А потом — две полоски. Как гром среди ясного неба. Ярослав вопрос контрацепции никогда не оставлял на самотёк, и презервативы были всегда под рукой, и с Виолеттой у них ни разу не было без предохранения.

— Ты же знаешь… Они не дают стопроцентной гарантии, — шмыгнула носом Виолетта, демонстрируя тест для определения беременности.

И не поспоришь. Раз в год и палка стреляет.

Вариантов не было, от слова «совсем». Порядочность в Ярослава вбивали с шестнадцати лет, с первой девочки, которую он не успел выпроводить до прихода матери. И были долгие лекции об ответственности. И была даже первая и единственная оплеуха от матери. Когда он ляпнул, что это, дескать, если что — не его проблема. В общем, внушили и объяснили Ярославу доходчиво, что генофондом разбрасываться нельзя. Он и не разбрасывался, все дисциплинированно доверял мусорному пакету.

Но тут оказался какой-то особо пронырливый генофонд — так Ярослав тогда решил. Ну и что теперь? А одно только — готовиться к свадьбе.

Ну и начали — в спешном темпе, чтобы соблюсти внешние приличия и невеста была в ЗАГСе без живота. Ярослав находился словно во сне и никак не мог поверить, что это всё с ним происходит. Еще два месяца назад был вольной птахой, а теперь вот — без пяти минут муж и отец.

Виолетта перебралась к нему домой уже с концами, с косметичкой и тапочками. Тошно было, но он мужественно давил в себе паникёра.

А потом вдруг случился казус. Пакет мусорный порвался прямо в двух шагах от мусорного бака, когда Ярослав утром его выносил. И среди мусора, который он спешно — на работу опаздывал! — закидывал в контейнер, Ярослав обнаружил аккуратно свёрнутый…

Вот черт его пойми, почему взгляд зацепился, но Ярослав это развернул. Копошащийся рядом бомж выдохнул: «Извращенец!» — и поспешно заковылял прочь. А Ярослав стоял и тупо пялился на развёрнутую в его руке прокладку. Всю в засохшей крови.

О женской физиологии Ярослав был осведомлён. И поэтому Виолетте вечером был устроен допрос.

— У меня был выкидыш, — рыдала она. — На раннем сроке! Я не хотела тебе говорить! Я не хотела тебя расстраивать!

Он не поверил. То есть Виолетте ничего не сказал и даже обнимал и какие-то утешительные слова сумел из себя выдавить. Но где-то внутри червяк сомнения поселился. Только вот маховик-то уже раскрутился, набрал обороты. Заявления поданы, дата назначена, платья, кольца и прочая лабуда — куплены. И всё покатилось дальше. Словно в пыльном мешке в этой предсвадебной кутерьме катился и Ярослав. И лишь сегодня, в день своей свадьбы, где-то между третьим и четвертым этажами, слушая условия очередного идиотского запроса на бесконечной процедуре выкупа, он вдруг словно проснулся. Скинул с себя пыльный мешок, нажал кнопку лифта и…

…И вот он тут.

* * *

— Понимаешь… — Мой гость выдохнул длинную струю дыма, поскрёб щеку. — Стою я на площадке между этажами весь обсыпанный рисом, какими-то конфетти, еще хрен знает чем! Чего-то мне орут в ухо: то спой им, то спляши, то анекдот расскажи. Ну, со стороны поглядеть: идиот идиотом. И ради чего это мне всё? Чтобы связать себя с женщиной, к которой я ничего не испытываю, кроме раздражения — она меня последнее время прямо бесила. Хотя перед свадьбой этой дурацкой меня всё бесило! И спросил я себя: «Огарёв… Это моя фамилия, кстати. Огарёв, какого хрена ты творишь?!» Ну ладно бы ребёнок был, так ведь нет же ребёнка! Хотя знаешь… — Тут господин Огарёв как-то вдруг невесело или даже недобро усмехнулся. — Чего-то подумал я крепко и рассудил так, что с двумя полосками меня просто как мальчика развели. Не была Виолетта беременна, нутром чую.

Возразить мне было нечего, да не больно и хотелось. Пакостный характер соседки снизу был известен мне еще с детства. Доскребаться до пацана битый час, таскаться за ним, лупить его исподтишка, а когда у него лопнет терпение, и он огреет со всей дури по спине — помчаться с рёвом жаловаться маме — это всё Виолеткино. Мне, по моей детской наивности, — мои подруги считали, что я это качество и сейчас не утратила, — такое поведение казалось верхом подлости и глупости. А оно вон чего — приносит, оказывается, плоды. И принцев приносит. Под дверь. Чужую.

Тут я не выдержала и прыснула.

— Извини. — Я увидела, как Огарёв нахмурился. — Я не над тобой смеюсь. Я так… детство вспомнила. Виолетка не очень-то изменилась, знаешь.

Темные брови разошлись, мой собеседник улыбнулся. И знаете что? Улыбка коню явно шла.

— Меня, кстати, Ярославом зовут, — вдруг соизволил он представиться. — Ярослав Огарёв. А тебя?

— А тебе зачем?

— Ну так, беседу поддержать, — ухмыльнулся Ярослав. — Ну, раз не хочешь говорить, буду звать тебя «мечта щуки».

Он так это произнёс… Не «щуки». А что-то среднее между «шчуки» и «сцуки». В общем, всё сделал, чтобы меня взбесить.

— Да называй как хочешь… Ярик, — сладко промурлыкала я.

— Я не Ярик!

Ой, прелесть какая, заводится с пол-оборота.

— Меня зовут Ярослав. Если тебе слишком сложно произнести это имя по причине дислалии — можешь называть меня Яр. Ну, на крайний случай — Слава. Но никак иначе, ясно?!

О-о, а вот и мама завкафедрой прорезалась.

— А можно, я тебя просто на хрен пошлю? Вот такими шагами? — Я развела руки в стороны.

Какое-то время мы сверлили друг друга взглядами. Сдался первым Ярослав Огарёв.

— Ладно, извини, — буркнул он, отвернувшись.

— Антонина, — соизволила принять извинения я. — Можно Тоня. Но никак иначе, ясно?

И он снова улыбнулся. А потом вдруг сладко зевнул, прикрыв кулаком рот.

— Слушай, можно я у тебя покемарю?

Ну, просто классика жанра. Люди добрые, дайте воды попить, а то так жрать хочется, что переночевать негде.

— Ну подумай сама! — тут же принялся, не откладывая дело в долгий ящик, оправдывать свое возмутительное предложение Ярослав. — Куда я сейчас пойду? Там же возня еще, в подъезде возьмут тёпленьким. А я не спал сегодня ночью ни хрена, сейчас просто срубает… — Он еще раз смачно зевнул. — Покемарю пару часиков, народ рассосётся, и я уйду, а? Ну что тебе, жалко, что ли?

Вот с этих слов все попадосы и начинаются. Что тебе, жалко, что ли? Тебе что, слабо? Ты стесняешься, что ли? И далее по списку.

— Ладно. — Я честно поизображала размышления секунд десять. — Сейчас бельё тебе дам, на диване в гостиной постелишь.

— Ага, спасибо! — обрадовался Ярослав.

По дороге за бельём я завернула в туалет — знаете, такое бывает даже с самыми прекрасными феями, не то что со мной, простой земной девочкой.

В общем, когда после завершения визита по линии туалет-ванная я вошла в спальню за бельём…

Ярослав Огарёв уже лежал. На моей кровати.

И спал!

Спал так мирно и безмятежно, что у меня не поднялась рука — и даже нога не поднялась — его будить. Видно было, что человек вымотан до предела и просто вырубился. Я сделала пару шагов, он даже не шевельнулся. Я подошла вплотную.

Огарёв лежал на спине, вытянув руки вдоль тела. Судя по всему, заснул, едва принял горизонтальное положение. Лежал ровно и недвижно, ну прямо как Ленин в Мавзолее, мне мама рассказывала, что она видела Ленина в гробу! Я хихикнула. Ярослав продолжал изображать Ленина в гробу, а я — разглядывала… Ленина.

Ну ты, Тоня, даёшь. В твоей постели снова мужик, снова Ярослав, и даже треники и футболка — те же самые. Тот да не тот. Скажу даже больше — отродясь в этой постели такого роскошного тела не бывало. Теперь-то, когда малыш уснул, его можно было разглядеть, не таясь. Ну, разглядела, чего уж.

У парня явно хорошая генетика, помноженная на отнюдь не сидячий образ жизни. Или в спортзал ходит регулярно. Плечи такие только от природы или от папы с мамой бывают, а он на них еще мясо нарастил. Мясо там везде было — и руки бугрятся, и на груди не плоско, и бедро мощное даже в расслабленном состоянии, и икры шикарные — «лосинки» Ярика кончались примерно на ладонь ниже колена. Весь, в общем, такой тестостероновый, шо песец. И, кстати, поскольку тонкий мягкий трикотаж мало что скрывал… В общем, первоначальные наблюдения полностью подтвердились. В паху у парня увесисто даже в расслабленном состоянии. А в боевом, наверное, совсем о-го-го.

Или и-го-го.

В общем, я еще полюбовалась прекрасным образчиком мужской породы, которого каким-то чудом занесло в мою постель, а потом достала из комода клетчатый плед и прикрыла тельце. Не Ленин же, замёрзнет.

Еще минут пятнадцать я побродила по квартире. Помыла посуду и убралась на кухне. Выкурила сигарету, глядя с балкона на то, как толпа у подъезда существенно поредела, но рассасываться не думала. Музыка, слава тебе боже, больше не гремела.

А я почувствовала, что меня тоже неудержимо клонит в сон. Ну, а что? Гудели мы вчера с девками до середины ночи, подняли меня ни свет ни заря сегодня. На неделе — хронический недосып. В общем, я хочу спать.

Ну глупо же спать на диване в своей собственной квартире, когда у тебя есть нормальная, удобная кровать?

Короче, достала я второй плед и устроилась с противоположной стороны кровати. Да, Тонечка, ушлая ты. Не прошло и суток — снова в постели с мужиком.

То ли я устала сильно, то ли Ярослав вокруг себя распространял какую-то особую сонную атмосферу — но на этой мысли я и отключилась.