— А где сам сувенир? — пребывая в задумчивости, уточнила Ирвелин. Трое соседей обратили к ней вопросительные взгляды, и она скорее пояснила: — Если мы допускаем, что перед нами настоящий Белый аурум, то где тогда тот сувенир, который тебе, Мира, подарили полгода назад? На полке больше нет камней.
Граффы переглянулись. Август встал и проверил стеллаж. Не обнаружив на нем другого белого камня, левитант озадаченно развел руками.
— Может, это все-таки обыкновенный сувенир, — вздохнула Мира. Она хотела что-то добавить, но ее перебил новый звонок в дверь. — Ох, ну что еще…
Мира неохотно поднялась и скрылась в прихожей.
— Он светится точь-в-точь как Белый аурум, — произнес Филипп, ни к кому конкретно не обращаясь. Он ходил вокруг стола и тер ушиб на подбородке.
— Возможно, материализаторы приноровились и стали создавать копии со всеми сопутствующими функциями. Только вот с момента его покупки уже прошло полгода…
Август не успел договорить. Из прихожей они услышали мужской голос, совсем не такой любезный, как у господина Боувина. Ирвелин он показался смутно знакомым.
— Доброе утро, госпожа Шаас.
— Доброе утро, — ответила Мира с интонацией, переполненной смятением.
— Прошу прощения за столь ранний визит. Я сыщик королевской полиции, меня зовут Ид Харш. Мы виделись вчера с вами на приеме.
Август и Ирвелин вскочили со своих мест, Филипп замер с рукой на лице.
— Ничего… ничего страшного, — отозвалась Мира.
— Благодарю вас за понимание. — Ид Харш откашлялся. — Дело в том, что мы ищем одного граффа. Только что мы звонили в его квартиру, но дверь нам не открыли.
Август среагировал первым. Он схватил копию Белого аурума, подлетел на пару сантиметров от пола и устремился туда, где у Миры была спальня.
— А кого вы ищете? — поинтересовалась Мира с куда большим участием. Понимание, что пришли не за ней, смягчило ее тон.
— Ирвелин Баулин, — ответил детектив.
Невидимая взгляду сыщика Ирвелин раскрыла от изумления и без того большие глаза; Филипп, мгновенно обернувшись к ней, удивился не меньше. В замешательстве пребывала и Мира.
— С какой целью вы ее разыскиваете? — спросила она.
— В моих руках ордер на обыск квартиры госпожи Баулин. Вы можете подсказать, где она?
Мира молчала. Ирвелин всем нутром ощущала ее колебания.
— Госпожа Шаас? — Ид Харш выражал беспокойное нетерпение.
Пришла пора прийти Мире на выручку. Оглянувшись на Филиппа, Ирвелин зашагала в прихожую.
— Здравствуйте, детектив. Я здесь.
Мира отшатнулась вбок, и Ирвелин, отодвигая с дороги коробки, встала рядом. Не сразу оправившись от внезапного появления Ирвелин, Ид Харш с заминкой произнес:
— Отлично. Очень хорошо. М-м-м… Да. Госпожа Баулин, мне необходимо задать вам несколько вопросов у вас дома. — Он протянул ей слегка помятый ордер.
Ид Харш выглядел гораздо хуже, чем накануне. Вздувшиеся мешки под глазами и потрепанная шинель выступали свидетелями бессонной ночи. Что осталось прежним, так это его суровый взгляд, подчеркнутый чернотой бровей. За его спиной, у винтовой лестницы, зевала парочка желтых плащей.
Ирвелин приняла документ и внимательно осмотрела его. Под словом «внимательно» стоит понимать «показательно внимательно», ведь в юридических бумагах Ирвелин ничего не смыслила, а выглядеть в нынешнем положении безграмотной ей хотелось меньше всего. Увидев на бумаге печать самого короля, она сделала вывод, что ордер подлинный.
— Я тоже составлю вам компанию, если позволите. — В прихожую вышел Филипп.
Ид Харш перевел на него уставший взгляд.
— Вы один из Кроунроулов?
— Верно. Я — Филипп Кроунроул. И тоже проживаю в этом доме.
— У вас что, утреннее собрание? — усмехнулся Харш.
— Вроде того. Могу я взглянуть на ордер?
— Пожалуйста.
Филипп взял из рук Ирвелин ордер и принялся его изучать. По сосредоточенному выражению стало ясно, что он, в отличие от Ирвелин, читал каждое напечатанное слово. В течение долгой минуты было слышно лишь слабое дребезжание цветочного холодильника.
— Все в порядке. — Вернув документ Харшу, Филипп покосился на Ирвелин, а после повернулся к Мире. — Спасибо тебе, Мира, за увлекательнейшую лекцию об орхидеях. Мы пойдем.
Хлопая бесцветными ресницами, Мира ничего не ответила. Ирвелин, Филипп, Ид Харш и двое желтых плащей отправились наверх, оставив блондинку пребывать в полном недоумении. И только когда их шаги стихли, она ожила и закрыла за ними дверь.
Ирвелин не могла определиться, была ли она рада Филиппу, который вызвался идти вместе с ней. Ее секреты вот-вот всплывут на поверхность, и она не уверена, что уже готова ими с кем-то делиться. Заранее перекинуться с Филиппом хотя бы парой слов у Ирвелин не получилось — Ид Харш шел прямо за ними и не спускал с их затылков глаз.
Если в квартире у Миры пахло розами, то в квартире у Ирвелин пахло замшей и средством для полировки. Утренние солнечные лучи только-только заглядывали в окна, создавая на оливковых стенах причудливые тени. Ид Харш без промедления дал указания своим офицерам, и они принялись за работу. Тот, кто повыше, отправился в ванную комнату, второй остался проверять гостиную. Оба желтых плаща были штурвалами, а потому весь обыск проходил с соблюдением строгих инструкций — без касаний личных вещей обыскиваемого: ящики выдвигались, кресла смещались, а двери открывались только по отдаленному взмаху рук.
— Мы можем поговорить за этим столом?
Оставаясь в шинели, Ид Харш сел за круглый стол и достал из-за пазухи папку, до отказа набитую какими-то бумагами. Ирвелин села напротив, а Филипп остался стоять поодаль, у прихожей.
— Вор Белого аурума до сих пор не пойман, — приступил к делу Харш. — И я полагаю, вы, Ирвелин, догадываетесь, для чего мы пришли сюда.
— Обыскать мою квартиру, — сказала Ирвелин ровным тоном.
Детектив смерил ее хмурым взглядом.
— Вчера, услышав вашу фамилию, я был озадачен. Я был уверен, что знал ее. Баулин. Она не выходила у меня из головы, пока во время шоу иллюзионистов мне не сообщили о краже Белого аурума. Ночью, когда мы обыскивали все залы дворца, я вновь вспомнил о вашей фамилии. — В то время как он говорил, его черные глаза сверлили лицо Ирвелин; они ждали реакции. К его разочарованию, никакой реакции он не наблюдал. Ирвелин слушала его с учтивым вниманием, которое граничило с равнодушием, будто детектив говорил не о ней, а о ком-то им обоим знакомом. — Госпожа Баулин, — Ид Харш усилил голос, — вашего отца зовут Емельян Баулин?
Ирвелин кивнула.
— Тринадцать лет назад ваш отец был депортирован из Граффеории за попытку хищения Белого аурума, ставшую первой попыткой кражи артефакта в истории. Верно?
Не дрогнув, Ирвелин снова кивнула, стараясь не думать о том, что у прихожей стоит Филипп и слышит каждое слово. Сверившись с документами, Ид Харш продолжал с холодной беспристрастностью:
— Тогда, тринадцать лет назад, из Граффеории вы уехали всей семьей: вы, ваш отец и ваша мать. Верно?
Кивок.
— Четыре дня назад, в эту среду, прямо перед Днем Ола вы вернулись в Граффеорию. Одна. Верно?
Кивок.
— А в сам День Ола вы присутствовали на ковровом приеме в Мартовском дворце. И здесь я вынужден уточнить — каким образом вы прошли на прием?
— Здесь виноват я, — вмешался Филипп. — В моем распоряжении было несколько билетов, и один из них я отдал Ирвелин.
Ид Харш обернулся, выказывая недовольство вмешательству постороннего лица.
— Это так, госпожа Баулин? — спросил он.
— Так, — подтвердила Ирвелин.
Детектив вернул свое внимание к бумагам и откашлялся в кулак.
— Хорошо, допустим. — Он сделал запись. — Далее. Какую цель вы, Ирвелин, преследуете, вернувшись в Граффеорию спустя столько лет?
— Самую безобидную. Я — графф по рождению и желаю жить на своей родине.
— Вы утверждаете, что вчера Белый аурум был украден не вами?
— Не мной.
Было видно, что невозмутимый тон, с которым Ирвелин отвечала на вопросы, накалил утомленный рассудок детектива добела. Он учащенно дышал и бросал молнии всюду, куда попадал его взгляд.
— С пианино прошу быть аккуратней, — сказала Ирвелин, заметив, как желтый плащ поднял его крышку рассеянным взмахом. — Инструмент довольно старый, струны у него хрупкие.
Замерев, офицер с немым вопросом посмотрел на своего начальника.
— Не беспокойтесь, Ирвелин. Ваше имущество сохранится в целостности, — произнес Ид Харш чопорно и знаком дал офицеру разрешение продолжать.
Далее последовал ряд скучных вопросов. Где эти тринадцать лет семья Ирвелин проживала, где Ирвелин училась и кем работали ее родители за границей. Когда напротив каждого вопроса была проставлена галочка, детектив захлопнул папку.
— И последний вопрос. Как вы, госпожа Баулин, относитесь к поступку вашего отца тринадцатилетней давности?
— Разве мое отношение может каким-то образом помочь следствию?
— Все зависит от вашего ответа.
Значит, от ее ответа зависело, поставят ли ее имя в один ряд с именами других подозреваемых. Долго размышлять Ирвелин не пришлось.
— Я не осуждаю отца. Свой поступок он совершил без злого умысла.