— Похоже, Кит, твой хваленый атеизм тебя подвел, — спокойно ответил Мэтью. — Боишься: а вдруг потом придется отвечать за все свои грехи?

— Пусть, Мэтью, я — не в пример тебе — не верю во всемогущество и благость Божью, но мир куда обширней. В нем много есть такого, чего не сыщешь на страницах твоих философических трактатов. И этой женщине — сей ведьме — нельзя позволить вмешательство в дела наши и жизнь. Пусть ты и очарован ею, я не хочу, чтобы будущее мое попало в руки к ней! — с пафосом заявил Кит.

— Погодите, — махнул рукой Джордж. Его лицо с каждой секундой становилось все изумленнее. — Так ты, Мэтью, приехал к нам из Честера или…

— Нет. Мэтт, ты не должен отвечать, — сказал Том с уверенностью мудреца, получившего озарение. — Среди нас появился Янус, у которого свои цели, и нам нельзя вмешиваться.

— Том, нельзя ли пояснее? — дерзко усмехнулся Кит.

— Одно лицо Мэтью и Дианы смотрит в прошлое. Другое устремлено в будущее, — сказал Том, равнодушный к вмешательству Кита.

— Но если Мэтт не… — замолчал на полуслове Джордж.

— Том прав, — угрюмо произнес Уолтер. — Мэтью — наш друг, попросивший нас о помощи. Насколько помню, он впервые просит нас о помощи. И это все, что нам нужно знать.

— Он просит слишком много, — упирался Кит.

— Слишком много? А по-моему, мало и с запозданием. Мэтью заплатил за один из моих кораблей, спас поместья Генри от разорения и который год позволяет Джорджу и Тому наслаждаться книгами и предаваться мечтам. Что же касается тебя… — Уолтер оглядел Кита с головы до ног. — Всем, что в тебе и на тебе, начиная от твоих идей до этого кубка вина и шляпы на голове, ты обязан щедрой натуре Мэтью Ройдона. И создать для его жены надежную гавань в нынешние бурные времена — пустяк по сравнению с тем, что он сделал для нас.

— Спасибо, Уолтер, — с заметным облечением произнес Мэтью и улыбнулся мне.

Однако его улыбка была осторожной. Завоевать понимание друзей — в особенности Уолтера — оказалось труднее, чем он предполагал.

— Нам понадобится сочинить историю, объясняющую появление твоей жены в Олд-Лодже, — задумчиво произнес Уолтер. — Нечто такое, что отвлекало бы внимание от ее… непохожести.

— Помимо этого, Диане нужно кое-чему поучиться, — добавил Мэтью.

— Учтивости, манерам, поведению. Никак не лишне это, — проворчал Кит.

— Нет. Ее учительницей должна стать ведьма, — пояснил Мэтью.

Уолтер негромко хмыкнул:

— Сомневаюсь, что в двадцати милях вокруг Вудстока сыщется хоть одна ведьма. Особенно когда ты здесь.

— А что это за книга, госпожа Ройдон? — спросил Джордж. Сунув руку в карман своих штанов, формой напоминающих луковицу, он вытащил шнурок с болтающейся на конце заостренной палочкой. «Свинцовый карандаш», — догадалась я. Послюнив это орудие письма, Джордж привел его в боевую готовность. — Вы могли бы рассказать, как она выглядит и чему посвящена? Я поищу в Оксфорде.

— Книга может подождать, — сказала я. — Прежде всего мне нужно обзавестись одеждой надлежащего покроя. Я не могу выйти из дому в джеркине Пьера и юбке, которую сестра Мэтью надевала на похороны Джейн Сеймур.

— Выйти из дому? — скорчил гримасу Кит. — Полный бред!

— Кит прав, — извиняющимся тоном произнес Джордж и что-то черканул у себя в записной книжке. — В Англии ваша речь сразу выдаст в вас чужестранку. Я был бы счастлив давать вам уроки красноречия и риторики.

Едва представив Джорджа Чапмена в роли Генри Хиггинса, а себя — Элизой Дулиттл, я с тоской посмотрела на дверь.

— Ей лучше рот свой на замке держать. Втолкуй ей это, Мэтт, — дудел в свою дуду Кит.

— Кто нам действительно нужен, так это смышленая женщина, способная дать Диане толковый совет. Неужели ни у кого из вас не найдется дочери, жены или любовницы, пригодной на такую роль? — спросил Мэтью.

В гостиной стало тихо.

— Что скажешь, Уолтер? — игриво спросил Кит.

Все засмеялись. Казалось, по гостиной пронеслась летняя гроза, разрядив тяжелую обстановку. Даже Мэтью не удержался от смеха.

Под конец этой вспышки веселья в гостиной появился Пьер. Он шел, задевая камыш, разбросанный повсюду, чтобы впитывать влагу и уберегать дом от сырости. В воздухе запахло лавандой и розмарином, пучки которых тоже были разбросаны по полу. Снаружи донесся звон колоколов, возвещающих полдень. Подобно блюду с айвой, сочетание звуков и запахов перенесло меня прямо в Мэдисон.

Прошлое, настоящее и будущее встретились в одной точке. Я представляла время чем-то вроде катушки с медленно разматывающейся ниткой. Но сейчас оно словно остановилось совсем. Окружающий мир замер. У меня перехватило дыхание.

— Диана, что с тобой? — спросил Мэтью, держа меня за локти.

Что-то голубое и янтарное, странное переплетение света и цвета привлекло мое внимание. И это что-то было плотно засунуто в угол гостиной, где не могло быть ничего, кроме пыли и паутины. Заинтригованная, я попыталась двинуться в ту сторону.

— Никак у нее припадок? — спросил Генри, заглядывая через плечо Мэтью.

Колокола утихли, запах лаванды ослаб, а янтарно-голубое видение превратилось в серо-белое и исчезло.

— Простите. Мне показалось, будто я что-то увидела в углу. Скорее всего, просто игра света, — сказала я, прижимая руку к щеке.

— Возможно, на тебя подействовало несовпадение времен, mon couer, — тихо произнес Мэтью. — Я обещал тебе прогулку в парке. Хочешь выйти со мной и освежить голову?

Возможно, я страдала от последствий перемещения во времени. И свежий воздух действительно помог бы мне. Но мы только что появились в этой эпохе. Мэтью вновь встретился с друзьями, которых не видел более четырехсот лет.

— Побудь с друзьями, — твердо сказала я, хотя мои глаза тоскливо поглядывали на окна.

— Они никуда не денутся. Будут себе попивать вино, дожидаясь нашего возвращения, — улыбнулся Мэтью. Он повернулся к Уолтеру. — Хочу показать Диане ее дом и поводить по саду, чтобы запомнила расположение дорожек и не заблудилась.

— Нам с тобой еще надо поговорить, — напомнил ему Уолтер. — О важных делах.

— Дела немного обождут, — кивнул Мэтью и обнял меня за талию.

Мы оставили членов Школы ночи в теплой гостиной и направились к выходу. Том погрузился в чтение, утратив всякий интерес к перипетиям отношений между ведьмами и вампирами. Джордж предался собственным раздумьям, которые торопливо записывал в книжку. Кит пристально смотрел нам вслед. Взгляд Уолтера был настороженным, а глаза Генри — полны симпатии. Выражение лиц и темная одежда придавала им сходство со стайкой хищных воронов. Мне вспомнились слова Шекспира, которые он вскоре скажет об этой удивительной группе.

— Помнишь, как там у него? — тихо спросила я. «Черный есть преисподней цвет»?

Мэтью с грустью посмотрел на меня:

— «Черный есть преисподней цвет. Застенков цвет и школы ночи» [Эти слова произносит король Фердинанд в пьесе Шекспира «Бесплодные усилия любви», написанной в середине 1590-х гг. (акт IV, сцена 3).].

— Правильнее было бы сказать — цвет дружбы, — возразила я.

Я видела, как Мэтью управлял сознанием читателей Бодлианской библиотеки, но никак не ожидала, что он способен влиять на ум таких людей, как Уолтер Рэли и Кит Марло.

— Скажи, Мэтью, есть что-то, чего бы они не сделали для тебя?

— Моли Бога, чтобы мы этого не узнали, — без тени улыбки ответил он.