— Кажется, я рассказывала вам, что моя бабушка была балериной?

Платон Александрович согласно кивнул, глядя мне в лицо. Под прицелом его внимательных глаз мне сделалось не очень уютно. А в голову полезли совсем уж параноидные мысли.

Как получилось, что из всех компаний, куда я могла прийти на собеседование, пришла именно сюда? И как смогу работать с шефом, который подвозил меня из аэропорта, а потом приглашал в ресторан?

Хотя… Тогда мы были просто попутчиками и могли иметь какие угодно отношения. А если я буду на него работать, то я буду на него работать. Все. Дальше официоза наши взаимодействия не пойдут.

И вообще, с чего я думаю про взаимоотношения с мужчиной, который еще и не стал моим начальником? Сначала бы должность получить, а потом переживать о ее проблемах.

— Павла Сергеевна, ау! Я все еще здесь и жду от вас откровенного рассказа о себе, — долетел до меня недовольный голос.

— Да, простите, — я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и продолжила.

— Когда я родилась, бабушка почему-то решила, что я непременно стану знаменитой балериной. И постановила назвать меня в честь великой Анны Павловой — Павла.

— Почему же вы не стали балериной? Знаменитой, — на полном серьезе поинтересовался мужчина, быстро окинув взглядом мою фигуру. — У вас не оказалось необходимого таланта?

— У меня не оказалось желания быть балериной, — от его взгляда мне почему-то стало жарко. — Хотя хореографическое училище я закончила.

Он кивнул, словно признавая мое право не хотеть чего-то. Предложил:

— Продолжим тогда, Павла Сергеевна. Сколько часов подряд вы сможете работать в режиме цейтнота?

И понеслось. Вопросы посыпались на меня без остановки. Много. На самые разные темы. Очень неудобные.

Платон Александрович задавал их быстро, не оставляя времени подумать над ответом. И все время, пока я отвечала, смотрел мне в лицо. Пристально, не отрывая взгляда, очень серьезно. Словно не просто пытался разглядеть умения будущего сотрудника, а хотел понять, что происходит у меня в душе.

— Если у вас есть ко мне вопросы, можете задавать.

Это прозвучало так неожиданно, что я даже не поняла, что он от меня хочет. Бестолково переспросила:

— Вопросы? Какие?

В карих глазах мелькнула насмешка.

— Какие хотите, Павла Сергеевна. В рамках вашей будущей должности, разумеется, — перешел он на русский.

— Так вы берете меня на работу? — я неверяще смотрела на него. Неужели я не облажалась?

Мужчина пожал плечами и, удобно откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза. Похоже, он сильно устал. Под глазами залегли тени, между бровей углубилась морщинка, лицо осунулось.

— Ваш английский меня устраивает, навыки и опыт работы тоже. Насколько я могу судить, на мои вопросы вы отвечали искренне. Это важно в свете того, что у вас будет допуск ко многим моим секретам.

— Главное, ваше присутствие меня не слишком раздражает, что случается редко. Хотя над английским произношением вам придется поработать, — добавил он, чуть усмехнувшись.

Пока я тихо ликовала и раздумывала, как отнестись к его заявлению про раздражение, в дверь постучали, и в кабинет просунулась строгая дама из приемной.

— Платон Александрович, — пропела она радостным голосом. — Пришла Светлана Геннадьевна…

— Платон, — за ее спиной появилась улыбающаяся женщина, с которой я встретилась на крыльце. Мягко отодвинув загораживающую проход секретаря, Светлана Геннадьевна кивнула:

— Дальше я сама, Алевтина Игоревна.

Увидев ее, мужчина неожиданно широко улыбнулся, сразу помолодев лет на пять, и поднялся с кресла. Небрежно кивнул мне:

— Вы свободны, Павла Сергеевна. Завтра в девять жду вас в своем кабинете — расскажу, чем вы будете заниматься.

Я подскочила с диванчика. Под внимательным взглядом Светланы Геннадьевны скомкано попрощалась и пошла к выходу. И уже закрывая дверь, заметила, как женщина падает в объятия улыбающегося Платона Александровича.

Глава 8

— У вас проблема со вкусом? — раздался над ухом голос Платона Александровича.

От неожиданности я чуть не выпустила из рук чашку с кофе, которую как раз поднесла к губам. Напиток выплеснулся, густо забрызгав мою единственную приличную белую блузку.

Глядя на безобразные коричневые пятна, расползающиеся по ткани, я возмущенно прошипела:

— Платон Александрович, вы всегда так подкрадываетесь? Напугали меня. И блузка теперь испорчена!

— Эта блузка была испорчена задолго до этого. Когда криворукие китайцы пошили ее в своих подвалах, а затем продали вам. Плохо, Павла Сергеевна, что ваша работа начинается с того, что мне придется отправлять вас переодеваться.

— Что вы имеете в виду? — я непонимающе смотрела на стоявшего передо мною начальника. Он тоже смотрел на меня. Вернее, на мою блузку, украшенную на груди кофейными блямбами. Глаза у него потемнели, и в них ясно читалось недовольство.

Повернулся, отрывисто скомандовал:

— Идите за мной, — и первым направился в кабинет.

Отставив злополучный кофе, я посеменила следом, радуясь, что приемная пуста, и не было свидетелей моего позора.

В первый рабочий день в офис я приехала на полчаса пораньше, в надежде спокойно осмотреться. Если повезет, пообщаться с кем-нибудь из коллег, чтобы понять, чем дышит компания.

Прошлась по пустынным коридорам. Поздоровалась с парочкой таких же, как и я, ранних пташек. Затем разжилась чашкой капучино и отправилась в приемную. Планировала предаться кофейному релаксу, пока дожидаюсь появления босса. И вот, не успела даже поднести кофе ко рту, как облилась и, кажется, взбесила начальство.

— Павла Сергеевна, — шеф плюхнул на стол стильный черный портфель, который держал в руке, и развернулся ко мне. — Вы мой личный помощник. Моя правая рука и, в определенной степени, лицо моей компании. Вы это понимаете?

— Да, Платон Александрович, — ответила я, глядя на него честными глазами. На самом деле, я пока ничего не понимала. Но догадывалась, что сейчас услышу что-то малоприятное.

— А раз понимаете, то с какого перепуга явились на работу в этом… наряде? Вы эту блузку позаимствовали в сундуке своей бабушки? — он нахмурился, прожигая меня глазами.

— Как вы угадали, Платон Александрович? — я добавила преданности во взгляд. — Винтаж нынче в моде.

На самом деле, вчера я долго стояла перед старинным дубовым шифоньером в спальне, тоскливо разглядывая малочисленные плечики с вещами.

Почти весь мой гардероб, включая несколько замечательных деловых костюмов, остался в квартире, которую мы снимали с бывшим мужем в лондонском Сохо. Чудесном районе красных фонарей, безумных цен на недвижимость и скопления людей с нестандартным взглядом на взаимоотношения полов. Место, идеально подходящее новоявленному британцу Ковяшкину.

Те вещи, что я успела собрать и отправить посылкой в Москву, благополучно застряли где-то в недрах российской таможни. А потратиться на новый гардероб я сейчас никак не могла. От слова "совсем никак"…

Из того, в чем можно пойти на работу, у меня имелись только черные классические брюки и давно вышедшая из моды белая блузка. Так что, по большому счету, Платон Александрович был прав в своем недовольстве моим внешним видом.

Прав, но… но тыкать меня носом в убогость моего наряда он не имел права!

— Павла Сергеевна, если хотите продолжать работать на меня, то отправляйтесь домой и поменяйте одежду на более подходящую для вашей должности, — не глядя в мою сторону, он отодвинул кресло, сел и потянул к себе портфель. — Но сначала приготовьте мне кофе. И поторопитесь — у нас много работы на сегодня.

— Платон Александрович, — от обиды у меня даже губы задрожали, — прошу прощение, но вынуждена с вами попрощаться, так как выполнить ваше требование не могу.

Я повернулась и на деревянных ногах пошла к двери, кусая губы, чтобы не расплакаться. Уже взялась за ручку, когда в спину прилетело:

— Вернитесь на место, Павла Сергеевна. Садитесь, — кивнул он на кресло перед столом. — Вчера на собеседовании вы были во вполне приличном образе. Что случилось сегодня?

Я тоскливо молчала. Не рассказывать же ему, что вчера была в одежде, которую одолжила у Маши. Вечером я отдала вещи в химчистку, чтобы в ближайшее время вернуть подруге.

— У вас проблемы с деньгами, Павла Сергеевна? — прозвучал вдруг вопрос, заданный мягко и как-то… понимающе, что ли.

Ну, нет, Платон Александрович, вот такого тона мне не надо. Я от него совсем расклеюсь. Еще вдруг расплачусь…

Чувствуя, как его взгляд скользит по моему лицу, с трудом произнесла:

— Почти вся моя одежда осталась в том месте, откуда я приехала. И забрать ее нет возможности. Одежда, это ерунда, я считаю. И куплю ее, как только получу зарплату. Но если для вас это настолько принципиально, то мне, наверное, лучше покинуть вашу компанию.

Он молчал, а я смотрела на свои пальцы и кусала губы, думая о том, что опять проиграла.

— Посмотрите на меня, Павла Сергеевна, — прозвучало негромко. — Неужели я в вас ошибся? Почему вы не послали меня подальше с моими требованиями? Или слова, что вы выглядите не очень хорошо, даже такую решительную женщину делают слабой и не способной бороться?