ТАЙМ-АУТ

Спускаясь вниз к завтраку, Пандора задержалась у дверей спальни родителей и скрестила пальцы в надежде, что они уладили свою размолвку относительно гостей и теперь сидят в кровати, планируя предстоящий день, любуясь видом из окна и смакуя кофе с круассанами. Однако крики и стук из-за двери свидетельствовали об обратном. Синьор Стрега-Борджиа, с его взрывным темпераментом и склонностью повышать голос, сравниться с которой могла лишь привычка бить фарфор в подтверждение своих слов, был в своем репертуаре. Судя по топоту приближающихся шагов и увеличению громкости крика, Пандора сделала вывод, что он вот-вот вылетит из дверей перед ее носом. Если она не хочет быть обвиненной в подслушивании, стоит поспешить.

И она понеслась по коридору, перепрыгивая через пары остроносых туфель на высокой шнуровке, выставленные перед дверьми спален некоторыми из гостей, пришедших к ошибочному выводу о том, что Лэтч должен все это почистить. Добравшись до детской, Пандора проскользнула через приоткрытую дверь и затаилась там, грызя ногти, как раз вовремя — ее отец протопал мимо, бормоча что-то по-итальянски. Пандора опустилась на пол возле кровати миссис Маклахлан и устало положила голову на стеганое одеяло. Внизу хлопнула входная дверь, и по розовому кварцу зашуршали шаги. Через несколько минут Пандора услышала шум мотора и справедливо заключила, что синьор Стрега-Борджиа собирается выплеснуть свое дурное настроение на ближайшую деревню Окенлохтермакти. Звук льющейся воды и перестук водопроводных труб возвестил о том, что синьора Стрега-Борджиа решила поискать утешения под душем. Уже в который раз Пандора пожелала, чтобы родители, наконец, научились понимать друг друга и перестали ссориться. Они вечно воевали из-за каких-то мелочей, а эта последняя перебранка из-за помета грызунов в кофе вообще была настолько глупой… Пандоре было бы за них стыдно, если б не ее постоянная война с собственным братом… Она подумала, не стоит ли привести в действие план Тарантеллы, пойти разбудить Титуса и принести ему завтрак в постель? Блестящий план, Пан, поздравила она себя и бросила взгляд на стоявший на тумбочке будильник, чтобы убедиться, не слишком ли рано для побудки. Цифровой дисплей часов показывал 20:02 и, по прикидкам Пандоры, опережал реальное время часов на двенадцать. Она не знала точно, сколько сейчас времени, но через шторы уже пробивался свет, в саду пели птицы, а снизу долетали звуки, говорящие о том, что кто-то уже проснулся…

И тут будильник исчез. Пандора моргнула, и будильник вновь оказался на месте, показывая те же 20:02. Не успела она ахнуть, как он исчез снова.

— Что такое? — взвизгнула девочка, когда будильник появился, по-прежнему демонстрируя на дисплее сочетание цифр палиндрома. [Палиндром — слово или фраза, читающаяся одинаково как слева направо, так и справа налево.] Пандора выпрямилась и дотронулась до часов, отчетливо почувствовав, что они исчезли и через секунду возникли, ощутимо материализовавшись под пальцами. Время опять осталось неизменным, и Пандора стала пристально смотреть на них, ожидая, что произойдет, когда цифры перескочат на 20:03. Несколько минут часы мерцали, то исчезая, то появляясь, но время на них застыло. Может, они сломались? Пандора взяла часы с тумбочки и повертела в руках. Для такой маленькой вещицы часы были удивительно тяжелыми и металлически холодными на ощупь. На задней панели виднелись два маленьких тумблера, причем один, судя по надписи ON/OFF, вполне определенно являлся выключателем. Функции же другого были не столь очевидны, поскольку единственным ключом к разгадке его назначения были две стрелочки, направленные в противоположные стороны, и буквы, выдавленные в металле:

...

p < > f

Гадая, что бы это могло означать, Пандора пришла к выводу, что, должно быть, это кнопка настройки дисплея. Сначала тумблер сопротивлялся любым попыткам повернуть его, пока наконец Пандора не потянула его на себя, после чего он со щелчком легко повернулся в ее пальцах, и на дисплее замигали цифры. Добравшись до 08:02, Пандора нажала на тумблер и тут же пожалела об этом.

Пол под ней исчез, стены Стрега-Шлосса тоже. Все еще рефлекторно сжимая часы, Пандора с головокружительной скоростью завертелась в воздухе и едва успела осознать этот факт, как приземлилась на что-то твердое и крайне недружественное по отношению к человеческой плоти.

— АААУУУ! — взвыла она, пытаясь понять, какая из частей ее тела болит сильнее. Стараясь не шевелиться, она увидела, что находится внутри какой-то гигантской ямы, сделанной из тростника и веток. Над головой она разглядела небо, затянутое кружевом листьев, вокруг и под ней всюду была раскисшая грязь и переплетенные ветки, похожие на огромный плетень. Пандора осторожно встала, сунула часы в задний карман джинсов и как следует огляделась. Пол у ее ног был усеян костями, а единственным обитателем ямы-плетня оказалось яйцо размером с мяч для регби. Похоже, она не только нежданный гость, но и нарушитель неприкосновенности жилища.

«Это не яма, это гнездо, — догадалась она, в ужасе разглядывая яйцо, — и кто бы его ни снес, он не слишком обрадуется, когда вернется домой и застанет здесь меня». Гнездо было свито настолько старательно, что возможности бежать сквозь стены или пол не было никакой, поэтому Пандора решила карабкаться вверх, цепляясь за ветки и оскальзываясь на глине, которая служила в качестве примитивного герметика. Кора и грязь дождем сыпались ей на голову, пока она лезла, упираясь ногами в стенки гнезда. Град обломанных веток забарабанил по полу, досталось и одинокому обитателю жилища. Пандоре показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она вскарабкалась на край гнезда и с замиранием сердца выглянула наружу.

— Не может быть! — застонала она, потрясенная странной привычностью открывшегося перед ней вида. Впереди простиралась Лохнагаргулья, а позади — пики Бенгормлесса.

— Но… но… — пропищала Пандора, вцепившись в край гнезда, но что, черт возьми, она делает тут, на высоте двухсот метров над землей, на верхушке огромной шотландской сосны, и куда, скажите на милость, девался Стрега-Шлосс?

Заставив себя посмотреть вниз, она увидела тонкую спираль дыма, поднимающуюся от земли, покрытой первобытным лесом. Исчезло все — сады, поляны, погреб и дорога на Окенлохтермакти. Вместо этого внизу расстилалось море листвы, сквозь которую лишь кое-где проглядывала бурая почва. Стрега-Шлосс будто никогда и не существовал. Пандора задрожала, вцепившись в ветки, ее мысли заметались, а в уголке мозга уже начал оформляться смутный страх. «Это не совсем гнездо, — подумала она, наблюдая за поднимающейся снизу струйкой дыма, — правильным названием будет «насест». Насест дракона», — подсказала она сама себе, пытаясь не завопить в голос. Пандора перегнулась через край гнезда, чтобы обеспечить лучший обзор сквозь крону дерева, и стала вглядываться в источник дыма. На земле копошились две фигурки; та, что поменьше, была похожа на человеческую, другая, с перепончатыми крыльями и заостренным хвостом, несомненно принадлежала дракону. Несмотря на то что Стрега-Борджиа долго и счастливо жили бок о бок с различными зверями, в том числе и драконами, наличие в гнезде обглоданных костей заставило девочку усомниться в том, что этот конкретный дракон считает поедание людей нарушением этикета.

«Как, — подумала Пандора, — находиться в детской и в следующее мгновение очутиться…» Она закрыла глаза и тут же широко открыла их. Дважды моргнула, а затем, осторожно заведя руку назад, вытащила будильник миссис Маклахлан из заднего кармана джинсов. Вот он есть, сказала она себе, и… вот его нет. Часы по-прежнему показывали 08:02. Пандору озарило. Так бывает, когда человеку вдруг открывается непознанное, словно мозг получает сигнал извне. «Это не две минуты девятого, ты, тупица, — подумала она, — это восемь сотен и два, — год, а не время суток…» Тень накрыла гнездо, и, подняв голову, Пандора поняла, что стоит поторопиться. Она потянула на себя тумблер на задней панели часов и лихорадочно начала поворачивать его по часовой стрелке. Волна горячего воздуха опалила ресницы девочки, и она встретилась глазами с хозяйкой гнезда и, скорее всего, матерью того, кому суждено будет вылупиться из яйца.

— ЕЩЕ ОДИН! — проревела драконесса, одарив Пандору незабываемым видом смертоносных желтых зубов в несколько рядов, позади которых колыхались огнеупорные миндалины. — Жалкие насекомые, вы, похоже, плодитесь, как кролики, — заметила она и добавила: — Я думала, что избавилась от вас, карликов, много лет назад. — Драконесса с громким щелчком захлопнула пасть и уставилась на Пандору. Массивные крылья с кожаным скрипом медленно сложились у нее за спиной. Из ноздрей вырвались шипящие облачка пара. Огромный бриллиант, висевший в ухе драконессы, поймал солнечный луч и рассыпал по всему гнезду пляшущие искры.

— Как раз настало время второго завтрака, — заметила она и похлопала себя по раздутому животу. — Я люблю хорошо прожаренное мясо, а вот сырое не перевариваю. — И она протянула лапу, чтобы схватить и поджарить девочку.

Не колеблясь ни секунды, Пандора изо всех сил вжала тумблер в будильник. Закрутившись в огненной вспышке, она рухнула вниз на холодный безжалостный камень. Открыв глаза, Пандора сразу увидела будильник. «Неужели уже так поздно? — подумала она и тут же спохватилась: — Нет, Пан, это не без десяти пять, это 1650 год…» Застонав, она встала и огляделась. Это Стрега-Шлосс, родной дом за сотни лет до ее рождения. По какой-то неведомой причине эта догадка принесла с собой чувство болезненного одиночества. «Я скучаю по своей семье, — подумала она, подавляя слезы, стараясь не всхлипнуть, — вдруг ее поджидает нечто похуже дракона. Это ведь все равно что они мертвы или я мертва. Меня просто нет». Охваченная жалостью к себе, она принялась озираться. Это и впрямь был Стрега-Шлосс, но вовсе не тот, который был знаком ей как свои пять пальцев. Первое, на что она обратила внимание, была нехватка света. Причиной царивших в доме сумерек явился тот факт, что окна сжались до узких бойниц, забранных кусками стекла, толстого, как дно бутылки, и почти не пропускавшего света. В камине вместо привычного масляного радиатора, обогревавшего детскую, лежало наполовину обугленное толстое бревно, а на полу перед камином подозрительно реалистичная медвежья шкура заменила лоскутный половичок, верой и правдой служивший двум поколениям Стрега-Борджиа.