Дарья Гущина
Мёртвое время
Дело 1: Невеста для мертвеца
С самого обеда дел было невпроворот. И выходной день, и с очень «прибыльным» дождём — с таким, который сначала закончится (и тучи разойдутся, и солнце поманит и пригреет), а потом внезапно как хлынет и на три часа. И все, кто рискнул выйти на прогулку, конечно, быстро разбрелись по закусочным, рюмочным и чайным. А к ужину ещё и гроза засверкала и разворчалась: молнии били одна за другой, гром гремел без остановки, дождь хлестал, как одержимый.
В чайной матушки Шанэ все, включая её саму, бегали с подносами. Залы с раннего вечера заполнились промокшими людьми, даже дополнительные столы и стулья пришлось поставить. И, тревожно поглядывая на часы, матушка потихоньку смирялась: сегодня призраку прийти будет некуда. В лучшем случае она улучит момент и зажжёт путеводную свечу на своей кухне наверху или в тёплой беседке. Правда, и туда призрак вряд ли явится — они пугаются большого скопления народа. Хотя… Может, и повезёт. И убийств сегодня не случится. Осень-то закончилась. Настала пора буйного Мёртвого времени, когда люди отсыпаются, зато из подземий выползает старая гадость, — пора древних призраков и полузабытого колдовства.
Однако ближе к одиннадцати ночи посетителей в чайной осталось немного — кто-то сам по себе рискнул убежать в грозу, за кем-то друзья и родственники с колдовскими плащами и склянками зашли. В зале-прихожей задержались лишь трое сонных одиночек да парочка, парень с девушкой, за дальним столиком.
То и дело проходя мимо них, матушка Шанэ хмурилась: что-то с ними (или с кем-то одним) было не так. И лишь незадолго до полуночи, когда появилась минутка выдохнуть, матушка присмотрелась к парочке и с изумлением поняла: девушка была живая, а парень мёртвый. А ещё она явно знала о его присутствии и общалась с ним без волшебных чаёв.
Заметив, что девушка давно сидит с пустой чашкой, матушка быстро сбегала на кухню, наполнила поднос необходимым и вернулась. И, подливая чай, украдкой шепнула:
— Дочка, ты знаешь, что не одна здесь? За своим столом?
Девушка вздрогнула и вскинула на неё глаза — тёмные, испуганные. Кожа, как и у всех северян, очень светлая, а волосы чёрные, южные. Полукровка. Потому, подумалось матушке, и призрак чувствуется. Колдовство творить на Юге немногие могут, а вот видеть или слышать духов там в порядке вещей.
— Знаю, — прошептала девушка. — Он меня сюда и привёл. Ну и слухи. Что вы… их видите.
— А ты видишь? — матушка Шанэ поставила перед ней блюдце с медовиком.
— Слышу только. Плохо… но слышу.
— Никуда не уходи, — предупредила матушка. — Чайку попей пока, тортик съешь. Я скоро вернусь. И поговорим. Хорошо?
Девушка нервно кивнула. А парень, во время разговора сидевший рядом с ней тише мыши, глянул исподлобья, с вызовом. Светлые волосы, светлые глаза, никаких признаков чужого насилия — не отличить от обычного посетителя. Разве что одежда — штаны да рубаха — слишком мятые и странно несвежие.
— Не балуй, — матушка Шанэ погрозила ему пальцем. — Вижу, что набрался силы от рек, вижу. Не первый день как помер. Но не балуй. Не то плохо упокаивать буду. Неприятно. А то и навсегда. И не свидишься с ней в следующем своём воплощении. Понял?
Призрак неохотно кивнул.
— Ждите, — матушка подхватила поднос с грязной посудой.
А сама уже думала, как провести их наверх незаметно для остальных посетителей. Или всё-таки к тёплой беседке ключ дать, и пусть там подождут? Или выдать грустным одиночкам по склянке с заклятьем-непромокайкой — за счёт заведения? В Семиречье — краю дождей, луж и вечной сырости — непромокаемые плащи не были роскошью, однако спасали они не от всякого дождя, да и недолго.
Решено. Беседка — это удобно, но старые кости матушки так возражают против улицы…
* * *
Спустя полчаса прихожая почти опустела.
— Сюда, — матушка Шанэ открыла неприметную дверку наверх. — Поднимайтесь и будьте как дома. Я сейчас.
Подсчитать оставшихся гостей и раздать указания служанкам — дело десяти минут. Когда матушка снова открыла дверь, то обнаружила странную парочку в коридоре — призрачный парень сидел на нижней ступеньке, а девушка мялась рядом, теребя тёмную клетчатую юбку.
— Поднимайтесь, — мягко повторила матушка Шанэ. — Не стесняйтесь. Ещё не все посетители разошлись, а я не могу говорить с призраком и о призраках у всех на виду. Мне хватает тех слухов, которые уже ходят о моей семье. Ну же!
Парень встал и посторонился, пропуская девушку. А она если и не видела, то точно ощущала — поняла, что лестница свободна, и, подобрав юбку, поднялась по ступенькам. Призрак, бросив на матушку предупреждающий взгляд, поднялся следом. А хозяйка чайной, уже сгорая от любопытства, устремилась за ними.
Какая интересная парочка…
На кухне матушка Шанэ заставила девушку снять плащ и сесть за стол. Хотела привычно предложить чаю, но, вспомнив о несъеденном пирожном и полной чашке на столике внизу, передумала. Молча указала парню на второй стул и принесла из спальни третий. А после зажгла свечу и, шепча призыв на южном языке, внимательно всмотрелась в трепещущий огонёк. Тот, помедлив, запылал не привычным голубым, а тёмным багрянцем.
— Так я и знала, — матушка цокнула языком. — Не по адресу вы пришли, дети. Ко мне убитые приходят, а ты, сынок, сам умер. Своей смертью. Тебе к моей старшей дочке надобно. Я тебя отпустить к Причалу не смогу. А ну-ка, скажи что-нибудь. Да не упрямься!
Призрак что-то недовольно пробурчал.
— Кьюн, — упрекнула девушка, — ну зачем ты так? Привёл, пообещал помощь, а сам?
Парень угрюмо посмотрел на матушку и сипло сказал:
— Меня Кьюн зовут. А это Гарэ. Моя невеста. И почти жена. Хотя я уже давно… — и закашлялся, будто до сих пор болел.
— Так-так-так! — оживилась матушка Шанэ. Вместо любимого чая запахло не менее любимыми тайнами. — Кто расскажет?
— Я, — девушка достала из кармана длинной зелёной безрукавки мятый носовой платок. — Дурная у нас история… но вы нам верьте, ладно?
— А есть в чём сомневаться? — уточнила матушка.
— Вы южанка, — пояснила Гарэ тихо, — как и я. Но я тут родилась и выросла. Как и мои родители. Мы чуть больше законов знаем, понимаете? Старых законов. Древних.
Тайной запахло ещё сильнее. Матушка Шанэ выжидательно откинулась на спинку стула.
— Мы дружили с детства, — начала девушка неловко. — Жили по соседству — так и познакомились. А вот родители не общались. Совсем. Моя семья — торговцы. Две луны в дороге — пару дней дома — опять три луны в дороге. Меня всегда с бабушкой оставляли. Вот и сейчас моих в Семиречье ещё нет. И домой они вернутся только к зиме. К холодам. В мороз в пути неуютно.
Матушка Шанэ согласно кивнула: конечно, неуютно.
— Жениться мы вообще-то не собирались, — продолжила Гарэ ещё тише и опустила глаза. — Дружили и дружили. Общались и общались. Привыкли друг к другу. А любви большой не было.
— Была, — поправил парень хрипло. — Но не та, которая для семьи.
Матушка снова закивала понимающе. Старая дружба…
— Недавно мы с родителями переехали на другой остров, и с тех пор отец Кьюна начал намекать на храм, — девушка вздохнула. — А потом и прямо спрашивать, когда я в гости приезжала: когда, мол, образумитесь? Мы с Кьюном поговорили, и он решил уехать — вроде как на заработки. А я бы тем временем мужа выбрала. Родители давно сватают то одного, то второго.
— И я, дурак, уехал, — скривился призрак.
— Кто же знал, что так всё выйдет… — грустно посмотрела на него Гарэ. — И кто знает, что бы было, если бы не уехал…
Из-за приоткрытой двери выглянул полосатый кот — принюхался, в упор посмотрел на Кьюна и с нагло-ленивой грацией вспрыгнул на стол. И разлёгся на светлой скатерти.
— Может, чаю всё-таки? — улыбнулась матушка Шанэ, вставая.
Кот тихо заурчал — он сегодня ещё не ужинал и мягко намекал, что пора. И хозяйке бы тоже поесть не помешало.
— Вы ужинайте, конечно! — встрепенулась девушка. — Простите, что мы вот так… Мы подождём!
Матушка сманила кота на пол миской с молоком, перестелила скатерть и принесла из спальни поднос с «призрачным» чаем. Заварила свежий для них с Гарэ и поставила перед девушкой пёструю чашку. И мягко попросила:
— Ты рассказывай, дочка, рассказывай.
За окном по-прежнему ворчала гроза. Колотил по крыше дождь, заливали окно ручьи, озаряли небо призрачные вспышки ветвистых молний. А на тёплой кухоньке потрескивало в очаге пламя. Мерцали золотые светильники. Урчал довольный кот. И вкусно — и для каждого по-своему — пахло чаем.
Матушка Шанэ накрыла на стол — сыр, овощи, зелень, печенье. А пока она готовила поздний перекус, Гарэ поведала очень неприятную и крайне странную историю.
— В прошлом Севера было несколько страшных периодов — войны с островитянами за землю, тёмные поветрия с Юга и тех же островов. Иногда молодые люди проживали каждый день как последний — и никто не знал, на войну ли его призовут, болезнь ли заберёт. Умирало много, но и рождалось тоже. А чтобы дети не росли без семьи, чтобы их матери не умирали от голода и нищеты, если они и сами осиротеют, в храмах разрешили жениться без присутствия жениха. Достаточно было его письма, что он согласен и признаёт ребёнка. И в храм с невестой за него шёл и отец, и даже дед, и даже младший брат — и даже если ему до брачного возраста расти и расти. И девушка выходила замуж даже за мертвеца.
