«Откуда в милиции данные на простую девушку, тем более из города Клина? — думал Сергей, пока Вулеев разговаривал по телефону. — Не думаю, что на такую милую девушку уже есть отметка в милиции, но пусть он попробует, чтобы успокоиться».

— Она сейчас перезвонит, — не дожидаясь вопроса, сообщил Вулеев, закончив разговор. — Я же тебе всегда говорил, что ради меня она всё сделает…

— Даже продаст государственную тайну?

— Во-первых, она это делает абсолютно безвозмездно, и не только для меня, но и для тебя. А во-вторых, ну какая это государственная тайна — информация про обычную Клин-бл…? Ладно, ладно, не буду.

Зазвонил телефон. Вулеев ответил и молча выслушал.

— Ну что? — не вытерпел Флеров, когда он, любезничая, прощался с невестой.

— Довольно странная ситуация. Нигде ни по каким делам она не проходит.

— Я же тебе говорил!

— Не тарапи-ися, мой друг. Есть одно очень странное событие, которое произошло три дня назад возле метро «Кропоткинская». Яна попала под машину.

— Ну и что? Легкий ушиб, без увечий, такое часто бывает.

— Вот именно, что не часто после сильного сотрясения мозга и клинической смерти люди гуляют по улице, останавливают машины, рассказывают о космосе.

— Не понял, объяснись.

— Дело в том, что Яна была доставлена в реанимацию института «Скорой помощи имени Склифосовского» в еле живом состоянии. И вот тут-то и самое интересное. Через час она пришла в себя, а через день ее выписали как здоровую. Так написано в уголовном деле, которое завели по факту автомобильного происшествия.

— А как же отреагировали врачи? Это же было чудо.

— Наезд совершил состоятельный человек. По-видимому, он заплатил, и чудо превратилось в обычную, повседневную отличную работу медиков.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Сергей.

— Когда отключаются мозги, здоровье утраивается.

— Ты хочешь сказать, что она после аварии того…

— Именно это я и хочу сказать, даже могу уточнить: с мозгами у нее не все в порядке, и нам надо держаться от нее подальше.

— Если это все так, то становится понятно, откуда у нее деньги на гостиницу и рестораны, — рассуждал вслух Флеров.

— Да, водитель ей заплатил, и, по всей видимости, уголовное дело скоро закроют. Кстати, а кто платил в ресторане?

— Понимаешь, там так получилось. Я как джентльмен, естественно, заплатил, и она особо не сопротивлялась. Но уже дома я обнаружил в кармане две сотни баксов. По видимому, она подсунула мне их в ресторане, — озабоченно произнес Сергей.

— Ну и правильно, она же тебя потащила туда, пусть и платит!

— Что я, альфонс? Что я, не могу себе позволить удовольствие покормить девушку и друга?

— Да, друга ты покормил! Я ушел сытым по горло. Кстати, что вы сделали с моим жюльенчиком, я даже к нему не притронулся… — спросил Вулеев.

— Это было замечательно, что ты к нему не притронулся, мы его просто съели! Надо было быть сдержаннее, и все жюльенчики от тебя никуда бы не делись.

— Итак, я могу тебе постоянно доставлять удовольствие, — радостно произнес Олег.

— Ты о чем?

— Я могу тебе разрешить покормить друга, то есть меня, еще раз, допустим, завтра, тем более, двести долларов нам хватит, конечно, если заказывать без выпендрежа.

— Ты лучше заходи к нам на ужин в четверг вечерком, папа тебя давно не видел и о тебе спрашивал. Приходи, ему будет приятно.

В зал начали подтягиваться люди. Вот уже более половины столиков было занято.

— Посмотри, там, слева, за столиком сидит барышня в кофточке 5021, — произнес Сергей.

— Вижу, но ты ошибаешься, эта кофточка явная 5018, — ответил Вулеев.

— При чем здесь цвет, посмотри, какая грудь! Кстати, а откуда ты знаешь цвета по шкале RAL?

— Ты наверное забыл, что я работаю интерьер-дизайнером и по долгу службы по пять раз на дню листаю подшивку образцов с номерными цветами, выбирая нужный колер для отделочных работ, — ответил Олег.

— Хорошо, что ты листаешь подшивку цветов, а не подшивку эротических журналов, выбирая лучшую задницу.

— Почему?

— Это может отвлекать от проектов, и ты с такой работой никогда не купишь себе новую машину.

— Не смешно. А ты откуда знаешь номер этого бирюзового цвета? — спросил Вулеев.

— Этот цвет я запомнил надолго. В него я красил свои металлоконструкции на последнем, успешно сданном объекте.

— Почему так грустно? Как будто последний, успешно сданный объект есть последний перед следующими, неуспешно сданными. Что, есть основание для беспокойства?

— Есть, — печально произнес Флеров.

— Поговорили! Телка уже с кем-то слиняла. Давай выпьем! — предложил Вулеев.

Они молча выпили водки и немного закусили. Алкоголь начал брать свое.

— А у тебя бывало такое, что ни с того ни с сего ты вспоминаешь старого заказчика, который не проявлял себя несколько лет? И вдруг на следующий день он звонит и делает заказ… — Флеров выпил очередную рюмку водки.

— Нет, мои заказчики обращаются ко мне раз в жизни.

— Твои услуги так дорого стоят, что они не в состоянии сделать повторный заказ?

— Нет, я же дизайнер интерьеров, а интерьеры меняют не так часто, — ответил Вулеев заплетающимся от выпитого языком.

— Ладно, пусть не заказчик. Иногда у меня бывает и так. Я вспоминаю старую, редко исполняемую песню, а затем через некоторое время слышу ее по радио.

— Нет, лично я слышу голоса. А когда напьюсь, начинаю их иденфити… идентифицировать. А к чему ты это вспомнил?

— На днях мне почему-то вспомнилась книга Герберта Уэллса «Война миров», — сказал Сергей.

— Нет, друг, насколько я помню, там рассказано про планету Марс, вернее, про мерзких и агрессивных марсиан, так что не связывай это с Яной.

— Начали с Яны и закончили Яной, — подвел итог беседы Флеров.

— Ну всё, уже пора заканчивать, — сказал Олег.

Он встал из-за стола и подошел к Сергею. Тот к тому времени не без значительных усилий тоже встал. Вулеев по-отцовски бережно поправил другу воротник, пригладил взлохмаченные волосы и попытался заправить вылезшую из брюк тонкую рубашку обратно за пояс. Но это ему оказалось не по силам. Подвела координация движений, вернее, ее отсутствие.

— Олег, ты так трогательно со мною возишься, — заплетающимся языком произнес Флеров, — иногда мне кажется, что ты даже нежнее со мной, чем со своей Ленкой.

— Ленку я люблю как женщину. А к тебе привязан как к другу. Мне стыдно признаться, но я еще не определил, какое из чувств для меня дороже.

— Ты просто стал старым, и тебе говорить о бабах в дружеской беседе приятнее, чем заниматься собственно самими бабами.

— Может, ты и прав. Само действо занимает десять минут, а дальше? О чем можно с ними говорить?

— Естественно, с бабами о бабах не поговоришь.

— Флеров, ты такой замечательный!

Флеров вместо ответа полез обниматься, так как это обычно делают растроганные пьяные люди.

Глава 3. Звезды

Флеров ходил по своему кабинету взад и вперед, благо места для ходьбы было предостаточно. Его туфли, несмотря на то что были летними, имели модельный вид, с узкими носками и небольшими каблучками. Легкости летней обуви способствовала тонкая мягкая кожа с дырочками для проветривания. Пол, покрытый светлым, цвета ясеня, ламинатом, тонко потрескивал под ударами его каблуков.

— И чего я так беспокоюсь? Зачем мне она? Похоже, Вулеев был прав, она что-то затеяла. Если нет, то почему она покинула гостиницу? Да она слишком странная. Эти рассказы о десятой планете просто фантазии больного человека, — рассуждал он про себя.

Вдруг зазвонил телефон. Флеров подскочил к столу и снял трубку.

— Я звоню по рекламе. Это агентство или фирма? — прозвучал в трубке бодрый мужской голос.

— Да, это фирма. Перезвоните, пожалуйста, по второму телефону, указанному в рекламе, там вам ответят, — разочарованно ответил Флеров.

— Я снабженец-профессионал! — продолжал звонивший, как бы не поняв, что его послали… по другому телефону.

— Профессионал? — раздраженно переспросил Сергей.

— Да! А что вас так удивляет?

— На Земле из одного миллиона снабженцев ровно один миллион профессионалов, потому что человек, работающий в какой-нибудь профессии за вознаграждение, являющееся средством к его существованию, автоматически становится профессионалом. Другой вопрос — каким? Хорошим? Плохим? Употреблять слово «профессионал» без аналогичного прилагательного имеет смысл только в тех случаях, когда имеют в виду деятельность типа: спортсмен, любовник. Например, фраза алкоголик-профессионал самодостаточна без уточнений.

— Вы всё вывернули наизнанку. Я отличный профессионал, снабженец-профессионал! Хороший…

— И тем не менее у меня больше нет времени с вами общаться, перезвоните туда, куда я вам сказал, — закончил разговор Сергей и бросил трубку.

Телефон зазвонил снова.

«Наверное, еще не всё сказал», — подумал про себя Флеров и резко снял трубку.

— Добрый день! Вы меня не узнаёте, это я, Яна.

— Какая Яна? — слукавил Флеров, хотя узнал ее с первого слова.

Его сердце от волнения стучало так, что казалось, биение его можно было услышать на другом конце провода.

— Уже забыли растеряшу паспортов?

— Ах да, это вы, как поживаете? — подавив волнение, ответил Сергей.

— В общем, неплохо, а вы?

— Вашими молитвами. Как сервис в гостинице, не утомил своей ненавязчивостью?

— К сожалению, я покинула гостиницу и переехала на квартиру. Вы оказались правы. Гостиница «Россия» не по карману девушке с периферии. Мне подвернулась очень симпатичная квартирка, недорогая, и я уже несколько дней живу в ней.

— Мне нужно с вами встретиться, — сказал Флеров. — Не переживайте, это не отнимет у вас много времени.

— Напротив, у меня сейчас уйма свободного времени, приезжайте ко мне, вот адрес…

Флеров поймал такси и отправился по названному адресу.

— Дешевенькая квартирка на Тверской? За кого она меня принимает? Я зайду, молча кину деньги на стол и молча уйду. И ни слова! — думал он, заезжая во двор старого дома. Дом-то старый, а начинка, видать, новая. Внутренне «оевроремонченный» дом, сказал бы Вулеев, если бы увидел эти консольные веранды из пластика и стекла, нависающие над головой.

Он поднялся на четвертый этаж на лифте и позвонил в квартиру номер восемь. Красивая железная дверь, покрытая декоративной молотковой краской, открылась, и на пороге показалась Яна. Она отлично выглядела, была свежа и приветливо улыбалась.

— Вы точны, а мне нравятся пунктуальные люди. Почему вы молчите? Вы обиделись за деньги, которые я, негодница, подсунула вам в карман? Пожалуйста, не обижайтесь! А давайте их пропьем! Нет, опять проедим. Только дайте слово, что не заплатите свои деньги. А то мы, пытаясь потратить эти злополучные бумажки, будем есть за ваш счет до бесконечности, станем толстыми и непривлекательными, — сказала она с порога, не дав вставить Сергею ни единого слова.

Квартира действительно была не из дешевых. Все, начиная от дубового паркета до обоев, стилизованных под классические вензеля позапрошлого века, выглядело добротно и не вызывало сомнения в качестве. Итальянская мебель была внешне подобрана со вкусом, но поражала своей нерациональностью. Этот сервант в виде горок, в которые можно поставить всего лишь по несколько предметов сервиза на каждую полку. Стол, казалось бы, простой элемент, но и здесь Флеров заметил недостаток. Он был настолько широк, что дотянуться до середины, по крайней мере ребенку, было бы трудно. «Надеюсь, здесь нет детей», — усмехнулся сам себе Флеров.

Он нерешительно подошел к столу и вынул руку из кармана пустой. Деньги, которые он все время зажимал в ладони, остались в кармане.

— Мы опять пойдем в ресторан? — смущенно спросил он.

— Нет, мы закажем на дом пиццу и еще что-нибудь, — добродушно ответила Яна.

— Красное вино, если оно у них есть.

— Идет.

— Вы сказали, мы станем непривлекательными. Значит, сейчас мы, стало быть, привлекательны? — спросил Флеров.

— Про себя не знаю, а вы даже очень, особенно когда дуетесь.

— Я сегодня дулся? Вы просто не видели меня по-настоящему надутым. Иногда до того надуюсь, что секретарша, чтобы войти, стучаться в дверь начинает.

— А что, секретаршам можно не стучаться?

— Естественно! Секретаршам можно все!

— Все, решено, буду искать работу секретарши.

— Мне, кажется, вы ее уже нашли.

— Вы выкидываете на улицу свою опробованную, обученную, так сказать, боевую подругу и берете меня, первую встречную?

— Во-первых, вы уже не первая встречная, а третий раз встречная. Во-вторых, я предлагаю вам работу не секретарши.

— А кого?

— Не сейчас, давайте о другом.

— Если вы помните наш предыдущий разговор, то можете сами догадаться, что работа мне не нужна, — сказала Яна.

— Вы настаиваете на том, что все, о чем мы говорили, это правда?

— Вы мне не поверили?

— Не совсем, желательно какие-нибудь ощутимые доказательства.

— Земляне мечтают о чудесах, но, столкнувшись с ними, в них не верят. И почему вас так Службы любят?

— Какие такие Службы?

— Ты просто замечателен. Ты первый из десятка людей, с которыми я общалась, можешь выслушать собеседника не для приличия, а чтобы понять, что тебе хотят сказать, — сказала она, перейдя на «ты».

— Ты сказала «десяток людей». Не маловато ли для общения взрослого человека? Или, может, ты просидела всю жизнь в подполье? Так сказать, ребенок подземелья. И вообще, ты очень странная. Даже если взять недавний случай с автомобильной аварией: через день после клинической смерти бегать по Москве — это не странно ли? — эмоционально выпалил Сергей мучавшие его вопросы.

— Что ты заладил «странная, странная»… то, что для вас странно, для нас в порядке вещей.

— Если ты сейчас же, немедленно, не предоставишь ощутимые доказательства своих слов, не разговоры, а доказательства, я уйду, не прощаясь, — раздраженно произнес Сергей.

Яна изучающе посмотрела на Сергея. Затем она подошла к пианино, стоящему в углу комнаты, села на вертящийся стульчик и открыла крышку. Она медленно провела правой рукой над клавишами. Казалось, что она медлит с прикосновением к инструменту.

— Назови чувство, которое в данную минуту ты хотел бы испытать.

— Спокойствие.

— Ты уверен?

— Нет, лучше страх.

— Я прошу, чтобы ты назвал приятное чувство. Хорошо подумай.

— Тогда тревога — ожидание страха.

— Тревога — приятное чувство? Хорошо, пусть будет тревога.

Через минуту зазвучала музыка. Обволакивающая, медленная тема, сменяющаяся настораживающими переливами, в чередовании с резкими, угрожающими нотками звучала очень оригинально. Ярко проявленная мелодия была замечательной и легла на душу Флерову с первого прослушивания. Это была редкость, ибо Сергей был так устроен, что незнакомую музыку он мог воспринять только с третьего или четвертого прогона. Он действительно испытывал чувство тревоги, которая была призвана мобилизовать его к отражению угрозы. Однако мысленно Сергей понимал, что он в безопасности и ему в данный момент — ни физическим, ни иным способом — никто не угрожает. Как ни странно, тревога в искусстве оказалась очень приятным, пафосным чувством. Исполняла произведение Яна виртуозно, с вдохновением. Закончив, она вопросительно посмотрела на Сергея. Тот некоторое время молчал, осмысливая происходящее, затем встрепенулся, как бы очнувшись ото сна, отрицательно покачал головой и сказал:

— Ты, верно, была послушным, одаренным ребенком. Сначала клинская музыкальная школа, затем репетиторы, потом консерватория. Двадцать лет репетиций дают о себе знать.

— Это произведение я сочинила при тебе, сейчас!

— Прости, но я не эксперт по плагиатам.

— Но здесь была не только музыка, неужели ты это не понял?

Флеров растерянно пожал плечами. Она вздохнула, поправила волосы, а затем стала посреди комнаты лицом к окну. Флеров смотрел на нее как раз в профиль. Яна качнула головой вперед, как будто сбросила с головы что-то плоское. Затем, через несколько секунд, она чуть-чуть приподняла голову и дернула ею, как бы кивая.

— Ты видел? — спросила она.

— Что я должен видеть? — удивленно произнес Сергей.

— Ничего! — раздраженно произнесла она. — В таком случае, не пугайся!

Она легла на диван, повернулась на правый бок и сгруппировалась. Тело ее обмякло. Лицо начало бледнеть. Флеров стоял молча и наблюдал. Он наклонился над ней и провел рукой по бедру и выше, ущипнул за зад. Никаких накладок не было, но и реакции Яны на хамство тоже не последовало. Он нежно убрал волосы с лица на затылок и вздрогнул. Она не дышала. Флеров перевернул ее на спину. Тело выглядело мертвым.

Он послушал сердцебиение, его было не слышно. Он испугался.

— Всё, всё, я верю, сделай что-нибудь! Прекрати! — завопил он. — Вот дурак! Зачем я это всё затеял? Ну же, ну же, оживи, пожалуйста!..

Несколько минут Яна лежала без признаков жизни. Затем она моргнула и начала едва заметно дышать. Постепенно дыхание ее пришло в норму. Щеки немного порозовели. Она медленно приподнялась с дивана, но не встала с него, а осталась сидеть.

— Еще нужны доказательства? — резко спросила она, после того как окончательно пришла в себя.

Приходить в себя понадобилось и Флерову. Его ноги тряслись, и он грузно осел на антикварный диван рядом с Яной.

— Доказательств достаточно, не помешали бы сейчас пояснения увиденного, — подавленно сказал Сергей.

— Наше энергетическое тело намного совершеннее, чем у вас. Я на твоих глазах покинула тело и вернулась обратно, — спокойно произнесла Яна.

— Что за энергетическое тело?

— Проще — душа. Я могу вселяться в другие свободные биологические тела, пригодные для этого. Подлинная Яна погибла. Я освоила ее тело. Проще сказать, вылечила. Вот ответ на вопрос о странной аварии.

— Твои фокусы с внешними атрибутами тела?

— Да, забыла спросить: а зачем ты меня щипал за зад? Эротические фантазии?

— Нет, не подумай, что я извращенец, мне просто… — смущенно бормотал Сергей.

— Ладно, можешь не объяснять. Мне кажется, я начинаю тебя понимать без слов. А что касается тела, то мы действительно можем при определенных условиях изменять его.

— Зачем ты это делала после первых наших встреч?

— Чтобы привлечь твое внимание.

— Значит, все же тебе от меня что-то надо?

— Мы ничего никогда не делаем просто так. В любом действии есть смысл и рациональность.

— Как же скучно вы живете!

— Не вам нас судить! Вы так самодовольны и ленивы, что даже не в состоянии оценить наше превосходство. Ваши мысли блуждают, вы не можете сосредоточиться на главном. Перед тобой стоит человек, знающий о мире в сотни раз больше, чем ты, — и что? Вместо того чтобы задать волнующие тысячи лет землян вопросы, ты думаешь о том, можем ли мы сделать так, чтобы во время полового акта можно было вертеть пенисом во все стороны, как умел герой Джека Николсона в кино, — взволнованно выпалила она.

— Ты все-таки умеешь читать мысли?!

— Не всегда, только при определенных условиях.

— А все же, вы можете вертеть пенисом?

— Хорошо я сегодня отвечу на один из твоих вопросов, выбирай: или вопрос о пенисе, или вопрос о том, что мне от тебя нужно.