Даниэла Дульски

Святая и дикая: тайные силы женской природы

Всем первозданным местам

Лучшая молитва

Мне снились иссушенной Старицы зубы:
До кости впились они в плоть мою грубо.
Я смело сказала «Назовись!» ей тогда, —
«Где храм твой? Ужель лишена ты стыда?»


Шипя, Ведьма глиной лицо мне покрыла,
Пригубила кровь там, где прокусила.
«Как молишься ты?» — сорвалось у меня.
— «И в сумраке ночи, и в золоте дня». —


«Что при том говоришь ты, злая карга?
Каким ты возносишь молитвы богам?» —
«Коре и камням, и плоти, и кости,
Ветрам и огню, и скорби, и злости,


Ручью, соловью поклоняюсь я здесь —
И слышу Святую и Дикую песнь». —
«Зачем укусила меня ты, скажи?
Позлить иль вкусить мои мясо и жир?» —


«Укус мой тебя разбудил, о Сестра,
Иначе б в дремоте держал тебя страх».
Открыла глаза я, тревогу тая.
Исчезла бесследно Старица моя.


Но слышится мне песня ветра и гор —
И лучшей молитвы я не знала с тех пор.

Введение

Ее истоки

В начале была Она

Первобытный пульс природы, объединяющий стихии алхимией рождения, плодородная пропасть смерти. Она была таинственной, всесильной и непостижимой космической силой. Все было Ею, и Она была всем. Ее сила пронизывала все сущее, покрывала собой все возможные миры, Она была воплощением божественного. Под Ее ровный, осмысленный ритм атомы сливались в звезды, рождались планеты и росли галактики. Рассвет вселенной был квантовой молитвой во славу Ее, и Она танцевала еще до святого зачатия человечества, задолго до того, как свет женского начала был затенен нашим веком.

И хотя ритмы Ее благословенного барабана замедлились и утихли до едва слышного шепота, хотя духовное пространство человечества оказалось перестроенным и заполнилось гулом мужских ритмов, Она не умолкает. Наша стихийная природа, плоть нашей души, самим своим бытием мы воплощаем Ее. Каждая из нас способна услышать Ее голос, стоит лишь прислушаться, ведь Она таится в самом нашем корне. Она живет в нас, и, в свете исторического низвержения женского начала, в ее истоке лежит наше право всем естеством, всем сердцем воплощать Ее. Если прильнуть ухом к земле, можно услышать Ее обещание вернуться — не свыше, с алмазного неба, а из-под земли: Она торжественно пробьется сквозь почву и камень, разорвет все свои оковы.

Человеческий язык не способен описать Ее переменчивое величие. Я назову эту силу, которая оживляет и восторгает всех нас, — эту животную тьму женственности, которая взывает к нам и требует стремиться не вверх, к эфирам и облакам, но вниз, к грязи и чернозему, из которого мы рождены; вниз к Святой дикости — танцем всего сущего, вечно рождающимся и вечно умирающим. Нас принуждают позабыть Ее, но Она — природное лекарство для истощенной души. Поверхностный человеческий опыт отрицает духовный путь, имеющий вселенский смысл; но Она — единая и единственная космическая истина: все мы рождены здесь, на Земле, и все мы встретим свою кончину на этой благословенной планете.

Эта книга — ода в пяти частях Ей, тебе и еще не возведенному мосту между нашей духовностью и живым, земным опытом. Здесь ты найдешь живительное зелье для духа, оголодавшего по природе, зелье горячее, приправленное женственным пламенем. Я приглашаю тебя спуститься во мрак вместе со мной, собрать потерянные осколки себя — и воспрянуть. Дикая природа всегда будет домом, доставшимся нам от предков, как бы долго мы ни блуждали, как бы далеко ни отстранились от своих корней. На этих страницах прячется истовый зов вернуться домой, к своему истинному «я», и занять место, твое по праву, в кругу своих мудрых предков.

Воспрянь, жрица-дикарка: ее дом в чаще

У нас в крови течет сила богов, она освещена багряным светом истины нашей души и рождена из вселенского лона. Я чувствую неутолимый голод по Ее пламенной материнской любви и уверена, что каждый житель Земли чувствует то же самое. Поэтому я зову — и призываю — всех языческих Жриц мира присоединиться ко мне в попытках возродить Ее. Зову волчьим воем из чащобы сразу всех лесов, пением сирены из-под глади каждого водоема. Я хочу найти тебя, Дикая женщина, которой опостылело извиняться за собственную божественность. Ведьма, которая ткет свою веру из ниток истины, святое воплощение каждого человеческого существа, которое еще чувствует Ее. Я говорю с тобой прямо: ведь ты Волчица одной со мной крови, мы говорим на одном языке, на языческом праязыке дикой природы.

Ступая на этот туманный и таинственный путь рука об руку с тобой, клянусь ценить твой опыт, твою духовную самость и твою магию. Клянусь, что никогда не попрошу отдать то, что для тебя свято. Конечно, у твоей жизненной тропы свои извивы, но сама уникальность прочувствованной связи с Ней будет питать твою божественную женскую природу — именно это, а не выхолощенный и бледный усредненный опыт контакта с Богиней.

Мы, Дикие женщины, заслуживаем своих символов веры, притч и священных псалмов. Духовная мудрость женского начала всегда рождалась из пережитого, и Старица с покрытой головой, живущая внутри каждой из нас, знает, что циклы ее жизни — ее и ничьи больше. Истории, которые я поведаю, будут иметь ценность, только если ты приложишь их к собственной жизни, в них нет абсолютной истины или указателя пути к высокой и душеспасительной цели; в них тебе не раскроются тайны, которые ведомы мне одной. Отдельно от воспоминаний, чувств и страданий мои вирши — лишь слова. Если ты не захочешь исследовать женственные архетипы, о которых я говорю в этой языческой библии, не захочешь увидеть, как они оживают в твоем разуме, их имена так и останутся лишь инструментами устаревших традиций, которые столетиями питаются женским стыдом.

Женщины, втиснутые в рамки узких идей «хороших» книг, заслуживают освобождения от навязанной им извне имморальности. Мы должны отпереть клетки, в которых их так долго держали за решеткой из осуждения и пренебрежения. Мы, женщины этого развивающегося мира, обязаны спасти их, поскольку они — это мы.

...

Я говорю с тобой прямо: ведь ты Волчица одной со мной крови, мы говорим на одном языке, на языческом праязыке дикой природы.

Мы чувствуем шрамы каждой женщины, обреченной на духовное заточение.

На этих страницах я подскажу, как Ведьма может развенчать закрепившиеся убеждения, которые сдерживают нашу духовную свободу, разделяют тело и душу, закрепощают то, что нельзя приручить, натаскать и одомашнить.

«Язычница» означает гораздо больше, чем просто «безбожница»: корень «язык» обозначает «народ», в частности тот, который жил отдельно от остальной цивилизации, сам по себе. Быть язычницей — значит на воле чувствовать себя как дома, учиться у природы и быть тем, кто ты есть на самом деле, не слушая чужое мнение о том, какой ты должна быть. Но позволь мне провести черту между неоязычеством, этой политеистической современной религией, к которой я питаю уважение, но сама к ней не принадлежу, и дохристианскими воззрениями наших предков. Быть язычницей — значит помнить о нашей ценности, о том, что человек создан из плоти и крови, которые одни остаются, когда наши тщательно выстроенные внутренние святилища и многолетние системы убеждений обращаются в прах. Каждый род, к которому принадлежит человек, тесно связан с традициями Земли. Чтобы убедиться в этом, достаточно проследить свою родословную. Каждая душа человеческая рвется домой, то есть на волю.