Столько лет прошло, а мнение Ида осталось прежним. Емельяна Баулин выгнали из королевства вовсе не из-за его преступления. Первопричиной выступил страх граффов перед человеком, способным совершить невозможное.

— И хорошо, что впервые слышишь, — сказал Харш. — Власти Граффеории тогда все силы кинули на то, чтобы ограничить круг лиц, знающих эту историю. К тому же воры даже не успели вынести Белый аурум из дворца. Зря баламутить народ не было причин.

Новость буквально вскружила пытливому Чвату голову. Его любопытство разгорелось с новой силой, словно в почти остывшую печь подкинули дров.

— Получается, дочь того самого вора живет в том же доме, где три недели назад нашли похищенный Белый аурум?

— Да, — подтвердил Харш.

— И та самая дочь общалась с госпожой Мирамис Шаас?

— Да.

Чват задумчиво обратил свой рассеянный взгляд вперед, на столпотворение граффов в экспозиционной части зала.

— Посмею предположить, господин Харш, что именно она, Ирвелин Баулин, украла Белый аурум по наставлению своего отца, а потом спрятала камень у своей подруги.

Соблаговолив повернуться к своему помощнику, сыщик сказал:

— Я думал точно так же, Чват. Но тогда зачем ее подруга сдала похищенный камень полиции?

— Ирвелин Баулин не раскрыла своего замысла Мирамис Шаас, — с готовностью дал ответ юноша. — И та, обнаружив Белый аурум у себя, обратилась к нам.

Харш пренебрежительно вскинул бровями.

— Не самая крепкая теория, но допустим. Видишь вон тот стеклянный куб?

— Вижу, — ответил юноша.

— Знаешь, каким образом можно открыть этот куб?

Щеки Чвата снова покрылись румянцем. Как же стыдно, когда на вопрос начальника приходится отвечать невежеством.

— Не знаю, детектив.

Ид Харш с прищуром оглядел Чвата с ног до головы.

— Сколько ты уже работаешь у меня, Чват?

— Вчера был ровно месяц.

— Хм. — Харш скрестил руки на груди. — Ладно. Тогда запоминай, раз желаешь участвовать в расследовании. Существует только один способ открыть куб и вытащить из него Белый аурум.

Низкорослый графф, стоявший у куба, взмахнул рукой, и стеклянная дверца начала медленно закрываться. Чват, взволновавшись, не мог решить, что ему следовало сейчас делать — наблюдать за граффом у куба или записывать назидания начальника. Тем временем Харш продолжал:

— Способ этот придумали еще во времена Великого Ола. Открыть стеклянный куб можно только с помощью ключа, которого нет.

Чват, сделавший выбор в пользу конспекта, в смущении остановил карандаш.

— Это как, детектив?

Уповая только на силу своего терпения, Харш пояснил:

— Ключ, которым прямо сейчас наш коллега запирает дверцу куба, будет уничтожен в течение часа после процедуры. Это ключ, которого нет.

Позабыв о блокноте и конспекте, Чват уставился на руки низкорослого граффа. В них поблескивал ключ, которым графф защелкивал на кубе железный замок.

— А дубликат? — спросил юноша.

— Дубликата не существует.

— Значит, Белый аурум никак не достать?

— Достать.

Ох, бедный Чват. Было видно, как он мучился, переводя растерянный взгляд от Харша к Белому ауруму.

— Но как же?.. Вы же только что сказали…

— Чват, ты ведь вроде как материализатор? — перебил его Харш. Юноша кивнул и отвел глаза, словно стыдился своей ипостаси куда больше, чем своего невежества. — Тогда это я, штурвал, должен спросить у тебя, материализатора, — каким же образом можно открыть стеклянный куб?

— Если прототипа нет… Нужно воссоздать этот ключ из небытия без прототипа? — догадался Чват.

— Именно! — возликовал Харш, как умел ликовать только он — с выпученными глазами и угрюмым голосом. — Нужно умудриться создать ключ из небытия без прототипа. А ключ от стеклянного куба отчеканен так, что воссоздать его может только материализатор с двадцать пятой степенью ипостаси.

— Но ведь это…

— Невозможно, верно. Однако за последние тринадцать лет граффы смогли открыть стеклянный куб дважды. Значит, существует и иной способ создать ключ, о котором мы не догадываемся.

— А если им все же удалось как-то добыть подлинник ключа…

— Исключено, Чват.

Юноша сделал короткую запись в блокнот.

— Получается, мы ищем материализатора?

— Именно его.

— А Ирвелин Баулин…

— Госпожа Ирвелин Баулин — отражатель. Но этот нюанс не мешает ей иметь сообщника.

— Правильно… кхм… правильно ли я понял вас, детектив: вы склоняетесь к версии, что Ирвелин Баулин и есть наш… наш сентябрьский вор?

Перед внутренним взором Харша вдруг всплыли строки из отчета тринадцатилетней давности: «Ни одному граффу-материализатору на протяжении долгих пяти столетий не удавалось воссоздать ключ, которого нет, и лишь Емельян Баулин, графф, рожденный в семье клекотских рыбаков, смог поставить доселе надежный способ защиты белого камня под сомнение». Вместе с тем он вспомнил нелюдимость его дочери и ее самонадеянный ответ на его главный вопрос: поступок своего отца Ирвелин Баулин не осуждала.

— Да, Чват, именно к этой версии я и склоняюсь, но пока в моей версии мало доказательств, — сказал Харш. — Я обращался к королевскому телепату, госпоже Фанку, которая сканировала гостей в День Ола. Как и все телепаты, она графф не из болтливых, однако я смог добиться от нее кое-какой информации.

— И что же она вам рассказала? — Чват в нетерпении заморгал.

— Ничего она мне не сказала, Чват, ты что, не слышал меня? — сквозь зубы рявкнул Харш, на этот раз не сдержавшись.

— Но вы только что…

— Я сказал, что смог добиться кое-какой информации. В словаре желтого плаща это два разных понятия!

Поблизости стоявшие граффы обернулись на шум. Ид Харш выдохнул и протер лоб платком, который всегда лежал в нагрудном кармане его шинели, и, жестом попросив у коллег прощения, продолжил:

— Услышав имя «Ирвелин Баулин», госпожа Фанку изменилась в лице — чуть побледнела и нахмурилась. Знаешь, что означает нахмуренный телепат?

— Я еще не успел поработать с телепатами…

— Это означает, что телепат узнала имя, и что-то в этом имени ей не понравилось. Записывай, Чват, записывай!

Малодушие Чвата раздражало Харша. И его вездесущий блокнот раздражал. И как капитан Миль мог допустить этого неопытного юнца на должность помощника именитого детектива столицы? В течение всей их беседы Харшу понадобилась вся его звериная воля, чтобы не нагрубить и не отойти от Чвата на другой конец галереи. Увы, служебный долг наполнял его башмаки цементом, не позволяя и шагу ступить от беспрерывной докучливости юнца.

— Ирвелин Баулин есть что скрывать, — выговорил Харш. — И я намерен доказать это и получить у капитана Миля разрешение на ее тотальное сканирование.

Чват кивнул, добавив в этот краткий жест весь спектр своей неуклюжести. Между тем к ним подошел один из старших офицеров и протянул Харшу длинный бланк:

— Процедура окончена, детектив. Прошу вас поставить подпись свидетеля в правом нижнем углу.

У стеклянного куба низкорослый графф-штурвал пожимал руки обступившим его желтым плащам. Среди них Харш заметил и медную стрижку Доди Парсо, и бакенбарды самого капитана.

— Ключ уже унесли на уничтожение? — подписав документ, поинтересовался Харш.

— Да, унесли, — подтвердил старший офицер, взял бланк и удалился к остальным свидетелям.

— Замечательно, — скорее себе, чем кому-либо другому, сказал Харш.

Первое дело было улажено — Белый аурум вновь был под замком. Осталось найти виновника его похищения, и Ид Харш знал, за кем из граффов ему предстоит установить наблюдение.