Столько лет прошло, а мнение Ида осталось прежним. Емельяна Баулин выгнали из королевства вовсе не из-за его преступления. Первопричиной выступил страх граффов перед человеком, способным совершить невозможное.
— И хорошо, что впервые слышишь, — сказал Харш. — Власти Граффеории тогда все силы кинули на то, чтобы ограничить круг лиц, знающих эту историю. К тому же воры даже не успели вынести Белый аурум из дворца. Зря баламутить народ не было причин.
Новость буквально вскружила пытливому Чвату голову. Его любопытство разгорелось с новой силой, словно в почти остывшую печь подкинули дров.
— Получается, дочь того самого вора живет в том же доме, где три недели назад нашли похищенный Белый аурум?
— Да, — подтвердил Харш.
— И та самая дочь общалась с госпожой Мирамис Шаас?
— Да.
Чват задумчиво обратил свой рассеянный взгляд вперед, на столпотворение граффов в экспозиционной части зала.
— Посмею предположить, господин Харш, что именно она, Ирвелин Баулин, украла Белый аурум по наставлению своего отца, а потом спрятала камень у своей подруги.
Соблаговолив повернуться к своему помощнику, сыщик сказал:
— Я думал точно так же, Чват. Но тогда зачем ее подруга сдала похищенный камень полиции?
— Ирвелин Баулин не раскрыла своего замысла Мирамис Шаас, — с готовностью дал ответ юноша. — И та, обнаружив Белый аурум у себя, обратилась к нам.
Харш пренебрежительно вскинул бровями.
— Не самая крепкая теория, но допустим. Видишь вон тот стеклянный куб?
— Вижу, — ответил юноша.
— Знаешь, каким образом можно открыть этот куб?
Щеки Чвата снова покрылись румянцем. Как же стыдно, когда на вопрос начальника приходится отвечать невежеством.
— Не знаю, детектив.
Ид Харш с прищуром оглядел Чвата с ног до головы.
— Сколько ты уже работаешь у меня, Чват?
— Вчера был ровно месяц.
— Хм. — Харш скрестил руки на груди. — Ладно. Тогда запоминай, раз желаешь участвовать в расследовании. Существует только один способ открыть куб и вытащить из него Белый аурум.
Низкорослый графф, стоявший у куба, взмахнул рукой, и стеклянная дверца начала медленно закрываться. Чват, взволновавшись, не мог решить, что ему следовало сейчас делать — наблюдать за граффом у куба или записывать назидания начальника. Тем временем Харш продолжал:
— Способ этот придумали еще во времена Великого Ола. Открыть стеклянный куб можно только с помощью ключа, которого нет.
Чват, сделавший выбор в пользу конспекта, в смущении остановил карандаш.
— Это как, детектив?
Уповая только на силу своего терпения, Харш пояснил:
— Ключ, которым прямо сейчас наш коллега запирает дверцу куба, будет уничтожен в течение часа после процедуры. Это ключ, которого нет.
Позабыв о блокноте и конспекте, Чват уставился на руки низкорослого граффа. В них поблескивал ключ, которым графф защелкивал на кубе железный замок.
— А дубликат? — спросил юноша.
— Дубликата не существует.
— Значит, Белый аурум никак не достать?
— Достать.
Ох, бедный Чват. Было видно, как он мучился, переводя растерянный взгляд от Харша к Белому ауруму.
— Но как же?.. Вы же только что сказали…
— Чват, ты ведь вроде как материализатор? — перебил его Харш. Юноша кивнул и отвел глаза, словно стыдился своей ипостаси куда больше, чем своего невежества. — Тогда это я, штурвал, должен спросить у тебя, материализатора, — каким же образом можно открыть стеклянный куб?
— Если прототипа нет… Нужно воссоздать этот ключ из небытия без прототипа? — догадался Чват.
— Именно! — возликовал Харш, как умел ликовать только он — с выпученными глазами и угрюмым голосом. — Нужно умудриться создать ключ из небытия без прототипа. А ключ от стеклянного куба отчеканен так, что воссоздать его может только материализатор с двадцать пятой степенью ипостаси.
— Но ведь это…
— Невозможно, верно. Однако за последние тринадцать лет граффы смогли открыть стеклянный куб дважды. Значит, существует и иной способ создать ключ, о котором мы не догадываемся.
— А если им все же удалось как-то добыть подлинник ключа…
— Исключено, Чват.
Юноша сделал короткую запись в блокнот.
— Получается, мы ищем материализатора?
— Именно его.
— А Ирвелин Баулин…
— Госпожа Ирвелин Баулин — отражатель. Но этот нюанс не мешает ей иметь сообщника.
— Правильно… кхм… правильно ли я понял вас, детектив: вы склоняетесь к версии, что Ирвелин Баулин и есть наш… наш сентябрьский вор?
Перед внутренним взором Харша вдруг всплыли строки из отчета тринадцатилетней давности: «Ни одному граффу-материализатору на протяжении долгих пяти столетий не удавалось воссоздать ключ, которого нет, и лишь Емельян Баулин, графф, рожденный в семье клекотских рыбаков, смог поставить доселе надежный способ защиты белого камня под сомнение». Вместе с тем он вспомнил нелюдимость его дочери и ее самонадеянный ответ на его главный вопрос: поступок своего отца Ирвелин Баулин не осуждала.
— Да, Чват, именно к этой версии я и склоняюсь, но пока в моей версии мало доказательств, — сказал Харш. — Я обращался к королевскому телепату, госпоже Фанку, которая сканировала гостей в День Ола. Как и все телепаты, она графф не из болтливых, однако я смог добиться от нее кое-какой информации.
— И что же она вам рассказала? — Чват в нетерпении заморгал.
— Ничего она мне не сказала, Чват, ты что, не слышал меня? — сквозь зубы рявкнул Харш, на этот раз не сдержавшись.
— Но вы только что…
— Я сказал, что смог добиться кое-какой информации. В словаре желтого плаща это два разных понятия!
Поблизости стоявшие граффы обернулись на шум. Ид Харш выдохнул и протер лоб платком, который всегда лежал в нагрудном кармане его шинели, и, жестом попросив у коллег прощения, продолжил:
— Услышав имя «Ирвелин Баулин», госпожа Фанку изменилась в лице — чуть побледнела и нахмурилась. Знаешь, что означает нахмуренный телепат?
— Я еще не успел поработать с телепатами…
— Это означает, что телепат узнала имя, и что-то в этом имени ей не понравилось. Записывай, Чват, записывай!
Малодушие Чвата раздражало Харша. И его вездесущий блокнот раздражал. И как капитан Миль мог допустить этого неопытного юнца на должность помощника именитого детектива столицы? В течение всей их беседы Харшу понадобилась вся его звериная воля, чтобы не нагрубить и не отойти от Чвата на другой конец галереи. Увы, служебный долг наполнял его башмаки цементом, не позволяя и шагу ступить от беспрерывной докучливости юнца.
— Ирвелин Баулин есть что скрывать, — выговорил Харш. — И я намерен доказать это и получить у капитана Миля разрешение на ее тотальное сканирование.
Чват кивнул, добавив в этот краткий жест весь спектр своей неуклюжести. Между тем к ним подошел один из старших офицеров и протянул Харшу длинный бланк:
— Процедура окончена, детектив. Прошу вас поставить подпись свидетеля в правом нижнем углу.
У стеклянного куба низкорослый графф-штурвал пожимал руки обступившим его желтым плащам. Среди них Харш заметил и медную стрижку Доди Парсо, и бакенбарды самого капитана.
— Ключ уже унесли на уничтожение? — подписав документ, поинтересовался Харш.
— Да, унесли, — подтвердил старший офицер, взял бланк и удалился к остальным свидетелям.
— Замечательно, — скорее себе, чем кому-либо другому, сказал Харш.
Первое дело было улажено — Белый аурум вновь был под замком. Осталось найти виновника его похищения, и Ид Харш знал, за кем из граффов ему предстоит установить наблюдение.