Странно, его руки не похожи на руки юриста, скорее на руки фермера. Такие же крепкие, загорелые, сильные, с множеством разбегающихся жилочек-вен, были у ее отца, уже несколько лет вспахивавшего поля в окрестностях Бейкерсфилда. Но ведь у Гранта и ее отца разные судьбы, разные занятия, один — книжный червь, днями и ночами изучающий судебные дела, а второй — фермер, человек от земли, делающий судьбу своими руками. Почему же у них такие похожие руки?

—  Все в порядке. Вначале отвезла Алана, у него оказалась машина в ремонте.

—  Алана? — Грант напрягся, его лицо стало задумчивым и даже мрачноватым. — Кто это — Алан?

Он то ли притворялся, то ли в самом деле не помнил, с кем разговаривал вчера.

—  Алан Бристон. Издательство «Рочестер и компания»…

—  А, да-да… А вы, значит, представляете издательство «Литтл»? Следовательно, вы конкуренты?

Быстрое пламя его взгляда обожгло ее лицо. Все-то он помнит, хотя почему-то иногда ведет себя с таким изощренным лукавством. Или это обычное юридическое притворство, привычка до поры до времени не выказывать своих чувств?

—  Да, в настоящее время мы конкуренты, но это не мешает нам оставаться друзьями.

—  Да, конечно. Я понимаю, дружба — это святое… — Грант отхлебнул из кофейной чашки, отодвинул ее в сторонку. — Так что вы хотели мне предложить?

Оливия поняла, что ее час настал. От ее красноречия, от умения убеждать будет зависеть многое. Если не все…

—  В нашем издательстве уже в течение нескольких лет выходит серия «Биографии знаменитых земляков». Она пользуется устойчивым спросом — к примеру, книга об Артуре Энинге вышла уже третьим тиражом и сейчас готовится четвертый. Исследование о Поле Горбински тоже нашло своего читателя…

—  Да, я об Артуре узнал из вашей книги. Так это ваша работа?

Оливия скромно улыбнулась.

—  Фактически я только свела все факты воедино… Иногда мы встречались с Артуром, и он наговаривал на диктофон кое-какие куски. Потом я это переписывала, придавала отрывку литературную форму, после чего отдавала ему на прочтение… Эта работа напоминает сборку пазла — надо из отдельных кусков выложить нужный фрагмент. Как вы к этому относитесь?

Майкл, скрестив руки на груди, внимательно смотрел ей в глаза. Светлый костюм и подобранная в тон рубашка великолепно гармонировали с цветом его глаз и смуглым, даже бронзовым оттенком гладко выбритой кожи. Ему бы на ранчо, туда, где бродят табуны необъезженных лошадей, лассо в руку, тяжелые сапоги из воловьей кожи. Оливия каждый день варила бы ему кофе на открытом огне да нянчила загорелых детишек-башибузуков, ожидая очередного зачатия.

—  Книга об Артуре мне понравилась! Замечательная работа! — Не успела Оливия поблагодарить его за сделанный комплимент, как Грант протянул руку и взял ее ладонь в свою. Это было неожиданно, но приятно. — Но поймите меня, милая мисс Алонсо, — продолжил Майкл, — Энингу в этом году исполняется шестьдесят шесть, а мне всего лишь, — он снисходительно улыбнулся, — тридцать четыре… Артур уже подводит итоги, а мне до подведения, пожалуй, еще далековато. Во всяком случае, мне так кажется. — Майкл добродушно рассмеялся.

Она сидела, стараясь не шелохнуться и желая только одного — чтобы ее рука покоилась в его ладони.

—  Но ваш опыт интересен сегодня и сейчас. Майкл, вы многого достигли, и, мы уверены, достигнете еще большего. Неужели вы считаете, что человек становится интересен только тогда, когда уходит на покой?

Майкл молчал, а Оливия с каждым словом все больше убеждалась в том, что ей интересно знать про него все: как звали его в детстве, какие книги он читал, как учился, какой была девочка, которой Майкл впервые признался в любви, почему он до сих пор не женат? Но, как спросить у него об этом, она пока не знала.

—  Оливия, вы очень убедительны, но я не могу принять решение сразу. Мне надо подумать, посоветоваться…

—  Да, конечно. — Оливия пошевелилась, потому что Майкл убрал свою ладонь и полез в карман за блокнотом и ручкой. — Интересно, с кем вы будете советоваться? — Она улыбнулась и внезапно иронично прищурилась. — Наверное, с Тиной?

—  Что? — Грант на минуту отвлекся, но, увидев улыбающееся лицо Оливии, тут же подхватил игру. — Да, и с Тиной тоже… Кстати, она хороший юрист и неплохой психолог… — Он раскрыл блокнот на одной из страниц. — Мне бы хотелось обсудить с вами структуру книги. С чего вы собираетесь начать?

За соседним столом собралась шумная компания — родители и трое маленьких детей. Они громко переговаривались, и Оливия, чтобы сократить дистанцию, придвинула стул поближе к Гранту.

—  Лучше всего, конечно, начать с детства. Вы понимаете, что читатель гораздо охотнее поверит тому, кто в детстве лазал по деревьям, разорял гнезда, дрался, признавался в любви соседской девочке, чем тому, кто читал книги и целый день изучал строение бабочек. Люди любят хулиганов и непосед, поэтому, — с улыбкой заключила она, — мой дорогой Майкл, вам надо будет признаться во всех своих детских грехах… Возможно, я буду вынуждена съездить к вам домой, чтобы расспросить домочадцев. Тех, кто знал вас с детства…

Ребятишки за соседним столом, воспользовавшись тем, что родители отошли, стали кричать, и Оливия вынуждена была встать и попросить их играть потише.

Когда она вернулась за стол, Грант уже расплатился за заказ и собирался уходить.

—  Куда же вы? — остановила его Оливия. — Ведь мы еще ни о чем не договорились!

Грант встал, аккуратно задвинул стул и, улыбаясь одними губами, решительно покачал головой.

—  Я очень сожалею, Оливия, — он выставил вперед гладко выбритый подбородок, — но у нас с вами ничего не получится. Во-первых, у меня нет времени, во-вторых, мне не нравится ваша концепция. Посудите сами, — Грант развел руками, — кому интересно знать о том, чем я занимался в детстве…

—  Но я же говорила…

—  Извините! — Грант властно поднял руку и повернулся к столу, за которым сидела все та же компания притихших детей. — Мальчик! — он поманил к себе пальцем краснощекого карапуза лет восьми с виду. — Подойди, пожалуйста, сюда!

Мальчик встал, но, глядя на Оливию, нерешительно замер у своего стола.

—  А она ругаться не будет? — сказал он, с подозрением глядя на Оливию.

Майкл рассмеялся, и Оливия на мгновение увидела его прежнего — веселого и беззаботного.

—  Мисс Оливия ругаться не будет! — успокоил его Грант. — Так как тебя зовут? — спросил он, когда мальчик подошел ближе.

—  Фрэнк! — ответил мальчуган, помаргивая светлыми ресницами.

—  О’кей, Фрэнк! Скажи, тебе интересно, каким я был в детстве?

—  Вы? — розовощекий мальчик с любопытством уставился на Майкла. — А вы кто? Футболист?

Майкл смеясь покачал головой.

—  Нет, Фрэнк, я адвокат.

—  А-а… — мальчишка со скучающим видом посмотрел по сторонам. — Вот если бы вы были футболистом… Или фокусником…

—  Спасибо, Фрэнк! Ты можешь занять свое место в зале! — шутливо поклонился ему Майкл и повернулся к Оливии. — Вот видите — устами младенца глаголет истина. Я не жонглер, не футболист и даже не продавец мороженого. Моя жизнь скучна и незатейлива, как судебная мантия. — Он посмотрел на часы. — Извините, мисс Алонсо, но я тороплюсь. Может быть, я могу вас куда-то подвезти?

Они вместе вышли из зала. На стене перед входной дверью висело большое зеркало, и серебристая амальгама отразила Майкла — высокого, сильного, в модном, хорошо сшитом костюме — и Оливию — тонкую, стройную, с высокой грудью, надежно спрятанной под дорогой тканью бежевого костюма. Они хорошо дополняли друг друга, и это отмечали даже случайные прохожие. Когда Майкл и Оливия шли по улице, навстречу им попалась пожилая пара — пройдя десяток метров, они оглянулись словно по команде. Майкл, видя этот бескорыстный интерес, рассмеялся и приветливо помахал им рукой.

—  Замечательные старики! — Он осторожно и бережно вел ее под руку. — Вы не против, если я вас поддержу, здесь так скользко…

Глядя на абсолютно сухой асфальт, по которому струились пыльные змейки, Оливия радостно кивнула.

—  Разумеется, не против! — Она хотела поддержать этот шутливый тон. — Я неоднократно падала в этом месте, зарабатывая то вывих, то перелом.

—  Что вы говорите?! — притворно ужаснулся Грант. — Вам следовало обратиться в адвокатскую контору «Грант и компаньоны». Мы обязательно помогли бы возбудить дело против городских служб, которые так халатно относятся к уборке улиц…

Они свернули за угол, где находилась автомобильная стоянка, и Оливия впервые посетовала на ее близость, хотя обычно жаловалась, что машину приходится оставлять слишком далеко.

Теперь ей хотелось, чтобы этот путь никогда не кончался — ни сегодня, ни завтра, ни через двадцать лет.

Дойдя до машины, Оливия и Майкл остановились, молча глядя друг на друга.

—  А может, вы все-таки измените свое решение? — Оливия с надеждой посмотрела ему в глаза.

Майкл пожал плечами.

—  Оливия, поверьте, я не хочу вас обидеть, здесь дело не только во мне…

—  А в ком? — встрепенулась Оливия.

Но Грант тут же пошел на попятную.

—  Знаете что, давайте-ка ваш договор, я его просмотрю на досуге и дам вам окончательный ответ. Такой вариант вас устроит?

—  Вполне! — Оливия достала свою папку, вынула бланки договора. — Только, если можно, сделайте это побыстрее!

Майкл улыбнулся.

—  Разумеется. Я постараюсь рассмотреть его в первую очередь.

Она протянула ему руку, тепло ладони Майкла Гранта в ту же секунду достигло ее сердца.

—  Я буду ждать, Майкл.

—  Я тоже, Оливия! — очень серьезно ответил он.

Первой парковку покинула Оливия. Глядя в боковое зеркало своего «крайслера», она видела, что Грант, остановившись у машины, с сожалением смотрит ей вслед. Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить.

5

Поставив машину за углом, Оливия незаметно проскользнула в свой кабинет. Она не хотела сейчас встречаться с Файзингером, потому что не знала, что ему сказать. Фактически Майкл отказался от подписания договора, но сделал это в такой деликатной форме, что Оливию до сих пор не оставляло ощущение, что он согласился.

Поэтому, если бы Файзингер спросил, как продвигаются дела с Грантом, она бы ответила так:

—  Формально он отказался, но фактически — дал согласие.

Правда, не надо было забывать, что Файзингер мужчина, причем мужчина жесткий, и этот — исключительно женский вариант ответа — его не устроит.

Собираясь, Оливия разбросала бумаги по столу, и теперь, когда у нее появилось время, нужно было привести их в порядок. Раскладывая бумаги по папкам, Оливия не переставала обдумывать поведение Майкла. Теперь, спустя полчаса после встречи с Грантом, она ясно видела, что его образ распадается на две половинки. Первого Гранта она видела на дне его рождения — это был властный, суровый мужчина, с решительным и твердым характером. Второй Грант, как правило, находился в тени первого, но сегодня он несколько раз выходил из тени властного хозяина. Это был совсем иной человек — мягкий, сомневающийся. Какой из этих двух Грантов был настоящим, а какой исполнял роль дипломатического прикрытия, она пока не понимала. Был момент, когда Грант уже согласился с ее предложением, но в последний момент его что-то насторожило. Или вспугнуло? Что же не устроило его в ее предложении? Или, если поставить вопрос по-другому, в каком месте ее тактика не достигла нужной цели?

Противоречивые мысли одолевали Оливию. Правда, она пока не понимала, какой из этих Грантов нравится ей больше — Грант первый или Грант второй? Или оба имеют свои достоинства и свои недостатки?

Включив компьютер, она опустилась на вертящийся стул и начала рыться в архиве. Здесь тоже нужно было все разложить по полкам — материалы, касающиеся Гранта, перекинуть на рабочий стол, что-то выбросить в корзину, что-то переложить в папку для временных файлов. На всякий случай Оливия проверила почту. На почтовом сайте висело письмо от Рей. «Приезжай, вечером будет Руперт с женой и Делиз. Брат пообещал угостить персиковым вином».

Руперт, родной брат Рей, владел фермой в тридцати километрах от города. Бывший владелец фермы был страстным поклонником персиков. Руперт не стал вырубать деревья с чудными плодами и с тех пор каждую осень привозил в подарок сестре несколько бутылок собственноручно изготовленного вина — сладкого, ароматного и довольно крепкого. Руперт, чем-то очень похожий на взбалмошную Рей, любил сюрпризы и никогда заранее не сообщал о своем приезде. Не сообщил и в этот раз, и теперь Оливия боролась с двумя желаниями: срочно седлать «крайслер» и мчаться на дегустацию персиковой амброзии или же закрыться в кабинете и наконец-то приступить к переделке рукописи мистера Фрезера. Ведь Файзингер мог в любой момент вызвать ее к себе и потребовать отчета по последнему проекту.

Впрочем, Оливия надеялась, что желание Файзингера заполучить в свои сети Майкла Гранта надежно защищает ее от внезапных разносов. Пока Оливия занята Грантом, она может быть спокойной: Майкл Грант ее броня и защита.

Оливия набрала номер Рей. Подруга ответила не сразу, а когда Оливия наконец услышала в трубке ее вальяжное «Привет, котик, ты меня еще любишь?», она поняла, что персиковый нектар уже начал оказывать свое действие на подругу.

—  Рей, это не котик, а кошечка по имени Лив!

—  Оливия, — закричала Рей, перекрывая громкую разухабистую мелодию, — почему ты еще не здесь?! Ты же знаешь, персиковая амброзия напиток богов, а боги не дремлют.

—  В отличие от тебя мне приходится зарабатывать на хлеб с маслом собственной головой! — напомнила подруге Оливия. — Так что я буду позже.

—  Только не очень поздно, крошка! А то мы за себя не ручаемся…

—  Кстати, а кто у тебя в гостях?

Рей рассмеялась чьей-то шутке и долго всхлипывала, словно испытывая терпение Оливии.

—  Да как всегда — я, Джеки с Рупертом, его деловой партнер, Делиз и ты…

—  Но я-то еще в офисе! — заметила Оливия.

Ее умиляла способность Рей радоваться любым шуткам — даже совсем плоским и двусмысленным.

—  А мы думали, ты уже в дороге. Давай, мы ждем!

Рей отключилась, и Оливия тут же ощутила, как она устала. А ведь до отпуска еще больше месяца. Весну и первую половину лета, когда жара не опускается ниже тридцати по Цельсию, она провела в городе и даже не разу не побывала на океанском побережье. Да что там говорить — на родительской ферме Оливия не появлялась больше двух месяцев! А ведь было время, когда она едва ли не каждую неделю моталась туда вместе с Генри Пирелли, с которым они расстались около года назад. Ну нет, прочь воспоминания, не надо грустить. Лучше думать о Майкле Гранте, о его синих бездонных глазах и мощных плечах, которые в случае необходимости удержат целый небосвод.

Машину Оливия оставила у ворот дома Рей. На участке, окружавшем дом подруги, росли роскошные олеандры. Оливия неторопливо шла по песчаной дорожке, вдыхая цветочный аромат. Из открытых окон дома слышалась музыка, раздавались веселые голоса. Мелодию она узнала сразу — это был Бак Оуэнс, король кантри, живший в Бейкерсфилде в начале пятидесятых. Залихватская мелодия поднимала настроение с первого аккорда, с первого звука. Но кроме старины Бака звучали и иные голоса, один из них — низкий, хрипловатый — был очень похож на голос Генри. Нет, этого не может быть. Если бы Генри навестил Рей, она обязательно сообщила бы об этом Оливии.

Она на минуту замерла перед дверью, на всякий случай пригладила волосы и решительно вошла внутрь.

На террасе было пусто, компания сидела в большой комнате и даже не заметила ее прихода.

—  Всем привет! — стараясь перекричать голос Бака Оуэнса, провозгласила Оливия.

Руперт и Делиз, стоя на порядочном расстоянии друг от друга, старательно изображали танец. Когда-то у них был небольшой роман, хотя страсть давно сошла на нет. С тех пор прошло несколько лет, Руперт женился на Джеки, обзавелся сыном и из крутого бейкерсфилдского парня превратился в добропорядочного калифорнийского фермера.

Раскрасневшаяся Рей сидела на диване, обнявшись с Джеки, и листала альбом с фотографиями.

—  Привет, Лив! — веселая веснушчатая Джеки, привстав, поцеловала ее в щеку и тут же плюхнулась обратно.

Рей пожала ей руку, а Руперт и Делиз приветствовали новую гостью издалека.

—  Садись, посмотрим, как Руперт и Джеки отдыхали на Гавайях… — предложила Рей. — Да, ты что будешь — ликер или вино? Руперт на этот раз расщедрился и привез и то и другое?

—  А вино очень сладкое?

Рей поморщилась — она была большой любительницей сладкого.

—  Не совсем. Наверное, многовато виннокаменной кислоты. — Она наполнила фужер наполовину и протянула его Оливии. — Ну, за нас!

—  За нас! — сказала Оливия, обхватив хрустальную ножку фужера тонкими пальцами. — За наше будущее!

—  Согласна, — кивнула Рей.

Вино пахло кондитерским раем: персики, миндаль, корица, ваниль, мед источали умопомрачительный запах, кружа голову. Оливия поднесла фужер к носу, вдохнула аромат, сделала небольшой глоток, задержала вино во рту. Мягкая, душистая сладость растеклась на языке.

—  Ну как?

—  Нет слов! — Оливия сделал еще один глоток, внезапно ощущая, как ненужные мысли испаряются, заботы и мелкие обиды отходят на второй план.

Жизнь становилась чистой и свежей, как глоток этого изумительного вина, подарком щедрой калифорнийской земли.

—  А у нас для тебя сюрприз.

—  Какой еще сюрприз? — Оливия отставила фужер в сторону, заглянула в зеленоватые глубокие глаза Рей.

—  Угадай, кто теперь деловой партнер Руперта?

—  Понятия не имею! — пожала плечами Оливия. — Насколько мне помнится, им был какой-то отставник из Лос-Анджелеса?

—  Не-а! — покрутила головой Рей. — Теперь у него другой партнер…

Оливия не могла понять, к чему клонит подруга? Разве она должна знать, с кем сотрудничает Руперт? Или у нее нет своих забот?

—  Ну что же ты, не хочешь думать? — щебетала Рей. — Ты его хорошо знаешь. Ну? Смелее! Господа, делайте ваши ставки!

На мгновение в голове Оливии мелькнул образ Майкла Гранта. Но не мог же преуспевающий адвокат, глава успешной юридической компании сменить профиль деятельности и заняться чем-то связанным с сельскохозяйственным производством? Насколько Оливия знала, Руперт занимался сельским хозяйством, и ничем иным.

Рей что-то еще говорила, но Оливия ее уже не слышала — она во все глаза смотрела на того, кто мгновение назад вошел в комнату и теперь с таким же неистребимым интересом смотрел на нее.

—  Ну, догадалась? — теребила Оливию Рей. — Ты его узнаешь? — хихикнула она и повернулась в сторону Генри Пирелли.

—  Теперь узнаю, — с видимой обреченностью прошептала Оливия, стараясь взять себя в руки.

Она видела, что Генри решительно направляется к ней.

С того дня, как он уехал в Нью-Йорк вслед за своей любовницей, Генри если и изменился, то не намного. Разве что слегка похудел, да и взгляд стал не таким самоуверенным, каким был когда-то.

—  Здравствуй, Оливия! — с придыханием пробормотал он, и Оливия, как ни противилась чарам этого густого как мед и слегка хрипловатого голоса, подалась вперед, вытянув для поцелуя побледневшую и даже слегка осунувшуюся щеку. — Надеюсь, тебе не противно меня видеть? — Генри прижался к ее щеке своим колючим подбородком, влажный след его полураскрытого рта ознобом скользнул по коже.

—  Нет, Генри, не противно! — попыталась улыбнуться Оливия. Она хотела добавить «но и не приятно!», но промолчала. Это бы выглядело так, словно Оливия приглашает его к объяснению, дает еще один шанс, который он может использовать по своему разумению. На самом же деле никаких шансов Оливия давать ему не хотела.