— Выпить? — взвизгнула Тарантелла. — Да вы что, выжили из своих маленьких умишек? Я же паук. Я не выношу ничего мокрого.

Она попыталась сесть, но тут на нее обрушилось что-то тяжелое, и паучиха погрузилась в благословенную черноту.

— Зачем ты это сделала? — с упреком пискнула Мультитьюдина. — Не обязательно было бить ее бутылкой бренди по голове, надо было просто убедить ее выпить немного содержимого…

— Ты слишком чувствительна для настоящего хирурга, — прошипела Терминусочка. — Давай же. Хватит терять время. Пока она без сознания, можешь смело делать свое дело.

Терминусочка села на задние лапы возле Тарантеллы и стала ждать, когда паучиха придет в себя. Она отчаянно старалась не смотреть на то, как игла Мультитьюдины прокалывает кожу вокруг зияющей раны, там, где нога Тарантеллы была столь зверски ампутирована. Чтобы отвлечь себя от ужасов хирургии, она вернулась к прерванному чтению, но влажные чмокающие звуки, доносившиеся от операционного стола, игнорировать было трудно.

Наконец, Мультитьюдина отбросила иглу, откусила розовую нитку и сплюнула остатки на пол.

— Ну вот, — заявила она с видимым удовлетворением. — Готово. — Она немного попятилась, чтобы полюбоваться своей работой. Там, где недавно зияла ужасная рана, теперь красовался ровный ряд маленьких розовых стежков. Мультитьюдина оглянулась на Терминусочку как раз в тот момент, когда дочка осушала наперсток с бренди.

— Тошшшт, — икнула Терминусочка. — За — ик — за…

— Да ты охромела, — осуждающе произнесла Мультитьюдина.

— Как раз наоборот, — прошептала Тарантелла, которая, придя в себя, успела застать окончание этой перепалки. — Это я охромела, а вот вы, мадам, совершенно опьянели.

ПРОМОКШИЕ БАТАРЕЙКИ

Титус и Пандора сидели на краю причала, мрачно глядя на дальний берег Лохнагаргульи и слушая мягкий плеск и журчание волн, игравших вокруг почерневших свай. С поляны доносились голоса однокашников синьоры Стрега-Борджиа, практиковавшихся в колдовском ремесле. Титус и Пандора были настолько погружены в свои мысли, что даже не пытались отогнать тучи мошек, пировавших на открытых частях их тел. Солнце припекало с безоблачного неба, но настроение у брата с сестрой было вовсе не весенним.

Титуса била дрожь, отчего вокруг его щиколоток, погруженных в воду залива, разбегалась рябь; кожа на пальцах ног побелела и сморщилась. Прочистив горло, Пандора нарушила молчание.

— Уффф. Все это было ужасно, правда? И так реально. Интересно, как же они это сделали — показали маму и папу старыми, а Дэмп — взрослой? И где им удалось найти актеров, которые так на нас похожи? И зачем? Зачем они это сделали?

— Они? — переспросил Титус. — Они? Кого ты имеешь в виду? На всем свете не найдется киностудии, которая смогла бы сделать подобное…

— Спецэффекты были не такими уж крутыми, Титус. С помощью грима и латексных масок и… и, ну… не знаю, чего там еще не так уж трудно снять небольшой клип и выложить его в Интернет.

Титус повернулся к сестре и схватил ее за плечи.

— Я не это имею в виду. Разве ты не слышала? Когда пошли первые кадры, я сказал: «Совсем, как в моем сне», и это именно так. Слово в слово. Точно, как в том кошмаре, что снился мне накануне ночью. Никто на свете не смог бы снять такой фильм, а потом устроить мне личную, персональную премьеру, в моей собственной голове, в моей собственной к-к-ровати… — Он отпустил сестру и отвернулся, смахивая с лица непрошеные слезы.

— Ой, Титус, как это ужасно… — сказала Пандора и поежилась. Ее руки мгновенно покрылись гусиной кожей, когда смысл сказанного братом наконец дошел до сознания.

— Чудовищно, правда? — еле слышно спросил Титус.

— Я просто не сразу поняла, что происходит. — Голос Пандоры звучал приглушенно, она по привычке задумчиво грызла ноготь. — Ты говорил, что были еще письма, до этого, помнишь? Одно про машину, а другое от кого-то, кто собирался встречать тебя с самолета, и еще последнее, самое страшное, которое предупреждало тебя, что ты должен…

— Избавиться от этого, — перебил ее Титус. — В последнем письме говорилось, чтобы я избавился от этого, отдал, сжег — чем бы оно ни было — и еще что-то о Борджиа, которые должны разорвать цепь… Пан, я понятия не имею, что все это означает; ни малейшего представления, о чем эти письма…

Громкий треск за спиной заставил Титуса и Пандору обернуться — как раз вовремя, чтобы увидеть Ффуп, несущуюся по заросшей тропинке от поляны к берегу залива. Тревожно выпучив глаза, драконесса вприпрыжку помчалась по каменистому берегу, преследуемая Фьяммой д’Инфер.

— Не будь такой размазней! — задыхаясь, прокричала ведьма, еле успевавшая на бегу раздвигать ветки ежевики и шиповника, обрамлявших тропинку. — Мне нужна всего-навсего капелька драконьей крови… — Тут она остановилась, поняв, что ее слышат посторонние. Натянуто улыбнувшись, Фьямма помахала Титусу и Пандоре, повернулась и направилась обратно на поляну. Не ведая о том, что погоня прекратилась, Ффуп выбежала на причал, шаткие доски которого запрыгали под ее внушительным весом, грозя катапультировать Титуса и Пандору в воды залива.

— Тихо! — заорал Титус при виде стремительно надвигающейся Ффуп. — СТОЙ! ТЫ НАС СЕЙЧАС…

С грандиозным всплеском Ффуп плюхнулась брюхом в залив, вызвав падением волну, равную по объему взрослому дракону. Большая часть волны обрушилась на Титуса и Пандору. Ффуп тем временем перевернулась в воде и легла на спину, тихонько подгребая всеми четырьмя и отдуваясь маленькими струйками пара.

— Ой, неужели это я наделала? Черт, я дико извиняюсь, — в смущении пробормотала она, сознавая, что подобное извинение не адекватно проступку. — Может, помочь вам обсушиться? Давайте, ребята, я обдую вас горячим воздухом.

— НЕТ! — завопила Пандора. Ее недавний опыт общения с собиравшимся поджарить ее драконом напомнил о том, что будильник миссис Маклахлан все еще лежит в заднем кармане джинсов. — О нет! — взвыла она, вскакивая на ноги и доставая будильник из кармана. — Ах ты, бестолочь… что ты наделала?

— Еще не знаю, — промямлила Ффуп, подгребая поближе к причалу, — но, думаю, ты мне сейчас расскажешь…

— Это и есть часы миссис Маклахлан? — Титус встал, чтобы получше разглядеть предмет в руках сестры, пока Пандора, нахмурившись, крутила что-то на задней панели. Заинтригованная, Ффуп принялась выкарабкиваться из воды на причал, и при этом так накренила его своим весом, что Титус и Пандора потеряли равновесие и рухнули прямо на мокрую драконессу, сбив ее в воду. Вопль Пандоры превратился в бульканье, когда воды Лохнагаргульи сомкнулись у нее над головой. Через считаные секунды она вынырнула на поверхность, все еще сжимая в руках часы. За ней появился Титус, вцепившийся в шею сестры, а подводное бурление ясно указывало на то, что и Ффуп была где-то неподалеку.

— Идиот! — придушенно зашипела Пандора, колотя руками по воде и пытаясь ослабить хватку Титуса. — Отпусти, Титус, ты утопишь нас обоих. Расслабься — здесь совсем не глубоко. Положи руки мне на плечи, и я отбуксирую тебя на берег.

Крепко зажмурившись и проклиная все двенадцать лет и одиннадцать месяцев своей жизни в качестве аквафоба, Титус стиснул, как было приказано, плечи сестры и через несколько секунд почувствовал, что его ноги касаются дна залива. Позади них Ффуп вынырнула на поверхность в облаке пара и заковыляла на твердую почву, волоча за собой длинный хвост из водорослей.

— Мне холодно, — застонал Титус, выползая на пляж и падая лицом вниз на гальку.

— Пойдем скорей домой… О нет… Я, наверное, передвинула… Господи, который час? — Пандора уставилась на часы. — Ох, Титус, я должна тебе кое-что сказать.

— Ну что еще?

— Не надо истерики. Просто оглянись вокруг и скажи мне, ты не замечаешь никаких изменений?

— Пандора? О чем ты? — Титус сел и открыл глаза. Челюсть у него тут же отвисла, а голос сорвался на визг. — Что происходит? Где мы? Пандора, где?.. — Он махнул трясущейся рукой туда, где над поляной уже не возвышались знакомые башенки Стрега-Шлосса.

Получив строжайшие инструкции держать рот на замке, безутешная Ффуп пробиралась сквозь заросли рододендронов вслед за Титусом и Пандорой. Проводить разведывательную операцию, волоча на буксире огромного мифического зверя, оказалось сложнее, чем предполагалось, но надежность Ффуп как защитницы перевешивала ее неуместность в качестве шпиона. Она ползла по земле, чуть постанывая, когда ее локти и колени соприкасались с острыми сучками и камнями.

— Мой маникюр погиб — посмотрите на когти, весь лак отвалился, — захныкала она, когда вся компания остановилась перед травянистым газоном, традиционно окружавшим восточное крыло Стрега-Шлосса. Вглядевшись сквозь кружево глянцевых листьев рододендрона, драконесса возмущенно фыркнула.

— Кто построил это чудовищное сооружение? с отвращением спросила она, глядя на безвкусную конструкцию из стекла и бетона, стоявшую на месте архитектурной жемчужины — Стрега-Шлосса. — И еще, объясните мне, как его умудрились построить, пока мы купались в заливе? Нас не было максимум десять минут, и нате — такая громадина выросла.