Давид Нель Ло Колом
Племя Зипполи
Ксеско, благодаря которому появилась эта книга
1. Гильермо и чтение
Гильермо не любил читать, совсем не любил. Ну и что тут такого? Многие его одноклассники читали только то, что задавали им в школе, и в жизни не открывали книгу просто так, ради собственного удовольствия. Но дело в том, что в семье Гильермо все были заядлыми читателями. Все, кроме него. Его родители, сеньор и сеньора Кальдара, обожали книги. Папа обычно сидел с книгой за утренним кофе, а мама всегда улучала минутку, чтобы почитать перед сном, пока чистила зубы и ловко водила щеткой снизу-вверх и сверху-вниз. Брат Николас — он был старше Гильермо на пятнадцать месяцев — читал при каждом удобном случае.
Представляете, как трудно жить в такой семье и совсем не любить книги! Это как жить в семье мясоедов и ненавидеть котлеты или колбасу.
— Эй, коротышка, ты бы хоть раз взял книгу в руки! — все время задевал Николас своего младшего брата.
— Что-то не хочется, — отнекивался Гильермо.
За обедом часто обсуждали, кто какую книгу читает, — и всем, за исключением Гильермо, было что сказать.
— А ты, Гильермо, что читаешь? — рано или поздно спрашивал его сеньор Кальдара.
Гильермо пожимал плечами и тихо признавался:
— Ничего.
Он уже знал, что будет дальше. Все начнут промывать ему мозги, восхваляя чтение: это важно, ты узнаешь столько нового, это такое удовольствие, приключение, ля-ля-ля…
Как вы думаете, почему Гильермо не любил читать? Сам он не признался бы в этом никому и ни за что на свете. Он не любил чтение, потому что это занятие давалось ему с большим трудом. Когда Гильермо был маленьким и его в школе только учили читать, он одним из последних в классе сообразил, как это делается. Гильермо смотрел на страницы с буквами, точками, запятыми, и у него кружилась голова, потому что он не понимал, как сложить все вместе.
— Ну, Гильермо, теперь твоя очередь! — говорила учительница, когда в классе читали вслух.
И у Гильермо тут же начинало быстрее биться сердце, а слова расплывались перед глазами.
— Па… бло… — хрипел он. — Пабло у… бит… ры… бу… Ой, нет!.. Я хотел сказать… удит рыбу…
В классе над ним хихикали, и он начинал еще больше запинаться. Гильермо знал, что в следующий раз, когда его снова попросят почитать вслух, он, боясь насмешек, вовсе не сможет произнести ни слова. Вот если бы у него была какая-нибудь дислексия… [Людям, страдающим дислексией, трудно читать и понимать текст, они часто путают буквы и переставляют их местами. Прим. пер.] Может быть, тогда его не подкалывали бы одноклассники, но, увы, у него не было такого весомого оправдания.
Разумеется, со временем Гильермо научился читать. Но все равно это занятие никогда не было для него ни легким, ни приятным — чем-то таким, за что он взялся бы добровольно, ради собственного удовольствия. И даже теперь, когда Гильермо уже исполнилось десять лет, ему все еще попадались слова, которые он не мог правильно произнести или понять.
— Если вы встречаете новое слово и не знаете, что оно значит, ищите его в словаре, — твердила им учительница.
Однажды Гильермо так и сделал. И это обернулось сокрушительным провалом. Мама подарила ему книгу с заманчивым названием — «Тайна той ночи». На обложке был нарисован дом, окутанный туманом, и фигура, прятавшаяся за могильной плитой.
В тот день Гильермо закрылся в своей комнате. Поудобнее устроился на кровати, подложив под спину кучу подушек, и, весь в предвкушении, открыл первую страницу. А вдруг это будет та книга, которую он прочитает залпом, не застряв в самом начале? К тому же название интригующее: что там за тайна такая?
«Вечерело, наступили печальные сумерки…» — так начиналась новая история.
«Ну что за гадость?!» — подумал Гильермо. Первое предложение, а в нем уже было одно слово, которое он не понимает, и другое, в котором не уверен. «Вечерело», наверное, значит «вечер». Ну почему нельзя написать просто — «вечер»? Но дальше еще хуже. «Сумерки» — да что это вообще такое?!
Решив последовать совету учительницы, Гильермо сходил в комнату, где у родителей стояли книги, притащил оттуда словарь, похожий на старое жирное чудовище, и принялся разыскивать неизвестное слово. На это ушла куча времени, потому что Гильермо не очень хорошо знал алфавит, но в конце концов слово все-таки нашлось.
«Сумерки: см. смеркаться». Вот так объяснение! Они что, издеваются?! Бред какой-то! Во-первых, совершенно непонятно, что значит «см.». А во-вторых, от этого дурацкого «смеркаться» «сумерки» не стали ни капельки понятнее.
Тем вечером за ужином сеньора Кальдара, налив младшему сыну супа, погладила его по голове и спросила:
— Ну как, Гильермо, ты начал читать книгу, которую я тебе подарила?
Гильермо захотелось спрятать голову в тарелку. Он молчал.
— Эй, малявка, ты что, не слышал, что спросила мама? — встрял Николас.
— Что? — Гильермо притворился, будто задумался и ничего не слышит.
— Мама спросила, нравится ли тебе новая книга.
— Нет, я ничего не понимаю, — пробурчал Гильермо, чувствуя, как горят уши и лицо.
— Сколько же страниц ты прочитал? — спросил брат.
Тишина.
— Давай, говори! Ну хотя бы одну главу прочитал?!
Гильермо больше не мог сдерживать слез, но все же ответил:
— Нет, только первое предложение, и… я не понял его.
— Мама, этот ребенок ненормальный. Наверное, его нужно отвести к врачу, — сказал Николас.
— Нико, пожалуйста! — рассердился папа, который до этой минуты молча ел, глядя в свою тарелку. — Тебе сто раз объясняли, что нельзя так говорить. Особенно про брата.
— Но я же прав! — не унимался Николас. — Только дураки судят о книге по первому предложению!
— Все, хватит, — рассердилась сеньора Кальдара. — Ешьте суп. Больше ничего не хочу слышать.
Все притихли и принялись молча есть. Гильермо чувствовал, как слезы катятся у него по носу и капают в тарелку с супом. Время от времени он краем глаза поглядывал на брата, а Николас в ответ строил ему рожи.
Теперь вы понимаете, почему Гильермо так не любил читать?
2. Среда: библиотечный день
Каждую среду перед обедом класс, в котором учился Гильермо, ходил в библиотеку за книгами. Среди ребят мало кто любил читать, но все с нетерпением ждали этого дня. Для многих это была еще одна возможность весело провести время, толкая друг друга в коридорах, пока учительница Каталина разговаривала со старой библиотекаршей, которую все называли сеньорой Мильштейн.
Как вы уже могли догадаться, для Гильермо это были самые неприятные минуты школьной жизни. Едва он входил в библиотечный зал и видел вокруг шкафы, набитые книгами, как у него сжималось все внутри и сразу хотелось убежать прочь.
Наша история началась во вторую среду декабря, когда на улице уже было совсем холодно. Пока одноклассники шествовали по коридору, Гильермо вместе со своим другом Людовико отстал от толпы ребят и, остановившись у окна, засмотрелся на улицу.
— Ну что вы там встали? Догоняйте класс! — окликнула их учительница.
— Кажется, днем пойдет снег, — задумчиво произнес Людовико.
— Прекрасно, но мы торопимся. Идемте, нас ждет сеньора Мильштейн.
Гильермо неохотно оторвал нос от холодного оконного стекла. Ему нравилось смотреть на горы, начинавшиеся сразу за городом, и представлять, как из тяжелых черных туч, затянувших небо, начнет падать снег и укутает все вокруг!
В библиотеке ученикам полагалось сначала выбрать книги на дом, а потом встать друг за дружкой в очередь, чтобы заполнить карточку, которую выдавала каждому сеньора Мильштейн.
— Гильермо, ты что возьмешь? — спросил Людовико.
— Не знаю.
— Мне нравится повесть про компанию друзей: у них есть собака и они вечно попадают с ней в какие-то забавные истории, — сказал Людовико. Он тоже не очень любил книги, но все же читал побольше, чем его друг. — А ты?
— Может, возьму двух «Тинтинов», — ответил Гильермо.
— Но ты же знаешь правила. Сеньора Мильштейн всегда говорит, что комиксы — это не чтение, и если хочешь «Тинтинов», то еще нужно взять хотя бы одну книгу со словами, без картинок.
Гильермо ничего не ответил: он знал, что приятель прав. В том, что касалось соблюдения правил, сеньора Мильштейн была непреклонна.
Несмотря на это, он все же выбрал комиксы про Тинтина: «Голубой лотос» и «Сокровище Красного Ракхама» — и встал в самый конец очереди. По мере того как она продвигалась, сердце Гильермо билось все сильнее. «Только бы она разрешила взять мне “Тинтинов”, ну пожалуйста!» — отчаянно твердил он про себя.
Сеньора Мильштейн походила на доисторическое животное. Когда она смотрела на кого-то поверх очков в золоченой оправе своими старыми, усталыми глазами, казалось, что это не женщина, а древняя черепаха, превратившаяся в библиотекаршу. В руках она непременно держала карандаш и ластик. Карандаш всегда был остро заточен: сеньора Мильштейн жить не могла без точилки. Ластик она предпочитала мягкий, желательно марки «Милан» № 430, — ей нравились мягкие ластики.
— Дай нам бог доброго дня, Гильермо Кальдара, — сказала библиотекарша, когда подошла его очередь.
Услышав столь старомодное приветствие — так выражалась только его бабушка, — Гильермо почувствовал, что у него задрожали руки.
