Глава 5

Без окон и дверей

— Задом наперед, будьте любезны.

— Задом наперед?

— Именно, сударь. Извольте слушаться, иначе башня вас не впустит. — При этих словах незнакомка повернулась спиной к монолитной каменной стене, сделала шаг назад и растворилась.

Недоумевающая Александра осталась одна. Она приложила к кладке ладонь в измазанной грязью перчатке, ощупала холодную неровность, торчащий в прожилках мох. От земли до самой вершины не виднелось ни трещин, ни зазора, и все же…

В груди как следует стукнуло, и Александра припала лбом к влажному камню. Проклятье, за избавлением от такой боли — хоть вперед ногами. Как там, задом наперед? Она развернулась, стараясь привалиться спиной к стене, но стены на месте не оказалось. Ноги потеряли опору, Александра ухнула в темноту и гулко повалилась на пол. Зубы клацнули, голова зазвенела, чокнувшись о пыльный мрамор. Волшебно закружился потолок, закрутилась железная люстра, заплясали кирпичные стены. В нос ударил запах касторового масла, скипидара и столярного клея. В ушах поднялся мерный машинный гул.

— Долго же вы решались, — хмыкнула незнакомка. Подхватив Александру под руку, она потянула, помогая встать, а потом указала в глубь башни: — Сядьте, я подготовлю мазь.

Александра тяжело опустилась на предложенный стул.

— Как… ваше имя, сударыня?

Голос звучал хрипло, словно наутро после жженки. Александра пила сию мерзость лишь однажды, при принятии в полк, но тогда именно так же высох язык и шерстяным ощущалось горло, а за глоток воды хотелось отдать хоть правую ногу.

— Ягина Ивановна.

Перед глазами стоял туман, и сквозь него вдоль полок мелькало зеленое и медное. В ловких руках что-то стеклянно звенело, сушено хрустело, скрипуче толклось и нетерпеливо булькало. Вскоре зашаркали, прихрамывая, сапоги, запахло хвоей, болиголовом и отчего-то кладбищем.

— Снимайте мундир, сударь.

— Зачем? — Александра вцепилась в ворот. Увидев горшочек мази в руках Ягины, она постаралась придать голосу твердости: — Я сам.

Ягина лишь пожала плечами.

— Как вам будет угодно.

Дождавшись, когда она отойдет обратно к полкам, Александра отвернулась и принялась расстегивать доломан. Ледяные пуговицы еле протиснулись в петли, присохшую ткань рубашки пришлось отдирать от кожи. Ошметки витого золотого шнура вбились картечью в края раны и никак не хотели поддаваться.

С левой стороны, как раз над тканью, которой Александра утягивала грудь, три рваных отверстия чернели, словно прорехи на платье. Не кровили, но вздыбились свежераспаханным полем. Из дырок торчали кончики зазубренного железа — уродливо, чужеродно. Мерзко. Будто что-то росло из груди — зародило семя, пробилось и теперь выжирало, питало свои корни ее внутренностями. Александра брезгливо взялась за острие.

— Осколки не трогайте, — сказала Ягина, не глядя. — Сами выйдут, когда будет время. Просто намажьте.

Мазь оказалась тягучей, липкой и пахла ладаном. Она покрыла воспаленную взбугренную кожу белесым налетом, подарила онемение, прохладу. Муть понемногу отступила, перед глазами прояснилось, Александра будто вынырнула из густого болота.

— Благодарю вас, Ягина Ивановна, — сказала она, снова опуская края рубашки и застегивая доломан до горла. — Я уже дважды обязан вам жизнью.

— Жизнью ли? — хмыкнула Ягина. Она пристально оглядела Александру, кивнула сама себе и только тогда наконец избавилась от громоздкой шинели, скинув ее на спинку вольтеровского кресла, стоявшего у печи. — Ну что же, добро пожаловать в мое скромное прибежище, — сказала она, делая щедрый жест. — Чувствуйте себя как дома.

Александра оглядела странное место, где обитала ее спасительница. Внутри башня показалась ей складом, куда относили мебель, отслужившую свою жизнь в барском доме. В одной стороне виднелась роскошная, но проеденная молью китайская ширма, в другой — неровно склеенная фарфоровая ваза, между ними примостилась лакированная этажерка красного дерева с поломанной дверцей. Такой же былой роскошью отдавала и остальная мебель: треснутое зеркало на львиных лапах, прожженный персидский ковер и погребенный под ворохом мохнатых подушек небесно-голубой диван, опиравшийся вместо одной из ножек на сооружение из булыжника и музыкальной шкатулки. В самой же глубине комнаты, отделенные от основного помещения занавеской, громоздились странные механические машины. В небольшой просвет Александра видела что-то похожее на токарные станки, какие стояли в мануфактуре, куда однажды водил ее отец, другие же станки были столь чудными, со множеством ручек, крючков, шнуров и педалей, что об их предназначении трудно было и догадаться. Оттуда-то, из этой части башни, и тянулись запахи скипидара, клея, жженой шерсти и еще чего-то химического. Перехватив ее любопытный взгляд, Ягина дернула за темную штору и плотно скрыла таинственную мастерскую от чужих глаз.

Поняв намек, Александра сделала вид, что разглядывает банку с заспиртованной жабой, стоявшую на рабочем столе напротив. Жаба эта, огромная, распятая, белопузая, с желтыми вздутыми шишками на спине, и в самом деле притягивала взгляд. Пока Александра смотрела, она внезапно вздрогнула. Лапы дернулись, тяжелое тело перекувыркнулось в зеленоватой жидкости, большие мутные глаза моргнули.

Александра прочистила горло.

— Вы, стало быть, здесь и живете?

— Здесь и живу.

— Одна?

— Отчего же одна? Нас двое.

Александра осмотрелась в поиске компаньона, но в башне не было никого, кроме Ягины. Не жабу ведь она имела в виду? Было пусто на печи, на стуле напротив, под столом и на разворошенном диване, разве в красно-полосатом вольтеровском кресле с отметинами кошачьих когтей сгустилась непонятная темнота. Стоило Александре присмотреться, как темнота шелохнулась. А заметив ее, уставилась в ответ раскосыми янтарными глазами. Клыкасто зевнув, она поднялась и выгнула спину, оказавшись старым черным котом с клочковатой шерстью, обвисшими усами и тяжелым сонливым взглядом. Он смотрелся бывалым воякой, обвешанным вместо медалей шрамами и не ожидавшим от будущего ничего, кроме разочарований.

— За ваше спасение благодарите и Баюшу, — сказала Ягина, опуская перед котом расписное фарфоровое блюдце с молоком. — Если бы он вас не учуял, я бы и не подумала отправляться на поле.

Кот смотрел упорно, будто и в самом деле ожидая признательности, так что Александра неуверенно кивнула: «Благодарю вас…», и он, удовлетворившись, склонился к блюдцу. Вылакав все до капли, он снова улегся, а скоро и захрапел.

Ягина в это время опустила подле Александры медный поднос. На тарелке лежал порядочно заветрившийся кусок пирога, а в сколотой кофейной чашке темнел чай со смородиновыми листьями.

— Ешьте, вам полезно, — сказала Ягина, усаживаясь напротив. — Чай согреет, еда восстановит силы.

Александра только сейчас смогла рассмотреть свою спасительницу как следует — расцвеченное веснушками лицо, легкие на улыбку губы, глубокие карие глаза и волосы темной меди, забранные вверх, но по-бунтарски выбившиеся из прически. Самым примечательным, пожалуй, было то, что правая ее бровь на изломе задиралась вверх, словно крошечная кисточка на рысьем ухе. Это было… очаровательно.

Александра взяла в руки обжигающую чашку. Покрутила в ладонях, но, не в силах сделать глоток, вернула на место.

— Ягина Ивановна, я в Потусторонней России?

Ягина взглянула с удивлением:

— Вы знаете? Что же, тем легче… — Она скользнула пальцами вдоль лба, убирая мятежные пряди. — Да, сударь, вы и в самом деле в Потусторонней России. Точнее, в Мертвом царстве Кощея — после мирного договора мы часть империи, не знаю, надолго ли…

Александра понимающе кивнула.

— Черные всадники… кому они подчиняются? Кто отдал приказ заманить нас в ловушку?

— Не берите это в голову, сударь. Здесь замешаны силы куда древнее и могущественнее вас, вы только измучаете себя.

— Это та женщина? — не сдавалась Александра. — Марья Моровна? Она командует отрядом гусар?

— Я надеюсь, вы не думаете о мести? Забудьте, сударь! Марья Моровна — Главнокомандующая армией, первая ведьма, при ней всегда личная охрана и лейб-гвардейский полк. Что вы сделаете? Вызовете ее на дуэль?

— Как можно! — опешила Александра. — Женщину…

Ягина дернула плечами:

— Разве у женщины нет чести? Лично я уже трижды стрелялась. — Решительным жестом пригладив юбку, она уложила причинявшую хромоту ногу вперекрест на здоровую. — Но даже это не поможет вашей мести, ведь приказ отдан его величеством. И упаси вас все что ни на есть счастливого на этом свете от встречи с Кощеем. С тем же успехом вы могли бы задаться целью отомстить ветру, что снес крышу вашего дома, или камню, переломавшему вам ноги.

Александра нахмурилась, обдумывая ее слова. Нет, она не отказывалась от возмездия, но согласилась, что лезть в неизвестность не стоит.

— Мои товарищи… — начала она.

— Мертвы и уже не вернутся к жизни.

— Но ведь они двигаются…

— Не по своей воле. Все их существование теперь слушается только Кощея. Той силы, которую имеет на них призыв рожка.

— А я? Почему это не действует на меня? Разве я не мертв, как другие?