Константин повел Александру дальше, туда, где из-под закрытых дверей лился свет и гремела музыка. Лампа покачивалась в такт шагам, выхватывая из темноты плотные бордовые драпировки в римском стиле, мраморные колонны и лепнину под расписным потолком, отсвечивая на позолоченных рамах дворцовых портретов, отражаясь в огромных зеркалах и на лакированных ручках шелковых кресел.

Внезапно дверь справа распахнулась. Из нее, обмахиваясь крошечным веером, выскользнула молодая дама в роскошном бальном платье густого вишневого цвета. Высокую прическу ее удерживала золотая лента и пара ярких, будто бы даже горящих перьев, а винные рубины лежали на белой груди, словно на атласной подушке. Но удивительнее всего было лицо — совершенно бескровное, словно у статуи, с глубокими искрасна-черными глазами. Глаза эти были совсем как у Штефана Карловича, посла, сравнившего мертвых гусар со свининой.

Увидев Константина, дама взвинтилась, будто легавая, почуявшая близкую куропатку.

— Нет, ваше высочество, с вашей стороны это просто бессовестно — бросать нас в такой вечер, — попеняла она игриво, делая приглашающий жест, будто подгребая его лапкой поближе. — Вы и так скоро уедете к этой дикой холодной женщине, к этим лесным варварам. Подарите же нам напоследок хоть пару вальсов!

Александра осторожно взглянула на Константина. Она ждала, что лицо его переменится, приобретет то восторженное и одновременно снисходительное выражение, которое обыкновенно возникает на лице мужчины, увидевшего красивую женщину. «Мне приятно с вами разговаривать, потому что в этом разговоре я сам себе приятен, ведь ваша красота делает комплимент моей наружности, а ваше простодушие — моему уму, вы лишь зеркало, в котором я сам себе кажусь лучше», — вот что чувствовалось в голосе и взгляде каждого мужчины. Даже Петр, отучившись в Париже, усвоил эту манеру — правда, применить ее на себе Александра не позволила. И вот теперь она выжидала, как с появлением дамы изменится цесаревич.

На ее удивление, он ответил лишь поклоном.

— Сожалею, графиня, срочные государственные дела.

— Неужели они не могли бы подождать до завтра? — Тонкое лицо графини вдруг испортилось настоящим испугом: — Это не война?

— Нет-нет, графиня. Не беспокойтесь.

Графиня изящно всплеснула руками. Веер выскользнул из ее ладони и взболтнулся на жемчужной нитке.

— Ах, последнее время я словно на иголках! Новости из дома все ужаснее. Цепеш в панике, отец твердит о войне. Эти бездельники и бунтари, захватившие столицу…

— Они лишь просят вашего короля исполнить свое обещание.

Жалостливая морщинка между бровей графини немедленно превратилась в хмурость.

— В его положении… его вынудили подписать те глупые бумажки!

— И все же его величество сам подписал декрет о Конституции. Разве не должен он быть верен своему слову?

— Вы же не сочувствуете этим… головорезам?

Графиня взметнула веером, взволнованно вдохнула — еще и еще — и вдруг замерла. Качнув пылающими перьями в прическе, она внимательно вгляделась в Александру.

— Зачем портить такой вечер политикой, лучше танцевать, — сказала она вкрадчиво. — Раз уж вы заняты, ваше высочество, возможно, ваш милый гость останется на мазурку? — Небольшие, но острые клычки выглянули из-под ее улыбки.

Константин сделал шаг навстречу — вроде бы для большей учтивости, однако теперь он стратегически стоял на ее пути к Александре.

— К сожалению, мы оба незамедлительно вызваны к его величеству.

— Но вы вернетесь после?

Константин поклонился:

— Непременно.

Графиня протянула руку, и Константин прижал губы к пальцам в атласной перчатке. Отпустив крошечную ладонь, он сделал знак Александре следовать за ним, однако графиня не позволила. Подняв руку перед Александрой, она улыбнулась. В глазах ее жирно блеснуло, давая понять — она лишь хочет увериться в свежести добычи.

Александра поклонилась.

— Не посмею, ваша светлость, — сказала она кротко, так и не распрямляясь, — мой вид слишком непригляден после боя.

В доказательство она продемонстрировала свои руки. Вид ее перчаток, прожженных, обезображенных засохшей кровью и грязью, заставил графиню прикрыться веером. «Какой конфуз!» — послышалось из-за кружевного с перламутром экрана.

— Графиня, — кивнул Константин прощально.

— Имею честь. — Александра парадно щелкнула каблуками и последовала за ним дальше по коридору.

Когда от клыкастой дамы их отделила дверь, пара вытянувшихся гвардейцев и несколько сновавших лакеев, Константин окинул ее быстрым взглядом.

Конец ознакомительного фрагмента