— А где сам сувенир? — пребывая в задумчивости, уточнила Ирвелин. Трое соседей обратили к ней вопросительные взгляды, и она скорее пояснила: — Если мы допускаем, что перед нами настоящий Белый аурум, то где тогда тот сувенир, который тебе, Мира, подарили полгода назад? На полке больше нет камней.

Граффы переглянулись. Август встал и проверил стеллаж. Не обнаружив на нем другого белого камня, левитант озадаченно развел руками.

— Может, это все-таки обыкновенный сувенир, — вздохнула Мира. Она хотела что-то добавить, но ее перебил новый звонок в дверь. — Ох, ну что еще…

Мира неохотно поднялась и скрылась в прихожей.

— Он светится точь-в-точь как Белый аурум, — произнес Филипп, ни к кому конкретно не обращаясь. Он ходил вокруг стола и тер ушиб на подбородке.

— Возможно, материализаторы приноровились и стали создавать копии со всеми сопутствующими функциями. Только вот с момента его покупки уже прошло полгода…

Август не успел договорить. Из прихожей они услышали мужской голос, совсем не такой любезный, как у господина Боувина. Ирвелин он показался смутно знакомым.

— Доброе утро, госпожа Шаас.

— Доброе утро, — ответила Мира с интонацией, переполненной смятением.

— Прошу прощения за столь ранний визит. Я сыщик королевской полиции, меня зовут Ид Харш. Мы виделись вчера с вами на приеме.

Август и Ирвелин вскочили со своих мест, Филипп замер с рукой на лице.

— Ничего… ничего страшного, — отозвалась Мира.

— Благодарю вас за понимание. — Ид Харш откашлялся. — Дело в том, что мы ищем одного граффа. Только что мы звонили в его квартиру, но дверь нам не открыли.

Август среагировал первым. Он схватил копию Белого аурума, подлетел на пару сантиметров от пола и устремился туда, где у Миры была спальня.

— А кого вы ищете? — поинтересовалась Мира с куда большим участием. Понимание, что пришли не за ней, смягчило ее тон.

— Ирвелин Баулин, — ответил детектив.

Невидимая взгляду сыщика Ирвелин раскрыла от изумления и без того большие глаза; Филипп, мгновенно обернувшись к ней, удивился не меньше. В замешательстве пребывала и Мира.

— С какой целью вы ее разыскиваете? — спросила она.

— В моих руках ордер на обыск квартиры госпожи Баулин. Вы можете подсказать, где она?

Мира молчала. Ирвелин всем нутром ощущала ее колебания.

— Госпожа Шаас? — Ид Харш выражал беспокойное нетерпение.

Пришла пора прийти Мире на выручку. Оглянувшись на Филиппа, Ирвелин зашагала в прихожую.

— Здравствуйте, детектив. Я здесь.

Мира отшатнулась вбок, и Ирвелин, отодвигая с дороги коробки, встала рядом. Не сразу оправившись от внезапного появления Ирвелин, Ид Харш с заминкой произнес:

— Отлично. Очень хорошо. М-м-м… Да. Госпожа Баулин, мне необходимо задать вам несколько вопросов у вас дома. — Он протянул ей слегка помятый ордер.

Ид Харш выглядел гораздо хуже, чем накануне. Вздувшиеся мешки под глазами и потрепанная шинель выступали свидетелями бессонной ночи. Что осталось прежним, так это его суровый взгляд, подчеркнутый чернотой бровей. За его спиной, у винтовой лестницы, зевала парочка желтых плащей.

Ирвелин приняла документ и внимательно осмотрела его. Под словом «внимательно» стоит понимать «показательно внимательно», ведь в юридических бумагах Ирвелин ничего не смыслила, а выглядеть в нынешнем положении безграмотной ей хотелось меньше всего. Увидев на бумаге печать самого короля, она сделала вывод, что ордер подлинный.

— Я тоже составлю вам компанию, если позволите. — В прихожую вышел Филипп.

Ид Харш перевел на него уставший взгляд.

— Вы один из Кроунроулов?

— Верно. Я — Филипп Кроунроул. И тоже проживаю в этом доме.

— У вас что, утреннее собрание? — усмехнулся Харш.

— Вроде того. Могу я взглянуть на ордер?

— Пожалуйста.

Филипп взял из рук Ирвелин ордер и принялся его изучать. По сосредоточенному выражению стало ясно, что он, в отличие от Ирвелин, читал каждое напечатанное слово. В течение долгой минуты было слышно лишь слабое дребезжание цветочного холодильника.

— Все в порядке. — Вернув документ Харшу, Филипп покосился на Ирвелин, а после повернулся к Мире. — Спасибо тебе, Мира, за увлекательнейшую лекцию об орхидеях. Мы пойдем.

Хлопая бесцветными ресницами, Мира ничего не ответила. Ирвелин, Филипп, Ид Харш и двое желтых плащей отправились наверх, оставив блондинку пребывать в полном недоумении. И только когда их шаги стихли, она ожила и закрыла за ними дверь.

* * *

Ирвелин не могла определиться, была ли она рада Филиппу, который вызвался идти вместе с ней. Ее секреты вот-вот всплывут на поверхность, и она не уверена, что уже готова ими с кем-то делиться. Заранее перекинуться с Филиппом хотя бы парой слов у Ирвелин не получилось — Ид Харш шел прямо за ними и не спускал с их затылков глаз.

Если в квартире у Миры пахло розами, то в квартире у Ирвелин пахло замшей и средством для полировки. Утренние солнечные лучи только-только заглядывали в окна, создавая на оливковых стенах причудливые тени. Ид Харш без промедления дал указания своим офицерам, и они принялись за работу. Тот, кто повыше, отправился в ванную комнату, второй остался проверять гостиную. Оба желтых плаща были штурвалами, а потому весь обыск проходил с соблюдением строгих инструкций — без касаний личных вещей обыскиваемого: ящики выдвигались, кресла смещались, а двери открывались только по отдаленному взмаху рук.

— Мы можем поговорить за этим столом?

Оставаясь в шинели, Ид Харш сел за круглый стол и достал из-за пазухи папку, до отказа набитую какими-то бумагами. Ирвелин села напротив, а Филипп остался стоять поодаль, у прихожей.

— Вор Белого аурума до сих пор не пойман, — приступил к делу Харш. — И я полагаю, вы, Ирвелин, догадываетесь, для чего мы пришли сюда.

— Обыскать мою квартиру, — сказала Ирвелин ровным тоном.

Детектив смерил ее хмурым взглядом.

— Вчера, услышав вашу фамилию, я был озадачен. Я был уверен, что знал ее. Баулин. Она не выходила у меня из головы, пока во время шоу иллюзионистов мне не сообщили о краже Белого аурума. Ночью, когда мы обыскивали все залы дворца, я вновь вспомнил о вашей фамилии. — В то время как он говорил, его черные глаза сверлили лицо Ирвелин; они ждали реакции. К его разочарованию, никакой реакции он не наблюдал. Ирвелин слушала его с учтивым вниманием, которое граничило с равнодушием, будто детектив говорил не о ней, а о ком-то им обоим знакомом. — Госпожа Баулин, — Ид Харш усилил голос, — вашего отца зовут Емельян Баулин?

Ирвелин кивнула.

— Тринадцать лет назад ваш отец был депортирован из Граффеории за попытку хищения Белого аурума, ставшую первой попыткой кражи артефакта в истории. Верно?

Не дрогнув, Ирвелин снова кивнула, стараясь не думать о том, что у прихожей стоит Филипп и слышит каждое слово. Сверившись с документами, Ид Харш продолжал с холодной беспристрастностью:

— Тогда, тринадцать лет назад, из Граффеории вы уехали всей семьей: вы, ваш отец и ваша мать. Верно?

Кивок.

— Четыре дня назад, в эту среду, прямо перед Днем Ола вы вернулись в Граффеорию. Одна. Верно?

Кивок.

— А в сам День Ола вы присутствовали на ковровом приеме в Мартовском дворце. И здесь я вынужден уточнить — каким образом вы прошли на прием?

— Здесь виноват я, — вмешался Филипп. — В моем распоряжении было несколько билетов, и один из них я отдал Ирвелин.

Ид Харш обернулся, выказывая недовольство вмешательству постороннего лица.

— Это так, госпожа Баулин? — спросил он.

— Так, — подтвердила Ирвелин.

Детектив вернул свое внимание к бумагам и откашлялся в кулак.

— Хорошо, допустим. — Он сделал запись. — Далее. Какую цель вы, Ирвелин, преследуете, вернувшись в Граффеорию спустя столько лет?

— Самую безобидную. Я — графф по рождению и желаю жить на своей родине.

— Вы утверждаете, что вчера Белый аурум был украден не вами?

— Не мной.

Было видно, что невозмутимый тон, с которым Ирвелин отвечала на вопросы, накалил утомленный рассудок детектива добела. Он учащенно дышал и бросал молнии всюду, куда попадал его взгляд.

— С пианино прошу быть аккуратней, — сказала Ирвелин, заметив, как желтый плащ поднял его крышку рассеянным взмахом. — Инструмент довольно старый, струны у него хрупкие.

Замерев, офицер с немым вопросом посмотрел на своего начальника.

— Не беспокойтесь, Ирвелин. Ваше имущество сохранится в целостности, — произнес Ид Харш чопорно и знаком дал офицеру разрешение продолжать.

Далее последовал ряд скучных вопросов. Где эти тринадцать лет семья Ирвелин проживала, где Ирвелин училась и кем работали ее родители за границей. Когда напротив каждого вопроса была проставлена галочка, детектив захлопнул папку.

— И последний вопрос. Как вы, госпожа Баулин, относитесь к поступку вашего отца тринадцатилетней давности?

— Разве мое отношение может каким-то образом помочь следствию?

— Все зависит от вашего ответа.

Значит, от ее ответа зависело, поставят ли ее имя в один ряд с именами других подозреваемых. Долго размышлять Ирвелин не пришлось.

— Я не осуждаю отца. Свой поступок он совершил без злого умысла.