Глава 8. Маша

Москва как на ладони.

Я восторженно открываю рот и пялюсь в иллюминатор. Так и хочется подергать Исхакова за рукав и крикнуть: «Смотри!» Но буду выглядеть совсем уж дикой. Он этот вид наблюдал миллионы раз.

Поэтому я так четко ощущаю, как его взгляд направлен на меня. Демид все еще рассматривает каждую деталь, и, уверена, множество мыслей крутится в его зверином мозгу.

Его глаза оставляют отпечатки в тех местах, где он проходится по мне взглядом. Как печать ставит, или зарубку.

— Вам нравится, Маша? — ровно спрашивает, расслабленно откинувшись на спинку удобного кресла.

Между нами почти нет места, сидения располагаются рядом, и я могу случайно коснуться его бедра.

— Очень. Я первый раз вижу Москву с высоты птичьего полета, — честно говорю.

Исхаков прищуривается, а я чувствую, как он пытается разгадать — вру я или нет.

А я не вру. Сейчас я честно ответила на его вопрос. Мое восхищение тоже искреннее. И, кажется, правда хочу сказать ему спасибо за этот… хм… трип.

— А вы, наверное, часто так катаетесь. Летаете, то есть, — опускаю взгляд.

Господи, как у этих светских лиц получается правильно и красиво говорить? Без запинок и подбирая верные слова?

Катаетесь? Серьезно? Как будто Демид на карусели разъезжает.

Усмехаюсь этой мысли, и только потом замечаю, что зверь сидит и, рассматривая мою улыбку, улыбается в ответ.

Скоро собьюсь со счета, сколько раз я видела эту редкую улыбку Демида Исхакова. Каждая приятно покалывает где-то между ребер.

— Нечасто, но случается, — коротко отвечает.

Надо бы еще что-то у него спросить. Про работу там, про хобби. Нельзя сидеть и тупо молчать.

Дышать начинаю чаще, а тесный лиф платья только мешает сделать полноценный вдох. Облизываю губы, паникую. Смотрюсь коряво во всей этой обстановке и в этом шикарном платье.

Я должна быть Золушкой в его глазах, а я как одна из ее сестриц.

— Мы скоро прилетим, — Исхаков замечает мое состояние и спешит успокоить.

— А куда?

— В одно интересное место.

Рябь стекается по оголенной спине. Желудок рассекается топором, и тело сгибается пополам.

Звучит жутко, но в тысячный раз повторяю, что Исхаков ничего мне сделает. Пока.

— Вы так забавно переживаете, Маша.

Наши бедра все же соприкасаются, и меня обдает жаром. Его близость заставляет покрыться румянцем. А дразняще красивое лицо пробуждает нечто такое, отчего становится не по себе. Я словно теряю контроль над собой и ситуацией в целом.

Непростительная ошибка.

— Этой мой первый полет на вертолете. Да и пункт назначения пока неизвестен, — жму плечами и отворачиваюсь обратно к иллюминатору.

— Мы летим за город. Недалеко есть красивое место в лесу, там построен ресторан. Еще есть пруд. Летом можно увидеть лебедей. А если пройтись чуть дальше, то зайдешь на ферму.

— Где и убивают животных на стейк?

— Боже, нет. Маша, а Вы кровожадная.

Определенно, мой организм реагирует на этого мужчину. На его смех, голос, теплоту тела.

— Вы после ресторана сразу заговорили про ферму. Это и навело на мысль, — веду плечами.

Мне нравится с ним общаться. Не знаю, что будет дальше, но в такой непринужденной беседе проходит скованность.

— Снижаемся, — слышу в наушниках голос пилота.

Подбираюсь против воли. Посадка — не самая моя любимая часть полета.

— Андрей — опытный пилот. С ним Вам нечего бояться.

Мое состояние, очевидно, написано у меня на лбу. Это еще раз доказывает, что я не умею ничего скрывать.

Дыхание ускоряется, сердце сильно стучит только в одну точку в груди, глаза прикрываю.

А потом чувствую, как большая и горячая ладонь накрывает мою руку. Мир, треснув, распадается на осколки.

Исхаков легонько поглаживает подушечкой большого пальца мою кожу. Успокаивает. А я так боюсь посмотреть на него, страшно встретиться с ним взглядом. В такой момент я хочу забыть, что он — Демид Исхаков. Точнее, хочу забыть, кем он является.

— Ну вот и все, Маша.

Мы удачно приземлились на вертолетной площадке. И можно было бы уже отпустить мою руку, но зверь этого не делает. Даже больше, он чуть сжимает ее, запуская волну спазмов по всему телу.

Чужие они, незнакомые.

А если после ресторана он все-таки повезет меня к себе?

Мы идем вдоль расчищенной дороги до небольшого одноэтажного здания. Оглядываюсь по сторонам, не замечая никого вокруг. Темнота. Только фонари расставлены на равном расстоянии друг от друга. Красиво и жутко одновременно.

— Надеюсь, в этот раз вы не сняли весь ресторан ради меня? — прыскаю. Как бы шутка. Тут же жалею.

— Боюсь, не все посетители позволят это сделать.

— Значит, есть в этом городе кто-то поважнее вас?

— В этом городе? Вы не из Москвы?

От первого прокола хочется сжаться в одну точку. Я в замешательстве, и не имею понятия, как выкручиваться. Не бежать же…

А Демид прищурился и рассматривает меня новым взглядом.

— Как и многие, — растерянно отвечаю.

В ресторане нам выделяют отдельную зону с выходом в сад. Летом здесь, наверное, и правда очень красиво. Сейчас пока во всю царит зима. Искрящиеся снежинки облепили пространство вокруг. Будто волшебство.

Демид пропускает меня вперед, снова отодвигает стул, и я присаживаюсь. Внутри ресторана все пропитано роскошью. Против воли задумываюсь, а если бы я на самом деле была бы обычной официанткой? Например, приехала из какого-нибудь скромного городишки под Владимиром. И все, что я знаю об этикете и правилах поведения в подобных местах, — это… ничего.

Похоже, зверь и правда старается очаровать некую официантку, которая его зацепила.

А мне в какой-то момент грустно становится. Он старается не для меня, а для девушки из среднего класса.

— Вы уже бывали в таких местах прежде, Маша?

Официант приносит нам вино, и я делаю глоток, смачиваю горло кисло-сладкой жидкостью.

— Нет. Спасибо, что показали…

— А ваши родители, они далеко? Вы их навещаете? — как ни в чем не бывало продолжает беседу.

Ему этот вопрос кажется стандартным. А с меня будто кожу снимают живьем. От боли хочется вопить, но я не позволяю себе этого. Мучаюсь, терплю и горько улыбаюсь.

— Они далеко. Так что теперь я их нескоро увижу. Папа… у него случился сердечный приступ, когда мне было семь лет, а мама не выдержала такого удара и покончила с собой. — Каждое слово вызывает жажду.

Исхаков замирает на мгновение. Не надеялся на такую откровенность. А я вспоминаю, кто во всем виноват, и ярость цедится изнутри мелкими глотками. Захлебываюсь.

Вскидываю на зверя полный презрения взгляд, не отдавая себе отчета, что так нельзя.

— Мне жаль, что это с вами произошло.

— Мне тоже. Я была ребенком.

Повисает тишина. Зверь больше ничего не спрашивает, а если бы и спросил, вряд ли я еще раз решилась бы на такую откровенность.

— Я бы предложил вам прогуляться, но, боюсь, в туфлях вы быстро замерзните, Маша.

Заботливый какой.

— Вы правы.

Промакиваю губы салфеткой, откладываю ее и останавливаю свой взгляд на Демиде. Его лицо ничего не выражает, привычное состояние.

У меня же дыхание поверхностное и трясти начинает от холода, когда все тело покрывается липким потом.

Роковая женщина, которую бы хотел шикарный мужчина, как Исхаков, вряд ли бы чувствовала такое и вела бы себя так. Как овечка, на которую нацепили классное платье.

В туалетную комнату практически вбегаю. Включаю ледяную воду и, смочив руки, прижимаю к щекам. Плевать, что на них румяна. Я горю. Тело сотрясает, зуб на зуб не попадает, а ощущение, что медленно плавлюсь на костре.

— С вами все в порядке? — Исхаков хмурится, будто ему и правда есть дело до моего состояния.

Поджимаю губу и мучу невнятный ответ.

Поскорее бы это закончить.

— Вы не против, если обратно мы поедем на машине? Водитель уже на месте.

Его вопрос звучит совсем как не вопрос. Выбора у меня нет, Демид спросил лишь для галочки.

Интересно, он хоть что-нибудь спрашивает, чтобы действительно узнать ответ?

— Разумеется, не против.

Черный «Майбах» привлекает внимание даже в таком месте. Крепче запахиваю полушубок и коротко мажу взглядом по Исхакову.

В сумочке лишь телефон и ключи. Выходя из дома, я понимала, что могу вернуться только утром.

Вокруг взрывается непонятная мне суета, я топчусь на месте, то и дело поправляю волосы. Чувствую себя некомфортно, даже неприятно.

На мне шикарное нижнее белье, которое, кстати, тоже подарил мне Демид. Я полностью готова, чтобы сегодня ночью зверь был во мне. Но это не отменяет того, что я боюсь.

Будет ли он нежным? Или он эгоист в постели? Его тело божественно, это заметно даже через ткань. И я знаю, что физически Исхаков меня привлекает. Но будет ли этого достаточно?

— По адресу Марии, — невозмутимо говорит водителю.

А у меня укол разочарования.

Что-то пошло не так…