

— Все, забирай своего мальчонку, Амаль Андревна, — пропыхтел худощавый невысокий Василич, выводя Диму из операционной.

Чуть не ломаясь под тяжестью навалившегося на его плечо тела, прислонил красавца к стене и выдохнул с облегчением:

— Ну и здоровый лось твой шеф. Нос я ему вправил, будет не хуже прежнего. Губы просто обрабатывать заживляюще-смягчающим и не целоваться хоть пару-тройку дней, усекла? Короче, сама все знаешь, не маленькая, — глянул на меня строго сквозь очки в роговой оправе. — Отдаю пациента в твои надежные руки. В себя к утру придет, а пока одного не оставляй — видишь, в каком он состоянии.

— Василич…., — протянула я зловещим голосом, рассматривая Димино лицо с белой нашлепкой фиксатора на носу. — Ты какой обезбол ему вколол, а?

Взгляд у Димы расфокусирован. На разбитых губах блаженная улыбка, и вообще, вид абсолютно счастливого человека. Вернее, «овоща» в предпоследней стадии — ходить еще может, а вот соображать уже не очень.

— Что вколол, что вколол?! — вызверился Василич. — Что было, то и вколол — у нас тут, знаешь, не частная клиника. На то, что имеется и без побочек, у твоего красавца аллергия. Он мне целый список в своем телефоне показал. Аккуратный насчет здоровья парень, респект, — Василич одобрительно хмыкнул. Он, вообще, сильно уважает тех, кто разумно заботится о своем здоровье — например, точно знает, на какие препараты у них аллергия.

— Вот тебе списочек, Амаль Андревна, что парню купить. Укольчики там, мази, таблеточки, — Василич достал из кармана зеленой робы листочек. Я на автомате пробежалась глазами по названиям лекарств и сунула список в сумку — отдам тому, кто за Димой ухаживать будет.

Все это хорошо, но Василич уже смылся, а я стояла и рассматривала прислоненного к стене невменяемого Диму, не зная, что делать с ним дальше.

Ну, допустим, до машины я его с помощью сегодняшнего охранника Пети дотащу. А дальше? Куда его? Домой? Так я адреса не знаю. В офис? Тоже не вариант.

— Дима… Дима-а! Кому позвонить, чтобы за тобой приехали? Родным твоим, близким? Кто-то сможет тебя домой довезти, уколы поставить и таблетки дать? — я с надеждой потрясла смазливца за плечо.

— Звони! — ответил он решительно, хоть и заплетающимся языком. Попытался сконцентрировать на мне взгляд и начал заваливаться вбок.

Пришлось ловить его, снова ставить вертикально и придерживать.

— Кому звонить? Номер диктуй, — поторопила, пока его совсем не развезло.

— Ей! — произнес Дима глубокомысленно и поднял вверх указательный палец. — Записывай: бандитка Вересаева. Она меня покалечила, пусть она и лечит. Ты знаешь, что она медсестра и у нее в сумке есть кое-что интересненькое?

— Да ты что?! — съязвила я.

— Точно! А ты пахнешь, как она. И разговариваешь так же. И похожа. Значит, ты и будешь меня лечить, раз вы одинаковые, — Дима блаженно заулыбался и попытался меня обнять.

Это он зря — такое сложное движение вызвало полную потерю устойчивости, и он попытался рухнуть на меня.

Пипец! Хорошо, что я была не на шпильках, не в юбочке и, вообще, не хрупкий цветочек. Словно тяжелоатлет штангу, поймала на грудь Димину плечистую тушу и, чуть не ломаясь под ее тяжестью, заорала, призывая на помощь Петю.