У мужика, стоявшего на пороге, была выразительная мимика: брови взлетели на лоб, который покрылся морщинами, глаза сперва прорезались, потом округлились.

— Максимка, здоров! Рад, что ты выжил, думал, что тебя это… того… а я тут лампочку менял.

— Вот ему спасибо, вытащил меня из каморки, — смущаясь, ответил Макс, кивая на меня. — Ден, знакомься, это наш электрик Сергеич.

— Денис, — представился я, пожимая сухую крепкую ладонь.

— Сергеич, — просто ответил полный тезка того, кто развалил великую страну.

Макс вошел в номер, оттесняя мужика, следом ввалился я, окинул взглядом просторную светлую комнату: на журнальном столике стояли недопитые бокалы, рядом — бутылка шампанского, эклеры… Эклеры, блин! А неплохо они устроились, даже кондиционер работает! Прям пиршество во время чумы!

Наше вторжение не осталось незамеченным. Трое женщин, самых преданных Еремею, тут же заверещали, напомнив визжащих зомби, а одна, спрятавшись за гуру, завопила:

— Что вы себе позволяете! Немедленно покиньте помещение! Это произвол! Мы будем жаловаться!

— Кому? — задал я риторический вопрос.

Карина, одетая в белую мужскую рубашку поверх купальника, и симпатичная девушка-блондинка с ярко-зелеными глазами и пирсингом в нижней губе молча наблюдали. Блондинку все происходящее, как я подозревал, забавляло, она едва сдерживала улыбку.

Гуру растерянно озирался. Понимал, наверное, что три спевшихся чужака, плевавших на просветление, вряд ли поведутся на его сладкие речи. Тем более Сергеич, показывая кулак дамам, сидящим на роскошном, белом с золотым тиснением, диване, топнул и взревел:

— Цыц, курицы! Достали! Вот же приперся именно к вам! Тьфу! Развели тут демагогию — космоэнергетика-уергетика…

Пожевав губу, гуру Еремей театральным жестом убрал за ухо русую прядь и возразил:

— Вы бы свое невежество скрывали, а не выпячивали.

Профиль выдал о нем информацию:

Еремей Иванович Кукушкин, 59 лет

Сколько?! Мужик в натуре вампир, пьет эманации доверчивых теток и не стареет, больше сорока пяти в жизни бы ему не дал!

Надо отдать должное гуру, попав в жопу, он не испачкал белых льняных штанов и рубашки с закатанными по локоть рукавами. Три верхних пуговицы он расстегнул — то ли эротичности для, то ли чтобы развешанные на груди деревянные цацки, вероятно, средства связи с космосом, напоминали о бренности бытия. Так и казалось, что вот-вот зажжется над его главой нимб, сразит всех зомби и осветит путь в темноте.

Глянув на себя в огромное ростовое зеркало, я понял, почему женщины заверещали — капюшон натянут по глаза, худи и лицо в засохшей крови, предплечья обмотаны скотчем, в руках окровавленная бита — как есть маньяк, кто захочет такого впускать?

— Да мне с вами вообще не о чем говорить, — успокоившись, ответил Сергеич и обратился ко мне: — Денис, на два слова. Максимка, ты тоже давай, покалякаем, что да как.

В номере он ориентировался как у себя дома. Невозмутимо прихватив из холодильника пару стеклянных бутылок «Пепси», повел нас на огромный балкон-веранду, где стояли четыре шезлонга и столик из ротанга с удобными плетеными креслами.

Пока Сергеич закрывал дверь, я глубоко вдохнул свежего морского воздуха. Здесь было жарче, чем внизу в коридорах, зато чистый, приятно пахнущий воздух обдувал лицо.

Мы уселись за столик, Сергеич зубами вскрыл обе бутылки и протянул нам с Максом, сам закурил, выдохнул дым и заговорил:

— Денис, я вижу, ты мужик нормальный. За Максимкой тоже косяков не замечал. Давайте вместе думать, как выбираться.

— Выбираться… — Я вздохнул. — Куда? По всему миру та же канитель, Сергеич, везде зомбаки. Разве что в город, потому что там и припасы, и оружие.

— Вы знаете, чё ваще происходит? Телек молчит, радио тоже, даже тырнета нет!

— Знаем, — кивнул Макс на меня, залпом прикончив бутылку. — Но мне все Денис рассказал, так что ему слово…

Историю о пришельцах, изъявших души у трех четвертей землян, Сергеич выслушал спокойно, кивнул, принимая как само собой разумеющееся, а к информации о способностях зомби отнесся очень серьезно.

— Значит, убить их можно, — кивнул он своим мыслям. — Это хорошо. А то я пробовал прорваться, а они не дохнут! Одному китаезе череп пробил, а ему хоть бы хны! Ну, чего греха таить, испужался я, вернулся сюда. Тем более там и остальные поперли, еле ноги унес. Свят-свят… — Сергеич перекрестился.

— Я уже десяток упокоил, так что говорю уверенно — убить их можно. К тому же первое упокоение, по идее, сделает вас чистильщиками.

— Ну а что дальше-то? — поинтересовался Макс. — Ден, ты хотел про жену выяснить — ну вот, выяснил. Спала она с этим мужиком, понятно. Что теперь? Какой план?

Сергеич тоже посмотрел на меня. С фига ли они от меня ждут решения? Я сам ничего не знаю!

Но вслух сказал другое:

— Здесь оставаться нельзя. Воды нет, еды тоже, а помощи не дождешься. Нужно выбираться из отеля, найти временную базу и помародерить округу. Тут ведь вдоль пляжа три отеля?

— Ага, — ответил Макс. — Наш, «Эвелин», четыре звезды. Еще два пятизвездочных: «Калигайахан» и «Маглаяг». А что?

— Ну сам подумай. Несколько тысяч туристов, все с багажом. Уверен, можно много полезного нарыть — лекарства те же, бинты, антибиотики, батарейки…

— Дело говоришь, Дениска, — согласился Сергеич.

Вот это его «Дениска» мне не понравилось. Я смерил его тяжелым взглядом, понимая, что если сделаю уступку здесь, то прогибаться придется уже до конца. Или до крови. Мужичок-то толковый, видно, но жизнью битый-перетертый, привык сразу выяснять иерархию и определять, кто кого слушается. Сейчас «Дениска», потом «Сгоняй-ка, пацан, туда-сюда…» Нет.

— Денис, — поправил я.

— Извиняюсь, — чуть помолчав, кивнул Сергеич, и встрепенулся: — Мародерка — дело хорошее, говорю же, прав ты!

— Параллельно поищем других выживших, соберем народ — проще будет зачищать зомби, — сказал я. — А потом можно подумать о том, как добраться до города.

— Я бы все-таки попробовал связаться с большим миром, — добавил Сергеич. — Между нами и «Маглаягом» стоит маяк, там же есть передатчик.

— Да молчат все, я пытался, — сказал Макс. — Без толку. У меня ж радиостанция есть.

— Да твоя только на остров рассчитана, — возразил Сергеич, — дальше не добивает. А там маяк прям огромный. Кароч, там и прятаться хорошо, зомби точно не долезут.

— Мужики, вы пока подумайте, — сказал я, поднимаясь. — Мне надо с женой поговорить.

Оставив их на балконе, я вошел в номер. Меня встретили настороженные взгляды четырех женщин и виноватый — Карины. Гуру Еремей куда-то пропал, а без его поддержки она, наверное, устыдилась — все-таки не свободная женщина, чтобы не ночевать с мужем…

— Денис… — протянула она и робко сделала шаг навстречу.

— Да, Карин, пойдем наедине пообщаемся? А гуру где?

— Магистр Еремей медитирует, — ответила Маша, симпатичная блондинка с пирсингом. В ее голосе мне послышался неприкрытый сарказм. — Ищет ответы в космосе.

— Надеюсь, космос ему подскажет, как из ничего сотворить воду и еду, — ответил я.

Взяв под руку жену, повел ее в ванную. Она вцепилась в мое плечо, сильно сжала. От вчерашней «сильной и независимой» женщины ничего не осталось, сейчас я снова видел ту девушку, в которую когда-то влюбился. Причем так, что бросил семью.

Когда я встретил Карину… В дешевых романах пишут «внутри все оборвалось». Где-то так. Она стояла у остановки, кутаясь в полосатый шарф, и раздавала рекламные буклеты. Совсем юная, озябшая, неимоверно красивая. Губы улыбаются, а в глазах отчаянье. Холодина была жуткая, снег валил хлопьями. Я припарковался недалеко, чтобы купить сыну капли в нос, не удержался, остановился рядом с ней, пригласил в салон своего авто…

То, что я увидел в ней тогда, не имело отношения к реальности. После того, что она сделала, наваждение спало, и я радовался, что наконец победил зависимость, излечился от терзавшего меня душевного недуга. Прозрел.

Мы вошли в ванную комнату, Карина закрыла за собой дверь и присела на край ванны, чуть сутулясь. Я внимательно посмотрел в ее темно-карие, почти черные глаза, пытаясь найти там ответ — была измена или нет? Но там была пустота. Всмотревшись внимательнее, я подметил густые брови, пухлые губы, чуть искривленные в вечном недовольстве, грудь — полную «четверку», складочку жира на боку под просвечивающей рубахой Еремея… Другой человек — и внешне, и внутренне.

Почему-то радовало, что эти размышления — на трезвую голову. Вчера-то я был пьян, к тому же в приступе ревности, а сейчас…

Всплыли мысли, давным-давно загнанные на задворки сознания. Помнится, Пашка, рок-музыкант, байкер и прекрасный поэт, когда мы вместе поехали на байк-шоу, намекал, чтобы я следил за молодой женой. Память услужливо подсунула картинку: Пашка играет на гитаре, а на спинку его стула опирается Карина, томно улыбается, а грудь едва не вываливается из декольте на его голову. Я и тогда ощутил укол ревности, но осадил себя, ведь глупое чувство — от неуверенности в себе…

— Поговорим? — спокойно спросил я. — Спрошу один раз: где и с кем ты ночевала? Здесь, с гуру?