— Что, например? — она подняла на него глаза.

— Ну, например, то, почему вы так храбро вели себя на балу. И также то, почему до сих пор не замужем. — Голос его стал жестче. — И заодно и то, почему прибегли к шантажу, чтобы добиться моей помощи.

— Но ведь вы поможете мне, правда? — Она беспрестанно теребила платок, пытаясь скрыть свою неуверенность. — В обмен на мое молчание, договорились?

Он отодвинулся от нее и поглядел в сторону магазина Зэна.

— Я еще не решил. Но, поверьте, мадемуазель, лучше бы вы держались от всего этого подальше.

— От чего подальше? От безвыходного положения моей кузины?

— И от этого в том числе. — Он немного помолчал. — А более всего от моих дел с Жаком Зэном. — В его голосе проскользнуло нетерпение, но она не собиралась отступать.

— Если желаете последнего, то вы должны помочь мне с первым. Я не могу отказаться от поисков солдата, укравшего невинность Дезире. И если мне придется заставлять вас помочь, то способ я найду, можете не сомневаться.

— Серьезно? — спросил он насмешливо. — Сдается мне, что ваши угрозы — не больше чем пустой звук. Вряд ли вы горите желанием сдать дядюшку властям. Ну что, прав я?

Она не учла, что в этой маленькой битве он сможет использовать против нее такой ход. Ну что ж, мало ли других хитростей в копилке настоящей женщины.

— Вы правы. Я никогда не подвергну дядю Жака такой опасности. Но я абсолютно уверена, что вашим планам мне удастся помешать в любом случае. Подозреваю, что ваш вклад в дядин промысел довольно незначителен. Представляете его реакцию, если я пожалуюсь, что вы оскорбили меня на балу? Он сразу порвет с вами все дела, это в лучшем случае.

— Как я… что? — Он резко шагнул к ней, совершенно взбешенный. — Я не оскорблял вас!

Она пожала плечами.

— А дядя Август, кажется, считает, что оскорбили. И, уверяю вас, если я пророню пару слезинок и кинусь дяде на шею…

— Он прекрасно поймет, что вы пытаетесь навязать ему свою волю! — вскричал Вудвард. Но взгляд говорил, что его уверенность не так велика, как майор хочет показать.

— Возможно. Но тогда у меня в запасе есть история о том, как вы отказались помочь мне найти обидчика моей кузины.

Теперь он был мрачнее тучи. Таким она даже дядю Августа никогда не видела в худшие его минуты.

— Ну уж этого вы точно не сделаете. Не станете рисковать: вдруг дядя Жак протреплется вашему заносчивому Фонтейну о ваших с Дезире проказах.

— Почему же, отнюдь. Сделаю. Желаете испытать меня? Давайте вернемся в магазин и послушаем, что он скажет?

Вудварду оставалось бесцельно метать громы и молнии. Разумеется, Камилла блефовала. Ни за что не стала бы она совать нос в дела дяди Жака, а даже если бы и попыталась, он, скорее всего, счел бы это девичьими глупостями, не стоящими внимания. Особенно когда на чаше весов деловое соглашение, которое сулит хороший куш. Но майор Вудвард не мог знать этого наверняка.

И когда он наконец заговорил, Камилла поняла, что выиграла это сражение.

— Ни одна женщина не злила меня больше, чем вы.

— Но вы мне поможете, да?

— А разве у меня есть выбор? — процедил он сквозь сжатые зубы.

Она покачала головой, боясь проронить хоть слово: вдруг он услышит облегчение в ее голосе и поймет все ее уловки.

— Значит, вы будете молчать о том, что слышали? — спросил он сердито. Когда она кивнула, соглашаясь, он добавил: — Чтобы ни одна живая душа об этом не знала, мадемуазель Гирон. Даже ваша любимая кузина. Договорились?

Она еще энергичнее закивала.

— Ну что ж, я помогу вам, — неохотно произнес он. — Хотя подозреваю, что мне еще придется сильно пожалеть об этом.

4

От военной угрозы много солдат не погибнет.

Креольская поговорка

Глядя на мадемуазель Гирон, Саймон проклинал себя на чем свет стоит. Что за чертово невезение! Просто поверить невозможно. Связался с племянницей Зэна, это надо же!

Одного движения ее мизинчика было бы достаточно, чтобы сорвать все его планы насчет матерого пирата.

Признайся он в настоящих мотивах, толкнувших его на это соглашение, она непременно предупредила бы негодяя. Но если он хочет, чтобы все прошло как по маслу, значит, придется помогать этой чертовой девице. Она ясно дала понять, что такова цена ее молчания.

Он скрипнул зубами. Только бы удержаться и не задушить ее. Чертова французская ведьмочка! А ведь он уже почти ощутил вкус крови Зэна на своих губах, и тут появилась она и начала мутить воду.

И надо же было ей оказаться не кем иным, как племянницей пирата! Зачем только она напомнила ему, что Зэн тоже потерял близких в этой бойне…

Карамба и черт подери, это ровным счетом ничего не значит. Зэн — ничем не лучше тех пиратов, одиннадцать лет назад напавших на их лагерь. Достаточно вспомнить, что он открыл огонь по кораблю американского военного флота — без единой капли жалости. Может, он и не стрелял сам, но разве это важно? Джошуа, человек необычайной храбрости и благородства, едва вступивший в жизнь, был убит ни за что.

Он сжал кулаки. Значит, Камилла Гирон — племянница Зэна. Прекрасно! Это ничего не меняет. Ничегошеньки, черт подери!

Какой-то прохожий замедлил шаги и посмотрел на мадемуазель Гирон. Хотя лицо ее наполовину скрывал низко надвинутый капюшон, ей не поздоровится, если ее узнают. Саймон даже не отдавал себе отчета, почему это вдруг его так волнует. Он уставился злым взглядом в глаза незнакомца, и тот немедленно ретировался.

Когда он исчез за поворотом, Саймон взял Камиллу за руку.

— Пойдемте со мной, — сказал он, направляясь к городским воротам.

— Куда?

— Нам все-таки нужно поговорить в уединенном месте. Здесь вас, того гляди, узнают.

Руку она отняла, но покорно последовала за ним.

— Мне показалось, что мы уже все обговорили, — тихо произнесла она.

— Если бы, — усмехнулся Саймон. Но, наткнувшись на ее острый взгляд, добавил: — Не можете же вы просто переложить всю ответственность на мои плечи и забыть. Необходимо договориться о плане действий: как мы будем передавать друг другу сообщения, и что мне делать с любовником вашей кузины, когда я выясню его личность, и так далее.

— Вы расскажете ему о положении Дезире, и после этого он на ней женится. По-моему, все достаточно просто.

Он чуть не расхохотался от эдакой наивности.

— Безусловно, если только ваша кузина не выдумала всю эту историю… или не заблуждается относительно благородных качеств этого молодого человека. Предположим, он отнюдь не горит желанием на ней жениться, что тогда? Предположим, расскажу я ему о ее интересном положеньице, а он в ответ только рассмеется.

По растерянному выражению ее лица он понял, что такая возможность даже не приходила ей в голову.

— Тогда вы заставите его жениться! — уверенно сказала она. — Это ваша прямая обязанность.

Черт подери, эта девица ровным счетом ничего не знает о мужчинах, тем более о простых солдатах.

— Заставлю жениться?! Вы это серьезно?! И как, по-вашему, я это сделаю? А если он станет отрицать, что виноват в беременности вашей кузины? У меня ведь даже доказательств никаких нет на руках, а ваша Дезире отказывается помочь. Так что, даже установив его личность, мы не сможем заставить его жениться.

Теперь она смотрела на него в полнейшем замешательстве и совсем затискала этот свой дурацкий платочек, который так приятно пах.

— Не станет он отрицать, — сказала она наконец совсем упавшим голосом и безо всякой уверенности. — Они любят друг друга. Он женится на ней, как только узнает обо всем случившемся.

Любят друг друга? Ха! Мужчины не теряют голову от любви. Ну, по крайней мере, не так, как женщины. Он готов биться об заклад, что солдатик ее кузины и не помышлял о любви. Просто получал удовольствие со случайной симпатичной подружкой.

Они миновали ворота и пошли по Бэйю-роуд. Дом его находился неподалеку, но не мог же он отвести ее к себе. Он приметил небольшую кипарисовую рощицу, и они свернули с дороги в тень деревьев.

— Ну что же, — сказал он, — вот и все, чем мы располагаем, чтобы найти этого парня.

— И вы — единственный, кто может с этим справиться.

— А никак нельзя выпытать у нее побольше? Она покачала головой.

— Я пообещала, что не стану искать виновного, и она отказывается отвечать на дальнейшие расспросы.

— Надеюсь, ваша кузина испытывает большое удовольствие, создавая вам трудности. Может быть, она просто хочет выйти замуж за богатенького месье Мишеля, а вы напрасно суете ей палки в колеса?

Глаза Камиллы сверкнули.

— Моя кузина не из тех, кто выстраивает хитроумные планы, майор. Придется уж вам поверить мне на слово.

Придется. Черт подери, это слово больше всего выводит его из себя. Не дождавшись от него ответа, Камилла добавила:

— Вы упомянули о том, что несколько ваших людей были переведены в Батон-Руж. Пожалуй, это самые подходящие кандидаты. Как их зовут?

Он медлил с ответом, сомневаясь, стоит ли ей выдавать их имена. Но поскольку самой ей ни за что не добраться до Батон-Руж, то чего же опасаться?

— Насколько я помню, это Кит Мериуезер, Николас Тэйлор, Дэниел Пендлентон и Джордж Уайз.

— Вы не догадываетесь, кто из них мог встречаться с Дезире? Может быть, кто-то случайно обмолвился, что у него есть возлюбленная?

Может, и обмолвился, но только не ему. Он никогда не заводил дружбу с солдатами и не приветствовал излишнюю откровенность. Он командир, а не нянька и должен отдавать приказы, а солдаты — выполнять, иначе никакой дисциплины не будет.

— Знаю только, что все они не женаты.

— Ну так езжайте в Батон-Руж и добейтесь от них признания.

— Придержите лошадей, девушка, как вы, однако, торопитесь от меня отделаться! Есть способ куда проще. Почему бы вам не испробовать эти имена на своей кузине? Посмотрите, какое из них заставит ее вздрогнуть.

— Да, но… как это сделать?

Он пожал плечами.

— Это уж вам придумывать, мадемуазель.

Она отвернулась и спрятала лицо за капюшоном. Это начало его раздражать. Вчера вечером, помнится, она его не стеснялась.

И вдруг его охватило непреодолимое желание увидеть ее при свете дня, проверить, не потеряла ли она прежнее очарование, или это было всего лишь волшебное действие мягкого сияния свечей? Не успев толком подумать, не отдавая себе отчета, он откинул капюшон с ее лица.

Она в испуге попятилась, но Вудвард остановил ее.

— Здесь вас никто не узнает. А мне надоело разговаривать с каким-то привидением.

Камилла опустила руку, но приняла строгий вид. Она не смотрела на него. К сожалению, увидел он теперь достаточно, чтобы понять, что совершил большую ошибку, открыв ее лицо. Она была не просто симпатичной. Она была красавицей.

Волосы ее были пышнее и темнее, чем показалось ему сначала, и, кроме обрамляющих лицо кудряшек, были подняты наверх и уложены в высокую, замысловатую прическу. Он представил, как славно было бы дать им волю, чтобы рассыпаться по плечам. Золотистый загар скрывал обычный для креолок смуглый оттенок кожи. Черты лица были ровными, правильными. И главное, он не мог оторвать глаз от ее губ, полных, влекущих, желанных, незабываемых.

Но было в ней нечто такое, что всегда отталкивает мужчину, — холодная надменность. Один-единственный раз он видел ее без этого выражения вечного пренебрежения — это когда она предложила научить его танцевать вальс. А, нет — еще когда он поймал ее у окна Зэна.

Она подняла глаза и, поймав его взгляд, покраснела.

— Что такое? — вздернула она подбородок. — Почему вы на меня так смотрите?

— Ничего такого, — соврал он.

«Потому что хочу вас, — подумал он, чувствуя толчки крови в теле. — Ох, как я хочу вас! Это смешно, нелепо! Пиратская дочка, боже правый, и к тому же племянница треклятого Зэна». Нет, она не для него, эта красотка. Чем меньше он будет смотреть на нее, тем лучше.

Он оттолкнулся от дерева, к которому прислонялся до этого, и решил, что нужно поскорее закончить разговор, который становился все более опасным для него.

— Короче говоря, мы поступим так, мадемуазель Гирон. Вы проверите, как отреагирует ваша кузина на имена солдат, а потом доложите мне о результатах. Как только вы выясните, кто это, я отправлюсь в Батон-Руж и поговорю с ним.

— А как же это, позвольте узнать, я вам доложу о результатах. У креолов ни одно письмо или записка не проходят незамеченными, а если мой дядюшка узнает, что я вам пишу, он…

— Понимаю, — нахмурился он. — Но бегать и искать меня вы тоже не можете, это еще опаснее. И на людях встречаться нельзя. Да и наедине — тоже нельзя, рискованно…

— Может быть, на балу? — Лицо ее посветлело. — У нас ведь по два бала в неделю устраивают, а поскольку месье Мишель увивается за Дезире, то мы там будем непременно. Если вы придете…

— Ни за что! Я слишком занят, чтобы таскаться по балам. К тому же, — добавил он насмешливо, — ваш дядя ведь не позволит вам танцевать с «американским дикарем».

Она вспыхнула. Но продолжала настаивать:

— Мы можем договориться об условном сигнале. Например, я дотронусь до волос, вот так примерно… — она потянула и распрямила завитую прядку, — и вы выйдете на балкон, а я, как только смогу, последую за вами…

— Ничего из этой затеи не выйдет. На балконах всегда так же полно народу, как и в зале.

Она прикусила губу.

— Да, об этом я не подумала.

— Знаете что… вы принесете письмо прямо ко мне. Это совсем рядом, и по соседству — ни одного жилого дома… Хотя, если хоть одна живая душа вас увидит, ваша репутация полетит к чертовой матери.

Он опустил глаза и заметил небольшую нору под корнями кипариса.

— Придумал! Давайте отметим это дерево, чтобы мы оба смогли потом отыскать его, и будем оставлять сообщения в коробке. Вам удастся так надолго уходить из дому? — Она кивнула, и он продолжал: — А поскольку я живу совсем рядом, я могу каждую ночь проверять тайник и оставлять ответные письма.

— Да, это, пожалуй, разумный вариант. Может получиться.

Он посмотрел на кучку булыжников для брусчатой мостовой, неизвестно каким ветром сюда занесенных. Он взял несколько больших камней и уложил с одной стороны корня.

— Ну вот, — сказал он, отряхивая руки, — хорошая примета для тайника.

— Да, не спутаешь.

Повисла неловкая тишина. Все было сказано, и настала пора расходиться, поскольку видимых причин задерживаться дольше у них не было. Но Камилла медлила прощаться, и Саймон не торопился.

— Значит, вы оставите письмо, — повторил он без всякой на то необходимости.

Она кивнула и подняла лицо к небу, подставив щеки яркому солнечному сиянию.

— Я… мне пора. Близится время обеда. Боюсь, как бы меня не хватились.

— Ну что ж. Вы, наверное, не хотите, чтобы я вас проводил. Не стоит, чтобы нас видели вместе.

— Да, так будет лучше, — она сделала было шаг, но обернулась. Ее черные, с поволокой, глаза казались огромными.

— Я понимаю, что доставляю вам массу хлопот, и очень признательна за услугу… хотя и вынудила вас к этому. Скажите честно, вы не станете меня за это ненавидеть?

Только женщина может занести топор над вашей головой и просить за это неудобство прощения. Он не удержался от улыбки.

— Сильно не стану.

Она усмехнулась.

— До свидания, майор, — и повернулась, чтобы уйти, но он преградил ей путь. Разве не полагается ему хотя бы маленькая награда за все его хлопоты?

— До свидания, — и нагнулся поцеловать ей руку.

Хорошо, что сегодня она вышла без перчаток. Пальцы казались хрупкими, почти прозрачными. Он прижал губы к теплой коже и задержал на секунду дольше принятого — не больше.

Руку она не отняла. Более того, подняв наконец голову, он увидел, что лицо ее стало пунцовым. Ага! Значит, она не совсем равнодушна к нему. Она могла вести себя, как благородная леди, но ухаживания мужчины явно не оставляют ее равнодушной.

Тогда он пошел дальше. Повернув ее руку ладонью вверх, он поцеловал запястье и почуял, как учащенно пульсирует жилка. Радость победы обуяла его, когда он услышал ее частое дыхание. Она сразу отняла руку, но глаза у нее блестели. Значит, она только что обнаружила, что, кроме еды, воды и воздуха, женщине необходимо кое-что еще.

Отлично! Если уж ему приходится сдерживать свои желания из-за ее дяди-пирата, то пусть и она помучается хоть немного.

Взгляды их пересеклись, и на мгновение ему показалось, что черты ее лица смягчились. Но она тут же взяла себя в руки и натянула капюшон на самые глаза, будто желая спрятаться. Ни слова не говоря, она быстрым шагом направилась к городу.

Он неторопливо последовал за ней. Он, конечно, понимал, что провожать ее было неразумно, но тем не менее хотел убедиться, что она попала домой целой и невредимой. Интересно, чувствует она его присутствие или нет? Она ни разу не оглянулась, но едва не бежала, будто за ней сам дьявол гонится.

Когда она подошла к своему дому, он спрятался и дождался, пока она зайдет. Потом подошел посмотреть номер дома. Это никогда не помешает.

«На самом-то деле, — думал он, шагая прочь, — не помешало бы и еще кое-какие сведения о ней подсобрать. Хотя, вероятнее всего, она не врала, что ее отец — Гаспар Зэн». Но он предпочел убедиться лично. Кроме того, его интересовало, насколько она была близка с отцом… и дядей — отъявленными мерзавцами, на его взгляд.

Да, узнать все, что можно, — его прямая обязанность… Но еле слышный голосок внутри нахально утверждал, что на самом деле это не более чем простое любопытство.

К сожалению, узнать что-либо о ней было не так-то просто. Креолы — замкнутая каста. Они охотно сплетничают друг о друге внутри этого замкнутого общества, но не очень-то спешат посвящать в свои дела американских солдат, особенно когда речь идет о каперах.

Вудвард шагал к баракам и ломал голову, как же получить подтверждение рассказа Камиллы. И вдруг он вспомнил, кто первый поведал хоть что-то генералу о семье Гирон. Бернард де Мариньи! Конечно, как он мог забыть? Мариньи, в отличие от остальных креолов, был весьма расположен к американцам. Предполагали даже, что он увивается за дочерью американского консула. Если кто из креолов и станет разговаривать с ним о мадемуазель Гирон, то только этот ветреный юнец.

Резко сменив направление, майор пошел в ту часть города, где располагались игорные залы. Мариньи наверняка пропадает там, и в это время суток голова у него должна быть еще достаточно свежей, чтобы он смог разумно отвечать на вопросы.

Через полчаса Саймон разыскал Мариньи в развлекательном заведении Гамби. Тот потягивал абсент и играл в карты. Молодой человек, похоже, обрадовался его появлению и приветствовал американца по-английски. Не так давно Мариньи признался генералу, что не прочь занять какой-нибудь пост в американском правительстве, и теперь, вероятно, вознамерился произвести хорошее впечатление на друга генерала, майора Вудварда, показав, как хорошо владеет языком.

Саймон не стал его одергивать, он только следил, чтобы разговор двигался в интересующем его направлении.

— Вы, кажется, немного рассказывали генералу Уилкинсону о мадемуазель Гирон, не так ли? Должен признаться, что со вчерашнего вечера, когда мне удалось потанцевать с ней, меня терзает любопытство.

Мариньи тряс в кулаке кости, улыбка расползалась по его лицу.

— Только не пытайтесь меня убедить, что наш так серьезно настроенный майор нашел женщину, завладевшую его воображением.

Саймон пожал плечами.

— Может, так оно и есть.

Он уже понял, что Мариньи поможет ему с большой охотой, если будет думать, что майор преследует амурные цели, хотя притворяться влюбленным болваном было противно.

Мариньи со смехом кинул кости, выпало «три», и смех плавно перешел в стон. Бормоча проклятия под нос, он выудил из кармана несколько монет и швырнул на стол.