— И то, и то — на выдохе. Одним счастье, другим — смотреть на снег, всю жизнь. А может, они тоже хотят счастье с пальмами? А кто не хочет. Все хотят, я хочу. С пальмами. Только где — пальмы? — Меглин сбивается с текста, заговаривается — но выстрел обрывает его; мишень поражена в голову.
— Их двое. Он. И она. — Есеня понимает, что Меглин прав, тот кивает ей.
Вдруг ее вырывает из воспоминаний голос Самарина. В комнате для допросов становится душно.
— Я прошу вас подумать, прежде чем отвечать на следующий вопрос. Это важно. Скажите, чья была идея — привлечь Меглина к работе на постоянной основе? — Он поднимает ручку, прерывая рассказ Есени.
— Моя.
— Вы же понимаете, как это выглядит. Теперь. — Самарин откидывается на стуле, смотрит на нее по-другому.
— Это был способ быстро найти и обезвредить убийцу, — неохотно отвечает девушка.
— Но получается, вы убийцу не обезвредили. Вы его выпустили.
Перед Есеней снова начинают мелькать картинки прошлых преступлений. Она ясно помнила четвертое убийство.
Невеста в нижнем белье, широко расставив руки, позволяет сотруднице салона Кате надеть на нее затейливое свадебное платье, она коснулась невесты — возможно, чуть дольше, чем следовало бы, и увидела синяк на ноге. Девушка поймала Катин взгляд.
— На велике. Упала.
Катя улыбнулась в ответ, кивнув, и подумала, что нет смысла оправдываться, ведь она всего лишь персонал.
— По какому адресу доставить?
— Я напишу. — Девушка быстро пишет адрес на визитке и передает Кате.
Спустя несколько часов Катя поднималась на крышу многоэтажного дома, где было достаточно ветрено. Она заняла удобную для себя позицию, в ее руках мелькнула оптика. В темной одежде девушка лежала на крыше, рассматривая дом напротив. В квартире о чем-то беседовали парень с девушкой, той девушкой, которая еще утром купила в салоне, где работала Катя, свадебное платье.
В это время, сидя на кровати, Меглин выпил таблетки и открыл рот, позволяя санитару посветить фонариком в горло и за щеками. Санитар ушел, в замке повернулся ключ. Меглин немного подождал, пока шаги в коридоре не стихли. Он подполз на четвереньках к плинтусу и достал спрятанную монету, начав ее затачивать об пол, напряженно оглядываясь на дверь.
Глава 2. Я в вашей голове или вы в моей?
Стены комнаты для допросов давили. По ходу беседы Самарин постоянно делал пометки карандашом в блокнот. Карандаш жил в его руках, он крутил его между пальцев, иногда покусывал, катал с тихими щелчками ребер по столу, затачивал без нужды.
— Меглин уже был неадекватен. Почему вы согласились с ним работать? — он задал очередной вопрос, чтобы перей-ти к делу.
— Он помог раскрыть дело, — Есеня безучастно смотрела на него.
— Но он был опасен для окружающих.
— Тогда я об этом не знала.
Самарин с сожалением покачал головой и открыл папку, достав файл с листком А4 и пододвинув Есене.
— Докладная записка санитара Гайворонова о побеге. Санитары получили ранения средней тяжести. Вы не могли не знать.
Есеня молчит. Он поймал ее. Пауза повисла в воздухе:
— Я думала, что могу контролировать его. Я ошибалась. — После этих слов она снова погружается в прошлое, где заточенным краем монеты Меглин пытается расщепить раму и вытащить гвозди, которыми забито наглухо окно.
Мальчик, стоявший на стреме у двери, выглядывал в коридор через решетку окошка, не идет ли кто.
— Меглин, — тихо позвал его он.
Меглин испуганно отвлекается от окна и спрашивает у парня, как тот здесь оказался.
— Я тут всю ночь сижу, ты че? Понятно, чего тебя здесь держат.
Меглин возвращается к прерванному занятию, ничего не ответив.
— Спросить хотел. Ну, выйдешь ты — а дальше что? — мальчик пытается наладить диалог.
— Разберусь.
— Тебя там ждет кто-то?
— Ты когда тонешь, куда выныриваешь? Тебе обязательно, чтоб тебя ждали? На берегу? Или главное — не сдохнуть? Я здесь сдохну. Они знают, я их камеры вычислил. Теперь жучков под кожу запустят. Лучше сейчас уйти, чем потом жучков из-под кожи вырезать!
— Я с тобой, Меглин! Я не хочу под кожу жучков! — Мальчик кажется испуганным.
— Один пойду, — Меглин отрицательно помотал головой и вскрикнул, сломав ноготь. Кровь побежала по пальцу. Он сунул его в рот и открыл окно, но решетка оказалась укрепленной с внешней стороны.
Меглин попытался сдвинуть ее, но, поняв, что это невозможно, оглянулся на мальчика и быстро сообразил:
— На свободу хочешь? Заработай!
Дежурный санитар оторвался от телевизора, когда в коридоре за зарешеченной дверью, ведущей в блок буйных, мелькнула фигура, раздался звон стекла и погас свет из-за разбитой лампочки. Следом к двери подбежал мальчик и, схватившись за прутья, закричал:
— Открой! Там этот буйный беспредельничает! Раму выломал! Стекло разбил! Быстрее!
Санитар встал и подошел к двери. Вдруг из темноты перед ним появился Меглин и, быстро просунув руку через решетку, схватил его за ворот и с силой ударил об нее. Выпростав вторую руку, с кривым осколком оконного стекла, приставил к глазу санитара.
— Открывай. Быстро.
Санитар дрожащими руками потянулся к пачке ключей на поясе.
Утренний туман опускался на озеро, Есеня сидела в лодке и практически не чувствовала движения воды. Напротив нее молча греб санитар с наложенной на нос повязкой, он тяжело, угрожающе смотрел на девушку. Есеня отвернулась, не особо понимая, что произошло. Когда лодка подплыла к берегу, навстречу им вышел Бергич. Они пошли вдоль парка к зданию, когда Есеня увидела еще одного санитара со свежим синяком под глазом. Она удивленно посмотрела на него, потом на Бергича, ожидая разъяснений, но в голове картинка почти сложилась.
— Ночью пытался бежать. Скрутили на выходе. — Бергич махнул головой в сторону, и Есеня увидела одинокую фигуру Меглина на лавочке, сидевшую спиной к ней. Она подошла к лавочке и увидела Меглина в смирительной рубашке, обколотого седативами. Его рот был открыт, пустой, заторможенный взгляд устремлен в никуда. Есеня остановилась у лавки, с жалостью рассматривая ссадины на его лице.
— Родион.
Он посмотрел на нее не сразу, сознание тормозило, сначала настороженно, но потом в его глазах мелькнула искра узнавания.
— Танечка моя пришла! Ты не Танечка. — Потеряв к ней интерес, он снова посмотрел вдаль. Есеня села рядом.
— Посмотри. Я не знаю, что делать, а скоро снова выходные. Опять свадьбы. Они опять убьют. — Есеня протягивает ему дело, он, бросив короткий взгляд, отрицательно мотает головой и перестает реагировать на ее слова, кажется, не понимая их. Она видит запекшуюся кровь на его голове и губах, посмотрев по сторонам, видит санитара.
— Развяжите его! Эй!
Санитар, убиравший листья во дворе, поднял голову, но, посмотрев на нее, начал искать глазами Бергича, и только когда тот, поразмыслив, кивнул, подошел к ним и развязал ремешки смирительной рубашки, которые легли, как сдувшиеся крылья ангела. Меглин начал перебирать бумаги, вчитываясь и шевеля губами, облизнул палец и перевернул страницу. Ненужные листы он просто ронял, иногда почесывая шею, руки, будто по нему бегали невидимые насекомые.
— Первое убийство как первая любовь. После него спрятаться хочется. Нырнуть. Сберечь. В сердце.
— Они и раньше убивали? — Есеня пытается дотронуться до него.
— Да. Но не так.
— Я не понимаю.
Меглин суетливо встал и заходит вокруг, почесывая шею, махая рукой, отгоняя невидимого комара. Санитар, убиравший листья, снова напрягается.
— Скажи, что ты увидел? — Есеня хотела вывести его на диалог, но пока получалось плохо.
— Видел? Это так кажется — видел, говорят так — но никто не знает! Хочешь глазами моими смотреть? За то, что я один правды хочу? Пожизненно, бессрочно!
Его жесты становились резкими, он уже выкрикивал ей в лицо, и Бергич с санитарами бежали к ним.
— Зацепку мне сует, снизу доверху! Лик-ви-да-торша! Червей принесла?!
Подбежавший санитар был готов его схватить немедленно, но Есеня выставила вперед руку.
— Не надо!
Меглин ходил, как тигр в клетке, но, когда увидел не-ожиданную помощь Есени, это поставило его в тупик, он был готов к конфронтации.
— Я не с ними. Я с тобой, — Есеня осторожно смотрит Меглину в глаза с надеждой увидеть проблески того, прежнего Родиона.
Они стояли, напряженные, молча, друг против друга — санитар, Есеня, Меглин. Бергич наблюдал из отдаления — происходило что-то интересное для него.
— О!.. Друг мой!! — Внезапно Меглин бросился в сторону Есени, но это была обманка: Меглин по-мальчишечьи бросился к прогуливающемуся по дорожке олигофрену, обнял его, испугавшегося, жарко прошептал ему на ухо, и олигофрен начал сначала кивать, потом — смеяться вместе с Меглиным. Санитар повел Есеню к воротам.
— Он не человек уже. Огрызок. Только силу понимает, как собака. — Когда он открыл ворота, Есеня обратила внимание на сбитые костяшки его кулаков.
Приехав в Следственный комитет, она встретила в коридоре Худого, который быстро шел по коридору.
— С выходных убийств не было. Может, остановился? — Худой бросает быстрый взгляд на Есеню.