— Леди Эвелин, ваша тетя так много рассказывала о вас и вашем добром нраве, — вернувшись к креслу, сказал Овенбау.
— Да, Эви очень скрасила мое одиночество, — подтвердила тетушка, бросив на герцога странный взгляд. Мне показалось, она чего-то ждет от своего друга. Понять бы еще, чего? — Даже не представляю, что бы я без нее делала?
И снова этот быстрый взгляд на гостя, от которого моментально заныли старые шрамы.
О чем она говорит? На что намекает?
— Полагаю, если вашему сокровищу придать достойную оправу, оно засияет еще ярче, — выразительные глаза герцога задержались на моем лице. — И принесет своей благодетельнице уважение и славу.
— Даже не сомневаюсь в этом, — в голосе леди Шарлотты прозвучал такой явственный намек, что мне захотелось задать вслух тот вопрос, что зрел внутри, но герцогиня меня опередила. — Эви, дорогая, ты не сыграешь нам? — посмотрела она на меня. — Я только что рассказывала герцогу, как прекрасно ты владеешь инструментом.
Единый, откуда тетушка узнала? Когда была жива мама, она сама занималась со мной и даже говорила, что у меня хорошие способности, но потом, когда ее не стало, мне редко выпадала возможность прикоснуться к клавишам. Леди Вонк никому не разрешала подходить к ее старенькому клавесину, а у леди Шарлотты я играла украдкой, когда герцогини не было дома. Выходит, она все-таки услышала. Или слуги ей доложили.
— Моя бедная кузина была прекрасной пианисткой, и ее талант несомненно передался Эвелин, — не унималась тетушка. — Ну же, дорогая, сыграй ноктюрн Шенца, я его всегда любила.
Леди Шарлотта кивнула на открытый рояль, и я поняла, что отвертеться не получится.
Под пристальным взглядом двух пар глаз прошла к инструменту, перевернула несколько листов, отыскивая нужное произведение, села и начала играть.
Поначалу пальцы казались деревянными, но постепенно я «разыгралась», и дело пошло лучше. Нежная мелодия ноктюрна будила в душе воспоминания детства, изящные руки мамы, ее красивый глубокий голос, пышные светлые волосы, скромное серое платье и серебряный кулон на груди…
— Очаровательно! — послышался возглас герцога. — Леди Эвелин, вы очень талантливы.
Он поднялся с места, подошел к роялю и заглянул в ноты.
— И вы так тонко чувствуете музыку, — наклонившись ко мне, уже тише сказал он.
— Благодарю, лорд Овенбау, — склонила голову, стараясь не глядеть на гостя.
— Талант! Настоящий талант! — не унимался герцог, и мне снова стало неловко.
— Эви, иди к себе, дорогая, нам с лордом Овенбау нужно обсудить кое-какие дела, — избавляя меня от смущения, негромко сказала герцогиня.
— Да, миледи, — с готовностью поднялась со скамьи и направилась к выходу, радуясь, что испытание так быстро закончилось.
Лакея за дверью не оказалось, и я, украдкой оглядевшись по сторонам, приникла к гладкому полотну в надежде подслушать разговор тетушки и ее гостя.
— Ну что за прелесть твоя подопечная, Шарлотта. Такая нежная, светлая, воздушная… Настоящий розовый бутончик!
Меня передернуло. Скажите пожалуйста! Бутончик…
— Да, Эрнст, Эви — прелестная молодая леди. А какой чудный у нее характер. Она так чиста и неиспорченна, даже удивительно в наше-то время.
Вот значит как. Интересно, чего добивается тетушка, устроив эти смотрины? Неужели хочет выдать меня замуж и породниться с герцогом?
— И вы полагаете, что…
— Кхм-кхм, — раздался за моей спиной негромкий кашель, и я, повернувшись, наткнулась на многозначительный взгляд дворецкого.
— Вас проводить, леди Эвелин? — негромко спросил Гроу.
— Не стоит. Дойду сама.
Я вскинула голову и пошла в сторону своей комнаты, на ходу раздумывая над тем, чем грозит мне интерес Овенбау.
Он открыл глаза и настороженно огляделся. Темно. Сыро. Откуда-то издалека доносится шум воды. Река? Похоже на то. И воздух отдает гнилью и тиной. А под щекой что-то мокрое. Грязь? Или кровь?
Эрик поднес руку к лицу и принюхался. Кровь. Свежая. И не его. Хотя и грязи тоже достаточно, хлюпает при каждом движении. Рес…
Поднявшись, посмотрел вокруг, задержавшись взглядом на виднеющихся справа арках моста, перевел взгляд на промокшую одежду и скривился.
Как он здесь оказался? И понять бы еще, здесь — это где?
Голова тупо пульсировала болью, мешая сосредоточиться. Перед глазами снова плавала знакомая муть.
Он пошарил по карманам в поисках бонбоньерки и, не обнаружив ее, громко выругался. Проклятье! Без защитного снадобья Кейт он долго не протянет. Только бы добраться до города…
Шаг, еще один, и еще. Серая пелена колыхалась, словно насмехаясь над ним, и сбивала с пути. Но он привычно старался не обращать на нее внимания.
— Танау рени, — прошептал непослушными губами, открывая портал, а потом шагнул в зыбкую дымку и оказался в холодной тишине дворцовых покоев.
Глава 4
Следующие два дня выдались тихими и ничем не примечательными. Тетушка вела себя так, будто не было ни моего заключения в подвале, ни непонятного знакомства с лордом Овенбау. Она не упоминала о прошлом, да мы почти и не разговаривали. Каждое утро герцогиня в моем сопровождении совершала небольшую прогулку в открытой карете, а вечерами тетушка заставляла читать вслух «Оранио» Гельца, и я по несколько часов декламировала поэмы известного остенского поэта, оставившего слишком большое, на мой взгляд, наследие в виде напыщенных од и унылых стихов.
А вот третий день принес перемены.
— Эви, сегодня вечером мы идем на прием к лорду Стабсу, — заявила мне тетушка, намазывая хрустящий тост тонким слоем масла.
Мы как раз завтракали, и я едва не поперхнулась чаем.
— Что за прием?
— Для узкого круга, — пояснила герцогиня. — Хочу познакомить тебя со своими друзьями. Не волнуйся, там будут милейшие люди.
И это тетушкино «милейшие люди» заставило меня насторожиться еще больше.
— Советую надеть то белое платье, что мы выбрали у Ривери, — продолжила герцогиня, и мои подозрения только окрепли.
Белое платье было чересчур откровенным. На примерке оно показалось мне невероятно красивым, но потом, когда мы вернулись в особняк и я как следует рассмотрела покупки, то подумала, где были мои глаза? Длинный узкий вырез шел до самой поясницы, и выглядел слишком соблазнительным.
— Я распоряжусь, чтобы Мэри его подготовила, — не дожидаясь моего ответа, заявила герцогиня и нажала кнопку звонка. — Мэри, леди Эвелин наденет вечером новое белое платье, — заявила она появившейся горничной.
— Да, миледи.
— Сделаешь леди Эвелин высокую прическу.
— Да, миледи.
— И выпустишь несколько прядей вдоль щек… Впрочем, я сама прослежу, чтобы ты сделала все, как нужно. Эви, а ты пока иди к себе и повтори правителей Кроненгауда и всю знать, начиная с герцога Освийского.
Леди Шарлотта посмотрела на меня и повернулась к горничной.
— Ты еще здесь?
— Простите, миледи.
Мэри поклонилась и исчезла из комнаты, а я представила длинный список кроненгаудских аристократов и вздохнула. Все-таки для такого маленького бывшего королевства у нас их слишком много.
— Эви, я хотела бы серьезно с тобой поговорить, — откладывая нож, сказала герцогиня.
— Да, тетушка?
— Что ты думаешь о лорде Овенбау?
— Не знаю, тетушка. А я должна что-то думать?
— Не дерзи. Постарайся быть с герцогом поласковее. Улыбайся ему почаще, не отказывай в танцах, ну и веди себя, как подобает благовоспитанной юной леди.
— А разве это совместимо? Разве благовоспитанная леди может танцевать больше двух танцев с одним кавалером, если он не является ее женихом?
— Все-таки ты дерзишь, — тон герцогини стал ледяным. — Изволь слушаться. Если не забыла, я твой опекун, и ты должна делать то, что я скажу. И потом, кто говорил обо всех танцах? Думаю, мазурки и вальса будет достаточно.
Леди Шарлотта посмотрела на меня, вынуждая ответить.
— Хорошо, тетушка, я постараюсь, — заставила себя улыбнуться, в то время как внутри все бурлило от возмущения. Но я слишком хорошо помнила холод подвала и не стремилась попасть туда вновь.
— Постарайся, Эви, — кивнула леди Шарлотта. — Постарайся. Лорд Овенбау очень влиятельный человек. Если вы с ним подружитесь, — герцогиня не договорила и со значением посмотрела мне в глаза. — Ты понимаешь меня, Эви?
— Вы предлагаете мне…
Я даже задохнулась от негодования.
— Всего лишь подружиться, Эви, — пошла на попятный герцогиня. — Тебе ведь не сложно лишний раз улыбнуться моему другу?
Голос тетушки прозвучал вкрадчиво.
— Несложно, но зачем это нужно?
— Эви, я предупреждала, чтобы ты не задавала лишних вопросов? — посуровела леди Шарлотта, и чернота ее взгляда стала просто невыносимой.
Мне даже показалось, что она распространилась за пределы глазниц и потянулась к моей груди. — Делай так, как я тебе велю, — приказала герцогиня, и я механически кивнула, не в силах сопротивляться чужой воле.
Конец ознакомительного фрагмента