Он обхватывает мои губы и нежно втягивает их в себя. Язык раздвигает зубы, рушит все преграды, ломает меня под себя и прорывает оборону.

Плечи опускаются, я заметно расслабляюсь.

Наш поцелуй больше похож на безумие. Мы терзаем друг друга губами и зубами. Но не касаемся руками. Мои царапают стену, Аверин поставил ладони по обе стороны от меня. Как в клетке закрыл.

Хочется, чтобы он первым нарушил мои правила. Прикоснулся и обнял. Чертов мажор оказывается слишком принципиальным.

Он рычит мне в рот, стонет и нисколько не стесняется. А меня это только заводит.

В голове сквозь блеклый туман прорываются картинки нашей единственной ночи. Толчки, страстные поцелуи, его руки на моей промежности. Запахи, вкусы, ощущения — все как будто было секунду назад. Такое живое, еще не раненое, чувственное.

— Забери свои слова назад. Дай мне до тебя дотронуться, — с болью в голосе спрашивает.

Воскрешаю в мыслях наше расставание и замираю.

— Хочешь меня коснуться?

Шальные глаза бродят по моему лицу, ища подтверждение, что я не шучу.

— Пиздец как, лисица.

— Навязчивая мысль, да? — шепчу.

Узлы стягиваются на шее и по всей груди. Если присмотреться, то я вся трясусь.

— У тебя зависимость, Стас Аверин. Еще чуть-чуть и влюбишься.

— Никогда, — скалится.

Мажор тянется ко мне и лишь на секунду прикасается к левому плечу. Обжигает. От боли выть готова. Мне мало. Мало сейчас его рук, его голоса. Его желания тоже мало. Я хочу его любви. И страданий тоже.

Отталкиваю Аверина и отхожу.

Собравшись с силами, которые растеряла, сглатываю и смотрю в глаза Стасу.

— Вот влюбишься и дотронешься, Стас.

Еще два шага назад. В груди ломаются ребра, сдерживая сердце.

Сгораю под его взглядом. Он чиркает и поджигает, безжалостно бросая меня в свой огонь.

Последний вдох и убегаю.

Глава 24. Саша

Сумасшедшая лисица, мажор оказался прав.

Саша.

— Эй, Саш, ты чего такая грустная? — папин секретарь Света одновременно и сцепляет степлером бумаги, и то и дело смотрит в мою сторону и спрашивает, — с мальчиком поссорилась?

Возвожу глаза к небу и протяжно цыкаю.

— Настроения нет, — отмахиваюсь.

— Но мальчик-то есть?

Переключаю свое внимание на телефон. Время собираться домой, и хочется намекнуть Свете, что ее дома ждет свой «мальчик». Нечего ко мне приставать.

— Значит, безответно влюблена, — делает вывод и вздыхает, — не переживай, Сашка. Знаешь, сколько еще таким вот у тебя будет!

Ее утешения лишь раздражают. Но, тем не менее, стараюсь избегать прямого взгляда. Может, чтобы Света не смогла прочитать в моих глазах, что ее догадки верны.

Допиваю холодный чай. Он горький и невкусный. Но сидеть сложа руки и молча выслушивать истории про первую, вторую и десятую любовь становится невозможно.

— Я тебе вот что еще скажу. Ты не против?

Растягиваю губы и, бог видит, как же хочется ответить «нет». Но я же воспитанная, посылать мягко не умею.

— Не знаю, что там у тебя за мальчик и как сильно вы поссорились, но ты попробуй сделать так, чтобы он приревновал тебя, скажем, к своему другу. Ничего серьезного. Легкий флирт, пару соблазнительных фраз. Если ему не все равно, ты это увидишь.

Света ведет бровями и подмигивает. Затем быстро собирает вещи в сумку и кинув короткое «пока» уходит. Ее рабочий день закончился.

Я вскакиваю с кресла резко и начинаю мерить небольшую приемную шагами. Пять в одну сторону, пять в другую.

Ну бред, какая ревность? Мажор только высмеет меня.

Внезапно жалею, что как-то показала Свете свои переживания. Не будь я такой расстроенной, она бы не пристала, не стала бы все это рассказывать и уж тем более раздавать непрошеные советы.

Подхожу к небольшой кофемашине и варю себе порцию кофе, когда еще несколько минут назад пила противный чай. Аппарат начинает громко жужжать и материться. Совсем пропускаю мимо ушей, что в приемной уже не одна.

— Добрый день, — парень здоровается, а я почти подпрыгиваю на месте.

Круто оборачиваюсь.

За время работы к папе много, кто заходил, но в основном это были такие представительные дядечки в синей форме. Они коротко здоровались и проходили к отцу.

А сейчас перед собой вижу вчерашнего студента. На нем клетчатая рубашка и обычные джинсы. Не вписывается он, короче, в наш коллектив. Но тем и цепляет.

Отсутствие погон и формы для меня приравнивается к тому, что парень нескучный. Да он бунтарь!

— А Вы…

— Александра. Белинская, — протягиваю руку и представляюсь.

— Михаил. Корнилов, — мило улыбается и убирает руки в карманы.

Мы смотрим друг на друга. Точнее, я бы уже отвернулась и забрала свой кофе. А этот парень все разглядывает, и невежливо как-то обрывать вроде как наше знакомство.

— Правильно я понял, что дочка? — ведет бровью в сторону таблички у двери.

С легким выдохом киваю.

— Понятно. В таком случае…

Он не договаривает. Дверь в кабинет открывается, и вижу озадаченное лицо отца. Тут же прячу смущение за чашку кофе и отхожу к своему письменному столу. Мне еще, между прочим, дела в архив надо отнести, пока он не закрылся.

— Михаил, Вы ко мне?

— Да, Валерий Алексеевич.

— Проходи тогда.

Парень, улыбнувшись, проходит и закрывает за собой дверь.

Может, не такой уж и парень? Мужчина? Раз работает с отцом. Он наверняка уже окончил институт и теперь занимает какую-нибудь должность в прокуратуре, но в другом районе, например.

И не спросить уже у той же Светы.

Потихоньку собираю вещи, чтобы уйти домой. Отношу дела в архив, выключаю компьютер. Сегодня вечером я обещала маме заехать после работы вместе с отцом, поэтому покорно жду своего родителя, прокручивая новостную ленту в соцсети.

У Аверина новая фотка. Выложена… о боже, несколько минут назад. На ней Стас. Точнее, его часть. Не видно глаз, лишь мажорская фирменная улыбка, которую хочется стереть, но при этом ноги подкашиваются, а мозг странным образом превращается в овсяный тягучий кисель.

Аверин в футболке, которую я ему подарила. Буквы крупные, прямо посередине фотографии.

Вот придурок, а!

Он же знал, что я увижу эту фотографию и специально ее сделал. Да и не просто сфоткался, еще и выложил.

Мажор!

Ловлю себя на том, что рассматриваю детали и глупо улыбаюсь.

— У тебя классная улыбка, Саша. Я же могу тебя звать так? Александра Валерьевна звучит очень пафосно.

Миша опирается на край моего стола. Не заметила, как он подошел.

А все этот черт Аверин. Даже через телефон подставляет меня.

— Разумеется, можешь звать меня Саша. Меня все так зовут.

— Саша… Мне нравится. Имя классное.

Заправляю прядь за ухо и смущенно отвожу взгляд. Он тут же упирается в непогасший экран телефона, где мажор ненавязчиво посылает мне «привет».

— Ты еще учишься?

— На первом курсе.

Жду, что он еще спросит или скажет, а парень все разглядывает меня, а я всегда краснею от таких вот «гляделок» на меня.

— Саша, а как ты смотришь на то, чтобы завтра пойти в кафе? Кофе, например, попить? Или в кино. Ты какое больше любишь?

Ошарашивает меня своим предложением, и я теряюсь: то ли отвечать на прямой вопрос о встрече, то ли о любимом жанре.

Плюхаюсь на кресло, рукой толкая мышку. Та задевает телефон, и он вновь загорается.

— Просто ничего не значащая встреча. Поболтаем.

— Я…

— Соглашайся. Не съем. Я же хороший, мир от плохих ребят избавляю, — ведет бровями. Они у него густые и выглядят забавно.

Хватаю телефон и начинаю его вертеть в руках. Зная, что там еще открыта фотка мажора, кожа гореть начинает. Будто не телефон, а раскаленную сковородку держу.

— Ну, ладно.

— Отлично. Завтра вечером, идет? После работы! — Миша наигранно хмурится и выставляет указательный палец. Как в фильмах.

Еще раз часто киваю, сама никак не могу поверить в свою затею.

За Мишей закрывается дверь, а у меня сразу плечи опускаются, как груз скинула, и колени подкашиваются. Если бы можно было рухнуть со стула, я бы это сделала. Удобно просто сижу.

Папа высовывает голову из-за своей прокурорской двери и угрюмо смотрит.

Неужели все слышал?

Откладываю телефон и вскакиваю со своего места.

— Значит, нерабочие отношения между сотрудниками? Александра!

— Папа, это не то, что ты подумал, — тараторю.

— Да ладно, успокойся. Я не против. Михаил — хороший парень. Недавно к нам пришел и уже хорошие результаты.

Да, наверное, хороший. Еще симпатичный. Высокий. Но болтать о парнях с отцом, когда он еще и в форме, так себе идея.

Молча дарю папе улыбку и отхожу к напольной вешалке, чтобы забрать куртку.

Взгляд папы ощущаю на своей спине как снайперский прицел. Умеет же, а!

— Ты правда присмотрись к нему, Сань, — серьезным тоном повторяет.

Останавливаюсь на полувдохе. Растерянно уставилась на оповещения о входящих сообщениях. Аленка. Но ни о чем другом думать не могу, как о словах папы.

Он не просто никогда не примет Аверина, он даже слышать о нем ничего не будет.

— Хорошо, — бросаю быстро, — я на улице тебя подожду.

И, хлопнув дверью, выбегаю на улицу.

Мне стало душно в приемной, хотя там всегда было прохладно. Руки отчего-то судорожно сдавливают ремешок сумки, а я то и дело переминаюсь с ноги на ногу.