Глава 2

— Может, начнем совещание? — предложила я. — Кого мы ждем?

— Самого главного, — нежно пропела симпатичная девушка с кудрявой головой, — Никиту Сергеевича, нашего режиссера. Скорей всего, его дела задержали. Обычно Горкин никогда не опаздывает.

Тощий парень, который сидел рядом со мной, хихикнул, тут же замаскировал смешок кашлем и предложил:

— Может, познакомимся? А то ведем себя как совы при луне. Каждая на своей ветке, молчим, моргаем.

— Отличная идея, — согласилась я, — меня зовут Виола Тараканова. Под псевдонимом Арина Виолова я пишу детективы.

— Актер Ленинид Тараканов — ваш муж? — спросила полная женщина в красном платье.

— Он ее отец. Супруг Степан Дмитриев, бизнесмен, кроме всего прочего, владеет фирмой, которая бесплатно помогает всем, кого облыжно обвинили в не совершенном ими преступлении, — громко прочитал лохматый юноша, глядя в компьютер. — Извините, не утерпел, прогуглил вас. Я Юра Миронов, художник. По левую руку от меня сидит Ада Николаевна, ведущая актриса.

Дама в красном платье поморщилась.

— Юра, при всем моем уважении к вам, я вынуждена опять сделать замечание. Я прима.

— Простите дурака, — тут же стал каяться Юра. — Что с художника взять? Да еще с такого, который на первом спектакле работает? Не разбираюсь я пока в театральной иерархии. Вот Ира кто?

Кудрявая девушка развела руками:

— Я просто актриса.

— Ясно, — сказал Миронов, — но если Ада Николаевна прима, то кто Елена Никитична?

— Дружок мой, кем в театре является дочь его основателя, хозяина и главного режиссера? — с самым невинным видом пропела Ада. — Конечно же, она звезда! Яркая! Неугасимая! Гениальная! Любая роль ей подвластна, от Колобка до Дездемоны. Синтетическая исполнительница. Уникальное явление. Таких, как Лена, единицы. Ей бы в Голливуд. Кстати, Леночка, я сейчас шла на собрание, смотрю, впереди ваша матушка по коридору идет, какой-то мешок тащит. Я крикнула: «Рая! Не носи тяжести, возраст уже не тот». Она не отреагировала. Я догнала ее, взяла за плечо… ба, а это Ирина! Булова с каждым днем становится все больше и больше похожей на Раису. Сейчас она прямо клон твоей матери. Всегда была блондинкой! И вдруг! В один день стала шатенкой, вместо длинных волос — каре, свитер серый и мешок в руке. Рая номер два. Поразительно, на что молодые девушки идут, чтобы только роль получить.

— На мой взгляд, деление труппы на простых и великих исполнителей нелепо, — заметила Елена. — Думаю, понятно, что есть талантливые и бездарные актеры. А уж у кого какие погоны на плечах, звания, медали и тому подобное, не важно.

Я мысленно ей зааплодировала. Ай да умница, сделала вид, будто не поняла, что Ада издевается.

Дверь хлопнула, в комнате появился мужчина в очках, тот самый, что грубо накричал на меня на шоссе.

— Все на месте? — поинтересовался он. — Никто не опоздал? Явиться не вовремя — значит проявить неуважение к коллегам. Приезжать раньше — нецелесообразно. Вот я прибыл точнехонько в четырнадцать, как штык!

Я, молча слушая Горкина, вынула телефон и посмотрела на сообщение от Сони. «Завтра, в тринадцать тридцать. Театр «Семь гномов». Не опаздывай. Режиссер обидчив, как енот, и вонюч, как скунс. Решит, что писательница его не уважает, устроит фейерверк, разнесет все на фиг».

— Где автор? — спросил режиссер, усаживаясь во главе стола.

Я помахала рукой:

— Тут.

Никита Сергеевич прищурился, достал из кармана очечник, водрузил на нос очки и потер руки.

— Прекрасно. Начнем работать. Итак! Книга «Биография морской свинки». Криминальный роман. Главный герой Никита Павлов погибает на последней странице. Так?

Похоже, Горкин не узнал меня или сделал вид, что не узнал.

— Да, — подтвердила я, — его жена Нина поняла, что убийцей их сына является родной отец.

— Никто не может лишить жизни собственное дитя! — пафосно заявила Ада. — Это я вам как психолог по первому образованию говорю.

— А вот мне хочется придавить Васю, когда он с утра до ночи и с ночи до утра плачет, — признался Юра.

— Значит, Вася не ваш ребенок, — сказала Ада, — это я вам как психолог по первому образованию говорю.

— Стопроцентно мой, — усмехнулся парень, — сын похож на меня.

— Внешнее сходство ни о чем не говорит, — уперлась прима, — и очень часто это просто кажется. Вы уверены, что жена произвела Василия на свет от вас. Поэтому для якобы папаши мальчик становится якобы его копией. А в реальности…

— У него глаза голубые! — перебил артистку Юра. — Как у меня.

— Смешно! — воскликнула Ада. — У Никиты Сергеевича они того же цвета. Может, он отец Васи?

— Лида никогда с Горкиным не встречалась, — отбивался художник, — она в театре не бывала.

Ада Николаевна сделала широкий жест рукой.

— Москва огромна. Кафе, метро, много людей. Не обязательно ходить сюда. Есть гарантия, что ваша жена ни с кем не встречается? Не завела любовника?

— Вася — мой сын, — пробурчал Юрий.

— Но вы испытываете желание его придушить? — прищурилась Ада.

— Случается порой, — честно ответил парень.

— Родному отцу это никогда и в голову не придет! Это я вам как психолог по первому образованию говорю, — отчеканила актриса, — вы бессознательно понимаете, что мальчик плод левой связи, поэтому руки тянутся к горлу малыша. Но сознательное «я» останавливает порыв…

Мне стало жаль Юру, который явно растерялся, поэтому я вмешалась:

— У каждого отца бывают в жизни моменты, когда он злится на отпрыска. Но в романе нет и речи о прелюбодеянии. Причина смерти Никиты в его…

Горкин оторвал взгляд от экрана телефона.

— Хорошо, когда возникает бурное обсуждение спектакля. Главного героя, законченного мерзавца, которого убивают в самом конце…

— Никита случайно выпал из окна, — остановила я режиссера.

— В книге, — заметил тот, — а в театре мы его чик-чирик!

— Но… — начала я, и тут дверь распахнулась, на пороге появился мужчина.

Поскольку свет бил ему в спину, рассмотреть лицо было невозможно. Но почему-то он показался мне знакомым.

— Отлично! — потер руки Горкин. — Поскольку в коллективе нет ни одного артиста, который может сыграть главную мужскую роль, я решил пригласить звезду со стороны. Прошу любить и жаловать. Идите сюда, наш замечательный друг.

Вошедший молча прошел по комнате, поравнялся со мной, и я икнула.

— Доча! — обрадовался папаша. — Ты как здесь оказалась? Что поделываешь в театре, который ставит пьесы не для всех? Не ширпотребщину, а произведения с глубокой философией. А? Неужели ты посещаешь интеллектуальные спектакли?

— «Семь гномов» ставит пьесу по моей книге, — объяснила я, — а ты, похоже, исполнитель главной роли.

— Вы знакомы? — опешил Никита.

— Отец я ее, — голосом короля Лира возвестил Ленинид. — Качал Виолу в люльке, возил в коляске, менял памперсы.

Я очень хотела сказать правду: меня воспитывала женщина по имени Раиса. Папаша, профессиональный вор-неудачник, кочевал с зоны на зону. Я его впервые увидела, уже став совсем взрослой. И памперсов во времена моего детства в стране не было. Пришлось крепко стиснуть зубы и задушить порыв. Не стоит посвящать посторонних в семейную историю Таракановых [Биография Виолы подробно рассказана в книге Дарьи Донцовой «Черт из табакерки».].

— Помогите! — закричал пронзительный дискант. — Кто-нибудь, скорей!

В комнату влетела растрепанная девушка.

— Никита Сергеевич! — завопила она.

— Успокойся, Анжелика, объясни членораздельно причину твоего безумия, — попросил Горкин. — Что опять? Мышь в гардеробной?

— Хуже, — прошептала девица, мигом становясь ниже ростом.

— Что может напугать тебя сильнее, чем крыса? — без тени улыбки осведомился режиссер.

— Там, там, там, — залепетала Анжелика, показывая рукой в коридор, — там…

— Ну, скажи уже наконец, — велел Юрий.

— Раиса Николаевна убила Иру, — выкрикнула Анжелика.

Стало тихо, потом приторно-красивый парень, который до сих пор сидел молча и чье имя я пока не знала, задал вопрос:

— Насмерть?

Елена вскочила и бросилась в коридор. Никита Сергеевич крякнул и неторопливо пошел за дочерью.

— Так я и знала, так и знала, так и знала, — твердила Ада, уносясь следом.

— Чего стряслось? — удивился Ленинид.

Юра махнул рукой и ушел, я последовала за ним.

— Подождите. Что случилось?

Художник, не останавливаясь, бросил:

— Вы же слышали, Рая лишила жизни Иру.

Я догнала Юру.

— Кто такая Рая?

— Жена Никиты Сергеевича, — начал объяснять парень. — Раиса Николаевна — очень добрая женщина, всем готова помочь. Я в этом театре не в штате, меня пригласили поработать в этом спектакле, поэтому я не завишу от Горкина. Ну внесет он меня в черный список, если я ему надоем. И что? Платят тут копейки, найду другую подработку. Я не Ада, вот она готова режиссера с головы до ног облизывать, да ей деваться некуда. Не Мерил Стрип она, а отставной козы глухой барабанщик. Никита худший тип руководителя театра: царь, бог, диктатор, эмир, император — все, вместе взятое. Но в реальности «Семь гномов» тащит на себе его жена Раечка. Реквизит подешевле достать, с прессой договориться, звезду уломать крохотную роль сыграть, программки напечатать, истерики бабские загасить: Рая завхоз, завлит, зав всего. Если нет грузчика, она сама тащит тяжести. Она мотор коллектива. Никита Сергеевич — талантливый человек, но самодур. И похотлив, как старый павиан, не брезгует никем из женского пола. Рокировки в «Семи гномах» зависят от его сексуальных предпочтений. Пару лет назад он с треском выгнал мою бывшую одноклассницу Катю Матвееву, обвинив ее во всех смертных и актерских грехах. Проехал по бедняжке танком, объявил ее бездарью, заносчивой дурой. Да все знали, что Никита пригласил Катюху в кабинет, где у него стоит удобный диван. Матвеева статуэтку Шекспира с полки схватила, козлу по башке долбанула и ушла со словами: «Даже если ты останешься последним мужиком на Земле, не получишь шанса со мной переспать». Горкин выпер актрису. Катя ушла, а через неделю в журнале «Звезда хит» появился огромный репортаж о ее свадьбе с олигархом Барбосиным.