Рассказывая обо всём этом, я жалею, что не сделал больше фотографий. Я снимал только снаружи, но получилось плохо: я забыл про вспышку, и на кадрах почти ничего не видно. Короче, «неинстаграмопригодно», как говорил Поп.

Надо вернуться.

Я струсил как идиот, но скоро вернусь и всё тщательно обследую. В этом месте много всего интересного…

Мне хочется позвонить Попу, чтобы рассказать о своём приключении. Но он на каникулах на Корсике с родственниками. Сейчас уже девятый час, время ужина, и я не хочу отвлекаться на свои мутные истории. К тому же я слышу, как идёт Жанна, которая сразу навострит ушки. Она войдёт: «Кушать!» — и не думаю, что стоит за столом рассказывать о том, что я сегодня видел. Надо мной будут смеяться, называть сказочником, а потом Софи будет меня донимать: «Ты когда-нибудь видел ящерицу?», «Ты боишься пауков?», «Городской бедняжка!»

Я люблю Софи, но надо подождать, пока она успокоится. Поскольку приветливости, обходительности и всего такого хватит лишь на пять минут. В конце концов, это отчасти её вина, что я здесь…


Четверг, 13 июля 2017 г.,

9 часов 57 минут.

Ясно.

Сегодня ночью Жанна опять…

Такое уже было, в самую первую ночь, 5 июля. Я раньше не упоминал об этом, поскольку никто особо не обеспокоился: мы только что расположились в новом жилище, огромном ветхом доме в глуши. Я думаю, что Жанна привыкла к городу, к шуму машин, к сиренам, к пьяным, которые шумят на тротуарах. А здесь — вдруг такая оглушающая тишина, лишь изредка потрескивает дерево, кричат какие-то зверьки и совы — и правда, можно испугаться! Никогда и нигде, кроме как здесь, не сознаюсь (даже под пыткой), что в первую ночь и я струхнул. И до сих пор с трудом засыпаю — мне нужна музыка в наушниках или видео на компе. А Жанне всего пять лет, неудивительно, что её так пробрало…

В ту первую ночь около трёх часов утра мы услышали крик. И это было не обычное хныканье моей сестры, когда ей приснилось что-то страшное или она описалась. Это был вопль, как в фильме ужасов, так что мы все повскакивали и бросились в её комнату. В темноте, толком не проснувшись, мы натолкнулись друг на друга и тоже подняли крик. Наконец папа нашёл выключатель, и комната осветилась (громко сказано, потому что старый плетёный абажур пропускал лишь тусклый жёлтый свет и было так же страшно, как в темноте). Жанна сидела в кровати. Она перестала кричать, но не шевелилась и не отрываясь смотрела на стену, как будто там показывали «Снежную королеву». Однако, судя по выражению её лица, это была не «Снежная королева», а скорее «Сияние». Она сидела бледная, застывшая и напряжённая в ночной рубашке с корабликами. Она походила на фарфоровую куклу — такие иногда хранятся где-нибудь у бабушки или на чердаке. Софи подошла и села рядом с Жанной на кровать. Поглаживая её по спинке, она спросила:

— Малышка, что с тобой?

Жанна не пошевелилась, словно окаменела. Мы с папой переглянулись, нас ещё потряхивало от того, что мы так резко вскочили. Софи продолжала поглаживать Жанну, и вдруг моя сестра обмякла, как будто фарфоровая кукла превратилась в тряпичную. Она прижалась к маме и заплакала.

— Тише, тише, всё прошло… Успокойся, всё прошло…

Продолжая ласкать Жанну, Софи сделала нам знак выйти, вернуться в кровати. «Я ею займусь», — беззвучно прошептала она.

Мы послушались. Папа хлопнул меня по затылку, и мы разошлись. Я вернулся в постель, но от волнения не мог заснуть до рассвета. Солнце пробивалось сквозь занавески в моей комнате, так что ночь выдалась короткая.

Несколько дней ничего не происходило, а сегодня опять. В три часа утра крики, моя сестра застывшая и словно сверлит взглядом стену возле кровати. Потом расслабилась — и в слёзы, прямо потоки слёз, целый час не могла успокоиться. Больно было слышать, как она плачет за стенкой — я надел наушники и посмотрел кусок «Симпсонов» в интернете — наконец-то есть вай-фай. Хоть какая-то удача!

Наутро за завтраком вид у нас был как у покойников. Только Жанна, как ни странно, была в полном порядке. Сидя над какао, она что-то напевала и играла со своим маленьким пони.

— Как ты? — спросила Софи, положив ей руку на плечо.

Моя сестра, казалось, не слышала и продолжала напевать незнакомую мелодию без слов. Она улыбалась, погружённая в свой воображаемый мир.

— Жанна? — повторила Софи громче.

Та озадаченно взглянула на маму.

— Да, мамочка?

— Помнишь, что было сегодня ночью?

Сестра, казалось, не поняла: она беззаботно помотала головой.

— Сегодня ночью, — продолжала Софи, — тебе опять приснился кошмар.

Жанна смотрела на маму с непониманием. Казалось, ей хочется сказать: «Да ты вообще о чём?»

— Не было никакого кошмара.

— А почему же ты плакала? — резко вмешался папа (он был в плохом настроении после бессонной ночи).

И снова такой же взгляд: взрослый, жёсткий, снисходительный. Я никогда не видел, чтобы Жанна так смотрела — такая малышка в льняных кудряшках, смешливая глупышка пяти лет. Лицо её прямо преобразилось.

— Я не плакала, — ответила она решительно. — Это она плакала.

Папа нахмурился.

— Она? Кто она?

Сестра стала возить по столу своего пони с радужной гривой и звёздочками на крупе. Родители переглянулись. Чувствовалось, что им смешно, хочется сказать: «Ох уж эти детки!»

Но мне было не смешно. На мгновение (ну, на долю секунды) мне показалось, что моя сестра — это не моя сестра.

Потом Софи отправилась купаться, и мы остались с папой. Он стал рассказывать о ремонте, о том, что уже начали делать, что ещё нужно сделать, о том, как здесь будет прекрасно через пару месяцев. Что на следующей неделе рабочие сделают застеклённую дверь и атмосфера в комнате изменится. Потом всю обшивку стен и потолка покрасят в белый, только паркет останется как есть.

— Ты поможешь, Мало? Красить — это же здорово! Ты действительно чувствуешь себя хозяином. Когда комнату перекрасят, здесь будет лучше, правда?

Я ухватился за предоставленную возможность.

— Папа, у кого ты купил этот дом?

— Тебе это интересно? — спросил он удивлённо.

— Ну, я хочу знать, у кого это я живу…

Прежде чем ответить, он отхлебнул кофе.

— Ты живёшь у себя, старина. На этот раз действительно в своём доме.

Папа называет меня «старина», когда считает, что у нас важный разговор. Такой мужской. А мне, как обычно, это кажется забавным.

— Серьёзно, папа… Что за люди жили здесь до нас?

Он попробовал отшутиться («тоже мне, воскресный Шерлок Холмс!»), но в конце концов рассказал всё, что знал о прежних владельцах. Этот дом долго был загородным у семьи состоятельного антиквара из Лиона. На старости лет они здесь жили круглый год. Но пару лет назад жена умерла от сердечного приступа. А супруг, у которого потихоньку съезжала крыша — Альцгеймер или что-то в этом роде, — уже не мог жить один в таком отдалённом месте. Сын поместил его в пансионат.

— Их единственный сын работает в Париже, — продолжал папа, — в банке, насколько я знаю. Ему не нравился этот дом. Он жил здесь только в детстве, подростком, на каникулах. И особо тёплых воспоминаний не сохранил.

— Ну, для подростка это неудивительно…

Папа привычно щёлкнул меня по носу и продолжал:

— Короче, ему хотелось побыстрее от этого дома избавиться. Но, поскольку он стоит на отшибе, покупателя было трудно найти. Поэтому мы его купили за такую скромную цену. Пришлось поискать, правда… но это того стоит.

— Ну, тебе виднее, — пробормотал я в несуществующую бороду.

Папа допил кофе, откинулся на стуле и посмотрел на меня серьёзно.

— Я понимаю, что тебе нелегко. Тебе не хватает Попа и других твоих приятелей, но погоди, дай возможность… Ещё будет тебе сюрприз…

В глубине души я был согласен. И удержался, чтобы не сказать: «И не обязательно приятный».


Четверг, 13 июля 2017 г.,

17 часов 32 минуты.

Дождь!

До сих пор погода не менялась. Как-то даже надоело просыпаться каждое утро и знать, каким будет день.


Небо: голубое.
Воздух: тёплый.
Лето: без изменений.
Неожиданностей: ноль.

И тут совершенно неожиданно разгулялась непогода, как в день нашего приезда. Небеса потемнели, всё зашумело, молнии, как лучи лазера, метались над лесом… Впечатляюще! Около полудня начался ливень: настроение у меня улучшилось, я пришёл в себя после ночных закидонов сестры. Лило беспрерывно, гром гремел не умолкая: нос на улицу не высунешь. Я пообщался в мессенджере со своим приятелем Бенжо, проверил новости в «Инстаграме», посмотрел несколько дурацких видео на «Ютьюбе», но лучше мне от этого не стало, наоборот, усилилось чувство одиночества. И как я выживу в этой дыре? Расстроенный, мучаясь от безделья, я решил повнимательнее исследовать дом. Я уже осмотрел его в целом, но не вдавался в подробности. Конечно, я бы предпочёл уйти на улицу, чтобы не участвовать в глупых играх Жанны, не слышать, как сверлит стены папа — строитель-любитель, и не получить от Софи какого-нибудь задания по хозяйству, которые она норовила взвалить на меня, когда я попадался ей на глаза без дела (то есть три четверти дня). Да и вообще я чувствовал себя в этом доме не на своём месте, словно вышел на пляж в лыжном комбинезоне. Но сегодня надо завершить начатое.