Глава 7. Стас
Неужели лисица и правда его поцеловала? Она же влюблена в меня, дура. А влюбленные девчонки не целуются с другими парнями.
Стас.
Лисица спускается по ступеням медленно, нехотя. А меня выворачивает от ее медлительности. Вены в раскаленные железные прутья превращаются и с шипением следы на всех органах оставляют.
Я чувствую, как напрягаюсь всем телом, как натягиваются сухожилия, как трещат нервы. А царица, блядь, не спешит. Вышагивает.
— О чем хотел поговорить? — тихо спрашивает.
Взгляд опущен, либо смотрит по сторонам. На ней какая-то тонкая куртка, не по погоде, сапожки на каблуках. Значит, все-таки наряжалась.
Губы только не накрасила. Она, вообще, их не красит.
И почему я это помню?
Волнуется, но ведет себя уверенно. И ей любопытно, ох как любопытно, зачем я здесь.
Лисица делает рваный вдох и все же поднимает взгляд и встречается со мной. В нем я читаю вызов. Такой яркий, обжигающий все чувства. Колотить начинает.
Только сейчас понимаю, что стою в одной футболке. Куртка осталась в машине. Кожа становится гусиной от сильного и холодного ветра. А внутри печет как в полдень где-то на просторах Сахары.
— Ближе подойди, — также тихо ей отвечаю.
В голосе непробиваемая сталь, которая и меня-то пугает.
Девчонка свела брови и смотрит в ожидании, будто на крик сейчас сорвусь.
Протягиваю ей руку. Хочу, чтобы вложила свою ладонь.
Лисица с подозрением косится на нее, приоткрывает свой пухленький ротик и, прикусывает нижнюю губу. Так аккуратно. Вроде как с граммом флирта, но это не тот навязчивый флирт, что у официантки из кальянной.
У Лисицы он какой-то другой.
— И что ты собрался делать?
Рычу. Сам хватаю за тонкую руку и вбиваю ее тело в свое с глухим выдохом. Горячее дыхание девчонки касается моей ключицы.
— Ты совсем офигел, Аверин? Думаешь, если нравишься мне…
К черту!
Фиксирую ее голову и впиваюсь в сладкий ротик. Ее слова лишние, когда губы дрожат, как нужно стереть следы Рама с ее кожи.
Лисица что-то промычала невнятное, а я смог без преград проникнуть языком. Вкус апельсина — откуда она его только берет — и мяты. В паху тяжелеет и, опустив руку на упругую попку, делаю недвусмысленный толчок бедрами. Путь знает, что стоит у меня на нее.
Стискиваю до хруста и глубже проникаю языком. Всю злость вмещаю.
Влюбилась в меня, а целуется с другим. Так нельзя, со мной так нельзя!
Лисица упирается кулачками мне в грудь, снова мычит, пытаясь оттолкнуть. А я удерживаю, потому что сильнее, потому что могу. И остановиться тоже не получается.
Втягиваю ее губы, посасываю, апельсин этот сладкий в клетки встраиваю. Наслаждаюсь.
Снова толчок бедрами, и девчонка уверенно прикусывает мой язык.
Отпускаю против воли и пальцы к губам прикладываю.
Больно, сука!
Дышим часто, до хрипов. Легкие сейчас разорвет оттого, какой объем воздуха перекачивается через меня. Ребра растягиваются, а все органы увеличиваются.
Особенно член. Давит головкой на джинсы, вот-вот порвет.
— Поедем, прокатимся? — сиплю свой вопрос, вырвавшийся изо рта.
Чуть сгибаюсь, руками в бедра упираюсь и исподлобья на лисицу смотрю.
Глаза шальные, огромный, зрачки просто ненормальные. Черные, как у дьяволицы. И волосы еще ее эти рыжие распущенные. Самая настоящая ведьма.
— Не прокатиться ли тебе одному? На хрен? — выплевывает одновременно со мной. Я — кровь, потому что сучка меня укусила, лисица — пропитанные гневом слова.
Смеюсь в голос. Только так и не могу разобрать, что именно меня рассмешило.
— Циничный придурок, — снова гневно цедит.
А мне ее слова как бальзам. Ее тон, милый, но злой голосок, взгляд, словно она сейчас мне шею прокусит — все это липнет ко мне, а я лишь облизываюсь.
— Скажи это еще раз, — прошу.
— Ты циничный придурок, Стас Аверин, — выкрикивает и тут же успокаивается.
Смотрит по-другому. Может, потому что то и дело язык к ладони прикладываю, а он все кровит и кровит. Щиплет.
Делает осторожный шаг ко мне, но дотронуться не решается. Все еще помнит, чем закончилась наша близость минутой ранее.
— Еще раз. Мне нравится, как ты это говоришь. Заводит.
— Извращенец долбаный, — уже сквозь смех говорит.
Взглядами чиркаем, и огонь вспыхивает. Я чувствую его жар, плотность, опасность. И лисица чувствует. Обнимает себя руками, пытается как-то закрыться от меня. Куртку свою дрожаще запахивает, а я замечаю тоненькую маечку, в которой она вышла и выпирающие острые соски.
Пялюсь на них как подросток. Лисица видит, что я пялюсь. И мне ни капельки не стыдно.
Поднимаю ладони вверх в примирительном жесте. Больше нападать уже не планирую.
И медленно пячусь, пока не упираюсь в свою же машину. Все это время мы смотрим друг на друга и ничего не говорим. Конечно, сил не осталось, высосали.
— Можешь идти, — вроде как равнодушно говорю.
Взгляд девчонки меняется. Она сожрать меня готова. И это не те ощущения, когда ждешь, как именно тебя будут пожирать.
Сейчас в ее глазах обида все с той же злостью. Наматывает меня как леску. А я смотрю, впитываю ее эмоции и какой-то непередаваемое наслаждение испытываю.
Точно извращенец.
Лисица идет спиной к подъезду, не разъединяя взгляда. В какой-то момент разворачивается и упрыгивает к двери. Но резко останавливается, делает, по всей видимости, несколько вдохов. Думает, ей это поможет сконцентрироваться.
Я жадно за ней наблюдаю.
— Все-таки я не поняла, зачем ты приезжал? — пауза. Долгая, напряженная, — понравилась тебе? — с вызовом спрашивает.
Наивная лисица.
Ее щеки быстро покрываются румянцем. Вижу его на расстоянии. И мне теперь до невозможности хочется узнать, как именно она покраснеет, когда будет кончать подо мной.
— Хочу научить тебя целоваться, — кричу и слежу за ее реакцией.
Та не заставила себя долго ждать.
Румянец стал гуще. Я лишь на секунду прикрыл глаза, представляя в красках ее чувствительную кожу.
— Придурок!
Злая лисица скрывается в подъезде. Злая и чертовски сексуальная.
Глава 8. Саша
Я на ногах стою еле-еле и чувствую себя настоящей жертвой. Лисицей, когда Аверин — страшный волк.
Саша.
— Уважаемые студенты, проходим в аудиторию! — позади слышу голос преподавателя.
Передо мной затор. Парни стоят у открытой двери и не заходят внутрь. По толпе прокатывается шепот.
Кто-то активно наступает на пятки, почти толкает.
— Там это… занято.
— Как занято?
— Четвертый курс. Юристы.
Пол подо мной трескается, и я будто падаю. Взгляд сам собой устремляется вперед, пытаясь зацепиться за знакомую фигуру. Потом одергиваю себя.
Чувствую, что кто-то уже на меня смотрит, скользит по мне взглядом. Но всем своим видом показываю, что ничего не происходит, и со мной все хорошо.
Преподаватель проходит в аудиторию, разговаривает с другим лектором, пока все вокруг галдят.
Кто-то хватает меня бесцеремонно за локоть и вытягивает из толпы. Я уже не вижу Аленку, своих однокурсников. Вот закрывается дверь аудитории, а этот кто-то тянет меня по пустым коридорам.
Хватка слабеет, когда мы оказываемся на первом этаже. Губы пересыхают, а грудь сжимается от его близости. Почему мое тело так на него реагирует? Почему я начинаю краснеть, когда Аверин увлеченно разглядывает меня?
— Что ты себе позволяешь? — грублю, почти тут же жалею о сказанном.
Мажор, может, и терпит мою грубость, но по глазам вижу уровень его терпения. А что будет, когда оно закончится?
— Пока ничего особенного. Мы просто сбежали с лекции, — легко говорит.
Его рука у моего лица, он опирается ею о колонну и чуть наклоняется. И все смотрит на меня, смотрит.
Облизываю губы, и в тот же миг глаза Стаса чернеют. Это пугает, и… радует. Ему нравится.
Господи, мне тоже это нравится. Кого я обманываю?
— Может, для тебя и позволительно прогуливать лекции на четвертом курсе, а мне нет. Между прочим, у меня экзамен по этому предмету, — вскидываю голову и становлюсь еще ближе к Аверину.
— То есть, ты желаешь вернуться?
Жмусь с ответом. Мне не хочется бежать за Стасом после первой его просьбы, но и отказать себе побыть с ним рядом тоже сложно.
— Тогда прошу, — отходит в сторону, и… путь свободен.
Становится холодно оттого, что Аверин отошел от меня. Мы не обнимались, и я не куталась в его одежду, но ощущения были именно такие, когда Стас нависал.
Еле подавив в себе голос разума и крик отчаяния, смотрю на Аверина, принимая поражение.
Этот бой он выиграл.
— И что ты задумал, Стас? — скрещиваю руки на груди, взгляд останавливается на уровне его сильной грудной клетки, которая обтянута тканью футболки. Прямо как в клубе в ночь нашего «знакомства».
Мажор ведет плечами, морщится, машет головой. Все ясно. Ничего он задумал.
Цыкаю и разворачиваюсь к лестнице, чтобы в очередной раз сделать попытку выкинуть этого наглого старшекурсника из своей головы. Хватит!
— Если остановишься, где стояла, скажу, зачем я приезжал к тебе вечером.
Резкое торможение. Его слова как толчок в грудь, и грубый выдох срывается с губ.
Иногда мне кажется, что Аверин каким-то образом умеет проникать в мысли и читать их.