Джил с опаской посмотрела на продавщицу, а Берни объяснил женщине, что мать девочки покупала колготки на основном этаже.
— Может, лучше сделать объявление по громкой связи? — предложила та.
Это нововведение предназначалось на случай пожара, угрозы взрыва или чего-то подобного, но с его помощью найти мать Джил было действительно гораздо проще.
— Да, надо позвонить начальнику охраны, он все организует.
Берни повернулся к Джил (девочка вытирала слезы своей куклой):
— Как имя твоей мамы? Да, и фамилия?
Девочка больше его не боялась, хотя и отказывалась куда-либо с ним идти. Ее мать заслуживала уважения за то, что твердо внушила ей это правило.
— О’Рейли, — ответила Джил. — Это ирландская фамилия. Мы католики. А ты?
Берни показалось, что он расположил девочку к себе, а он так просто был очарован ею.
— Я иудей.
Девочка выглядела заинтригованной.
— Что это такое?
— Это значит, что у нас вместо Рождества Ханука.
— А Санта-Клаус к тебе приходит? — уточнила Джил.
На этот вопрос нет однозначного ответа, поэтому Берни придумал собственный:
— Если ты о подарках, то мы их дарим друг другу целых восемь дней.
Это произвело на нее впечатление:
— Восемь дней! Здорово!
Вдруг она посерьезнела:
— Ты веришь в Бога?
Он кивнул, хоть и очень удивился глубине ее мышления. Сам он давно не думал о Боге, и сейчас ему было стыдно в этом признаться. Определенно, девчушка послана ему, чтобы наставить на путь истинный.
— Да, верю.
— Я тоже, — она опять вопросительно посмотрела на него. — Как ты думаешь, мама скоро вернется?
Слезы все еще стояли в ее голубых глазах.
— Конечно. А теперь я предлагаю поесть мороженого. Кафе вон там, совсем близко.
Перед таким заманчивым предложением она устоять не могла, молча вложила свою ручонку в его ладонь, и они направились в кафе, только ее косички подпрыгивали при ходьбе.
Берни помог ей забраться на высокий табурет у стойки бара и заказал банановый сплит. Его не было в меню, но для него, вне всякого сомнения, приготовят. Джил оценила вкуснятину по достоинству. Нет, про маму она не забыла, но разговор и угощение ее немного отвлекли. Они с Берни мило поболтали о том о сем. Джил призналась, что очень хотела собаку, но хозяин их квартиры не позволил завести.
— Он очень вредный, — заявила девочка с полным ртом, уже основательно перепачкавшись шоколадом. — И его жена тоже, а еще она ужасно толстая.
Она прожевала, тут же вновь набрала полный рот орехов и ломтиков банана и добавила ложку взбитых сливок. Берни слушал ее и спрашивал себя, почему этот простодушный ребенок тронул его сердце.
— У вас очень красивые купальники.
— Какие тебе больше понравились?
— Маленькие такие, у которых есть трусики и верх. Мама говорит, что я могу его не носить, но я всегда надеваю, — заявила она чопорно. Теперь у нее даже нос был в шоколаде. — Мне понравился голубой, розовый и красный… и оранжевый.
Последний ломтик банана был съеден, за ним последовали вишня и взбитые сливки, когда в дверях возникла суматоха, и в зал вбежала молодая женщина с длинными светлыми волосами. Как вихрь промчалась она через комнату, и они развивались за ней как золотое знамя. Берни понял, что это мать девочки.
Очень хорошенькая, только с безумным взглядом и залитым слезами лицом. Ее руки были заняты сумочкой, пакетами, детской курточкой и куклой.
— Джил! Ну куда ты подевалась?
— Я только хотела посмотреть… — промямлила девочка.
— Никогда больше так не делай! — перебила мать, схватила ее за плечо и слегка встряхнула, потом быстро подняла дочь на руки и крепко прижала к себе. Было видно, что она очень перепугалась и едва сдерживает слезы, а потому не сразу заметила Берни, который стоял рядом. — Ой, извините. Прошу прощения, что мы причинили вам столько хлопот.
Она ему очень понравилась: пусть в джинсах, футболке и сандалиях, но она была куда красивее и изящнее большинства здешних дам.
Мать и дочь искали всем магазином, всполошив весь основной этаж. Женщина боялась, что девочку похитили, и в отчаянии сначала бросилась за помощью к продавщице, потом к помощнику менеджера — ко всем, кто случайно оказался поблизости. Каждый сделал все, что мог, и наконец по громкой связи прозвучало объявление, что девочка в кафе.
— Все в порядке. Мы прекрасно провели время.
Берни и Джил понимающе переглянулись, и малышка вдруг рассмеялась:
— А знаешь, если бы ты тоже взял себе банановый сплит, то весь бы перепачкался! Особенно борода!
Берни тоже засмеялся, а мать Джил, казалось, пришла в ужас.
— Она права! — весело признал Берни, а молодая женщина покраснела.
— Джил такая болтушка! Ох, простите, я не представилась. Меня зовут Элизабет О’Рейли.
— И вы католичка… — заметив, что Элизабет опешила, он пояснил: — У нас с Джил был очень серьезный разговор на эту тему.
Девочка глубокомысленно кивнула и отправила в рот вишенку:
— А он кто-то другой, но я забыла, как это называется.
— Иудей, — подсказал Берни.
Элизабет смущенно улыбнулась: порой дочь ставила ее в неловкое положение.
— У него Рождество бывает восемь раз. — Было видно, что именно это произвело на девочку большое впечатление. — Честно, он сам так сказал! Ведь правда?
Берни улыбнулся и кивнул:
— Называется «Ханука».
Берни много лет не был в храме: его родители принадлежали к реформистскому иудаизму, а он и вовсе не соблюдал обычаи, — но сейчас его интересовало вовсе не вероисповедание миссис О’Рейли, а то, имеется ли мистер О’Рейли.
— Я вам очень, очень признательна.
Элизабет сделала вид, что сердита на Джил. Сейчас девочка выглядела гораздо спокойнее, не так крепко прижимала к себе куклу и с удовольствием доедала мороженое.
— А еще у них красивые купальники.
Элизабет покачала головой и протянула Берни руку:
— Спасибо еще раз. Пойдем, пожалуй, пора домой.
— А можно мы сначала посмотрим купальники?
Но мать была непоколебима. Вздохнув, Джил тоже пожала Берни руку, очень официально поблагодарив и одарив на прощание солнечной улыбкой:
— Ты хороший, и мороженое очень вкусное. Большое спасибо.
Берни было жаль, что она уходит. Он остановился возле эскалатора, глядя, как голова с косичками скрывается внизу, и чувствовал себя так, будто потерял единственного друга.
Берни вернулся к кассе, чтобы поблагодарить работников за помощь, и на обратном пути прихватил три бикини шестого размера: оранжевое, розовое и голубое. Красные этого размера были уже распроданы. К покупкам он добавил две панамки и махровый пляжный халатик. Все это было словно специально для нее сшито. Берни положил вещи на прилавок перед кассой и поинтересовался:
— Элизабет О’Рейли у нас в компьютере есть? Больше о ней ничего не знаю.
Берни вдруг поймал себя на мысли, что было бы хорошо обойтись без мужа. Всего через две минуты кассир сообщила, что счет у нее новый, а живет она на Валлехо-стрит в Пасифик-Хайтс.
— Отлично.
Делая вид, будто собирается занести эти данные в картотеку, а вовсе не в свою пустую книжку, Берни записал ее адрес и номер телефона, потом распорядился, чтобы отобранный им товар отправили мисс Джил, а стоимость записали на его счет. К покупкам он приложил карточку со словами: «Спасибо за очень приятную встречу. Надеюсь в скором времени встретиться с тобой снова. Твой друг Берни Файн».
В свой кабинет он возвращался легкой походкой, с загадочной улыбкой на лице и осознанием, что даже в этом месте есть что-то хорошее.