А пока тот не пришел, неплохо бы немного размяться.

С этой мыслью Яроплет поднялся на ноги. Слабые, нетвердые, да и в глазах тут же потемнело, но — нет, нормально, удержался. Постоял, привыкая и пошатываясь, опять двинул плечами. На пробу сделал несколько шагов, успешных. Устойчивость и реакция оставляли желать лучшего, но на медленный круг по палате хватило. И на то, чтобы дойти до двери, тоже.

Феникс задумчиво посмотрел на собственные босые ступни, пошевелил пальцами и прислушался к желаниям тела. Идти до туалета по коридору босиком не хотелось, но не уткой же пользоваться, которая лежит под кроватью! Ничего, разомнется, бывало хуже.

Путь по коридору и обратно изрядно вымотал, как выматывает не всякий патруль. До палаты Яроплет буквально дополз, обливаясь потом и радуясь, что никому до него нет дела. А добравшись, рухнул на койку, вытянулся поверх одеяла и с минуту лежал, приходя в чувство. Думалось ему, что возвращение домой точно подождет несколько часов, и вообще: где там его укрепляющая капельница? Вслух бы он не признался в своей слабости, но если его и так не отпускают до вечера…

Немного отдышавшись, он устроился поудобнее и позволил себе задремать — все равно пока больше заняться нечем.

Глава 3. Общее состояние

Долго проспать не удалось. Ввалившаяся вскоре парочка очень старалась двигаться тихо, но, несмотря на квалификацию, это не получалось: обоих душил смех, с которым они успели шумно потолкаться на пороге, так что не заметить их у Вольнова не оставалось никаких шансов.

Гармония противоположностей: громогласный, большой и лохмато-белобрысый Белогор Лебедев и тихий, сдержанный, молчаливый Всеслав Мысик — весь целиком узкий и длинный, с коротким ежиком каштановых волос.

— Ага, это мне, что ли, больше всех повезло? — вместо приветствия спросил Яроплет, с интересом разглядывая Белогора, который ходил в тот патруль с ним вместе. Боевой товарищ выглядел бодрым и свежим, как хорошо выспавшийся и здоровый человек.

— Привет, Плетка! — хором отозвались оба, и продолжил уже один Белогор: — Ты точно в лидерах. Еще Лопатина долго собирали и этого, молодого, которого ты из-под хлыстонога выдернул. Я все никак фамилию не запомню… Зюзя?

— Жужа, — с укором поправил его Всеслав.

— Неважно. Везучая зараза он. Почти как ты, но ты больше. Я уж подумал, ты в этот раз все, допрыгался, светоч еле теплый был. Все-таки хороши наши костоправы, ничего не скажешь. И портал отлично сработал.

— Погоди, давай по порядку, — оборвал его Яроплет. — Что случилось после того, как я отшвырнул Жужу и схлопотал прямой удар?

— А, ну слушай…

И Белогор охотно, в красках, живописал батальное полотно, как патрульные расправлялись с оставшимся хлыстоногом. Впрочем, честно уточнив, что рассказывает он со слов товарищей, поскольку сам Лебедев в это время добрался до светоча, который остался от феникса, и прыгнул вместе с ним порталом в госпиталь.

— Спасибо, — коротко кивнул Яр.

— Да не за что, там все равно все интересное уже кончилось, — улыбнулся Белогор. — Тем более неизвестно еще, кто кого спас и справились бы мы без твоего сольного выхода или нет. Одним ударом сжечь хлыстонога целиком — это, знаешь ли, дорогого стоит. Да и второго ты здорово покалечил откатом, когда он тебя приложил, так что нам, считай, один остался.

— Да ерунда, это же хлыстоноги. Если бы мы сразу поняли, что их трое, вообще обошлось бы малой кровью. Кто ж знал, что они способны на такие хитрости!

— Яр, прости меня, — вдруг подал голос Всеслав. — Я себе до сих пор простить не могу, что так тебя подставил… Хорошо хоть без жертв обошлось!

Мысик отпросился в город по уважительной семейной причине: его сестра позавчера выходила замуж. Начальство к таким вещам относилось снисходительно и шло навстречу дисциплинированным и надежным бойцам, к каковым Всеслав относился без оговорок. Имелось только одно непреложное условие: о подмене в патрулях договариваться самостоятельно.

Яроплет вызвался охотно и сам. Все равно у него еще не истекла воспитательная кварта без увольнительных, которой подчиненного за неоправданный риск приголубил начальник заставы, а других развлечений возле Разлома и не бывает. Командир почти сразу понял, что сгоряча выбрал далеко не самое подходящее фениксу наказание, но на попятную не пошел, так что оба делали вид, что все нормально и никакого логического противоречия в этом наказании нет.

Против замены начальник тоже не возражал: патруль был «учебный», по простому маршруту, куда обычно отправляли новичков для первой обкатки. Там очень редко попадались серьезные твари, и кто же мог угадать, как все обернется!

— Не пори горячку, — поморщился Яр. — Отделались легким испугом. А мне вообще стыдно жаловаться: когда еще выбьешь из Золотова внеплановый отпуск? Увеселительные прогулки, красотка под боком — да я должен сказать тебе спасибо!

— Вообще, тебе все мы должны сказать спасибо за эту подмену, — поддержал Белогор. — Еще неизвестно, чем бы все кончилось, если бы с нами не было Плетки с его запредельной мощью. Хотя известно: ничем хорошим…. А ты о какой красотке?

— Завидуешь? — ухмыльнулся Яроплет. — Правильно, завидуй. Меня при лечении привязало щенячьим поводком к столичной гостье. Будем развлекаться. Я ей — обзорную экскурсию и роскошные виды Разлома, она мне — стабилизацию дара и быстрое восстановление. И еще что-нибудь, по обстоятельствам.

— Знаем мы твои обстоятельства. — Пограничники обменялись выразительными взглядами. — Как это получилось вообще? Со сцепкой.

— Да Творец знает, почему меня заклеивал не Паслен, а она! Может, у них там какой-то обмен опытом, кто их целительские штучки поймет. Но я не внакладе, лучше она, чем Даровой.

— Жаль, в операционную посторонних не пускают, — вздохнул Лебедев. — Я бы посмотрел. Силовики с потоками работают так, что позавидуешь, не чета нам.

— И что бы ты там понял? — удивился Яроплет. — В тонких-то чарах.

— Что-нибудь бы да понял, а что не понял… Чтобы любоваться картиной, не обязательно понимать, как она написана!

— Да ты поэт, — улыбнулся Всеслав и обратился к раненому: — Столичная правда красотка или после кварты без увольнительных?

— Где-то между, — после секундного раздумья хохотнул Яроплет. — Мордашка милая, фигура вроде ничего, но объективно — не высший балл. Зато характер!

— Ты когда про характер-то успел узнать? — с иронией спросил Белогор. — Ты же только недавно, говорят, очнулся? Неужели?..

— Когда она мне с разворота локтем в нос двинула, — с удовольствием сознался Яр.

— Это однозначно успех! — весело переглянулись гости.

— Главное, не скучно, — пожал плечами пострадавший. — Тем более сама же и залатала. Еще вопрос: ни у кого при себе нет связного зеркала?

— Не догадался прихватить, — ответил Всеслав, а второй товарищ только выразительно развел руками. — А что?

— Хотел татуху поправить, пока мы в городе, — выразительно поморщился Яроплет. — Нет так нет. Белка, а ты когда меня вытаскивал, ничего необычного не заметил?

— Откуда я знаю, что ты считаешь необычным? — растерялся тот. — Что три хлыстонога одним прикинулись, это обычно или нет? Или что ты так по ним жахнул, что нам осталось только собрать останки?

— Менее масштабного, — отозвался Яр. — Мне показалось, там что-то было…

— Да там вообще много чего было, — хохотнул Белогор.

— Я имею в виду что-то, чего не должно там быть. Пытаюсь вспомнить, но плохо получается. Не могу поручиться, что я не выдумываю, а действительно вспоминаю. Но по-моему, там присутствовали какие-то чужие чары. Не то на пацане, не то рядом. Или на снегу. Следы, вещь… да говорю же, не помню!

— Не обратил внимания, — после короткого раздумья неуверенно качнул головой боевой товарищ. — Я больше на тебя и хлыстонога смотрел, а не на окрестности, извини.

— Да я не в убытке, — с улыбкой признал Яр. — И на Жуже сейчас поди уже не осталось следов после того, как его здесь подлатали…

— А почему тебя это так заинтересовало? — озадачился Белогор. — Даже если и было, мало ли? Думаешь, какой-нибудь очередной новичок к Разлому пробрался? Так и Разлом ему прахом!

— Тебе не показалось странным, как вели себя твари? — поколебавшись, все же ответил Яроплет. Золотов просил помалкивать и не запугивать окружающих, но вдруг Белка, если ему все объяснить, сумеет вспомнить? — Не только то, что они слаженно действовали втроем, а вообще. Несвойственно туповатым хлыстоногам.

— К чему ты ведешь? — Гости опять переглянулись, теперь настороженно.

— Это очень похоже на организованную ловушку. Я бы даже предположил, что тварями кто-то управлял. Понятия не имею, какую цель преследовал, но если кто-то подобному научился — у нас проблемы.

— Ты Золотову говорил? — нахмурился Белогор.

— Конечно. Только он не принял всерьез. Выслушал, даже идиотом не назвал, но справедливо указал на отсутствие фактов. Мол, каким бы я ни был чудесным, со всех сторон замечательным и талантливым парнем, для расследования нужно что-то существеннее смутных подозрений. Он прав, чутье к отчету не подошьешь, а я даже внятно вспомнить не могу. — Яроплет недовольно поморщился. — Но ты подумай, вдруг всплывет? А я постараюсь в ближайшем будущем добраться до места стычки. После метели там вряд ли останется что-то полезное, но, может, на местности вспомню.