Улыбка Анри стала шире.

Щедрый посетитель. Да и нашему бизнесу не конкурент. Можно поделиться с ним кое-какими историями, подумал он.

— Трюфели только с виду сморщенные и невзрачные. А по ажиотажу вокруг них что может с трюфелями сравниться? Разве что бриллианты. Трюфели, как и бриллианты, бывают самых разных оттенков: желтые, розовые, черные, оранжевые, синие, зеленые и даже пурпурные. А искусственно вырастить их невозможно. И найти трудно. На охоту выходят со специально обученными собаками.

— Не может быть! — засмеялся Антуан. — Кто же находит трюфели? Гончие, ньюфаундленды или, может, сенбернары?

— Обычные пудели и дворняжки. Желательно суки, — серьезно ответил Анри. — На обучение такой собачки уходит до пяти лет. Неудивительно, что хорошая трюфельная собака стоит около десяти тысяч евро.

Антуан недоверчиво покачал головой.

— Да-да, десять тысяч евро, — повторил хозяин. — Я не преувеличиваю. Посудите сами, месье: сначала щенка поят молоком с трюфельным отваром, затем дают трюфельный хлеб. Когда щенки подрастают, их тренируют в помещениях, где лежат специально натертые грибами деревяшки. И только потом процесс обучения переходит во двор, в сад и, наконец, в лес. Собаки легко привыкают к такой охоте. Найдя гриб, они начинают лаять.

— А, вспоминаю, кто-то говорил мне что-то про тренированных свиней.

— Да, так было в старые времена. Но свинья — она и есть свинья. Она же что? Норовит съесть трюфель! А собака? Та есть не будет. Но дело в том, что поиски трюфеля требуют предельной концентрации внимания. И хорошая собака может работать только полчаса. А потом буквально падает от усталости.

— И грибники тоже падают от усталости? Вот почему их здесь нет, — сделал вывод Антуан.

— Не совсем так, месье. Они как раз сейчас выходят на охоту. Берут в руки фонарик — и в лес.

Антуан выглянул в окно.

— Но ведь уже темно! — изобразил удивление он. — Почему они выходят ночью, а не днем?

Хозяин развел руками.

— Грибники предпочитают именно ночную охоту. Во-первых, ночной воздух более прозрачный и собака лучше чует трюфель. А во-вторых… — Он замялся. — Видите ли, у всех грибников есть свои тайные места, которые они предпочитают никому не открывать. Вот они и пользуются темнотой, чтобы их никто не заметил. И собак предпочитают тоже темного окраса.

— Чтобы быть неприметными и слиться с темнотой? — догадался Антуан.

— Вот-вот, месье! Наконец-то вы начинаете понимать некоторые особенности охоты на трюфелей, — снисходительно улыбнулся хозяин.

— Я уверен, что многие ваши жители замечательные грибники. А есть ли среди них кто-то особенный? — поинтересовался Антуан.

— Да, такой человек есть. Мы зовем его дядюшка Бено. У него на трюфели особое чутье. Вот уж он-то наверняка сейчас в лесу. Даже когда другие тартюффайо возвращаются из лесу ни с чем, он всегда притаскивает целую корзиночку.

— Жаль, что я его никогда не увижу. Мне уже пора, да и ехать мне совсем в другую сторону, — притворно вздохнул Антуан. — Ну что ж, подкрепился я у вас замечательно. Теперь надо спешить. До Гренландии ох как далеко!

— А мы в Перигоре вообще не знаем, где она, эта Гренландия, — засмеялся Анри.

— Далеко, очень далеко. В прямом смысле на краю света. Страна, покрытая льдами и снегом так, что от их тяжести середина острова прогибается.

— Чудеса, да и только. Но я бы никогда туда не поехал. Не променяю свой Перигор ни на какое чудо света!

— Вот и правильно. Каждому свое. Удачи. — И Антуан, крепко пожав Анри руку, покинул его гостеприимное заведение.

Сев за руль, он отправился, конечно, не в Гренландию, а в сторону местного магазинчика. В нем торговали всякой всячиной, и Антуан купил совершенно ненужный ему кисет для табака и причудливой формы штопор для открывания бутылок. А между делом поинтересовался, где же живет дядюшка Бено. Оказалось, что живет тот совсем недалеко — у дубовой рощи.

Свернув направо и проехав по шоссе до указателя на Шамбези, Антуан увидел впереди смутные контуры дубовой рощи. Поставив машину в укромное местечко, он выключил освещение и стал пристально вглядываться в темноту. Никого! Но Антуан недаром считался терпеливым человеком. Вскоре его терпение было вознаграждено. На поляну, сильно хромая и опираясь на свежесрезанную ветку, буквально выполз какой-то человек. Следом, виновато повизгивая, бежал пудель.

— Ну не переживай так, Лулу, — сказал мужчина. — Я сам виноват. Не заметил в темноте яму, вот и упал. Но ничего, сейчас сяду на велосипед и мы поедем домой. — Он вытащил из куста спрятанный там велосипед и, громко охая, взобрался на него. Но уехать не смог — правая нога не слушалась его.

Антуан выскочил из машины.

— Извините, месье, я вас сразу не заметил. Думаю, вам необходима помощь врача.

Мужчина направил на Антуана свет фонарика и подозрительно уставился на него своими блекло-голубыми глазами.

— А вы кто такой?

— Собственно говоря, никто. Просто проезжал мимо. Плотно поужинал в кафе у Анри, а в машине меня разморило. Вот я остановился ненадолго и, судя по всему, заснул.

— Не нужна мне ваша помощь. Я сам как-нибудь, — заартачился хромой.

— Как-нибудь у вас не получится, — покачал головой Антуан. — Скажите, где тут у вас ближайший госпиталь, и я отвезу вас туда.

Наконец мужчина согласился. С помощью Антуана он уселся в машину и, свистнув собаке, велел ей сесть сзади.

Подъехав к госпиталю, Антуан забежал внутрь и вскоре вместе с врачом внес незнакомца на носилках в приемный покой.

— Ваша фамилия? — строго спросил врач.

— Бенедикт Барро, месье.

— Сейчас сделаем рентген. — Врач исчез, но через пару минут появился вновь с медсестрой. Незнакомца отвезли на рентген. У него оказался перелом голени. Врач ловко наложил гипс и, закончив работу, внимательно посмотрел на Антуана.

— Перелом сложный. Ваш отец нуждается в абсолютном покое. Но вы должны привезти его к нам через две недели. Мы сделаем повторный рентген и посмотрим, как срастается кость.

Барро с интересом посмотрел на Антуана, а затем перевел глаза на доктора.

— Это не мой сын, месье. Молодой человек случайно оказался на дороге и вызвался помочь мне. Но от такого сына я бы не отказался.

Домик, куда Антуан отвез Барро после госпиталя, показался ему небольшим, но уютным и очень чистым. Антуан помог ему устроиться на кровати, сварил кофе, подвинул к изголовью стул, поставил на него телефон, а рядом — костыли. А потом поинтересовался у хозяина, чем можно накормить собаку.

Хозяин ответил не сразу.

— Ты делаешь замечательный кофе, — заметил он. — А как зовут тебя, парень?

— Антуан.

— Спасибо тебе, Антуан. А зовут меня просто — дядюшка Бено. — И Барро впервые за весь вечер улыбнулся. Улыбка у него была очень симпатичная — широкая, бесхитростная.

Антуану стало стыдно, что он не очень-то честен во всей этой истории. Но, с другой стороны, дядюшка Бено ведь сломал ногу, а я бескорыстно оказал ему помощь, не ведая, что это именно тот человек, которого я ищу, подумал Антуан. И все же я никогда не признаюсь дядюшке Бено, что подстроил эту встречу, потому что мне как воздух необходим лучший тартюффайо. Да, так будет правильно.

— Дядюшка Бено, к сожалению, я должен ехать. Но вам необходима сиделка — хотя бы на первое время. К кому можно было бы обратиться?

Дядюшка Бено думал недолго и вскоре назвал имя и даже номер телефона. Набрав его, Антуан протянул трубку хозяину.

— Прости, Эдит, что звоню в столь ранний час. Это дядюшка Бено говорит. Я сломал в лесу ногу. Да, теперь сезон для меня окончен. Где я? Да вот лежу у себя дома. Нога — в гипсе. Нет-нет, мне помогли. Сразу из леса отвезли в госпиталь, а оттуда домой. Что? И ты готова помочь? Спасибо. Я надеялся, что услышу от тебя именно это. Приезжай денька на три. Поможешь мне наладить быт и привыкнуть к костылям. Сейчас за тобой заедет Антуан — очень симпатичный молодой человек и мой спаситель — и привезет тебя в Тенон. До встречи, Эдит! — Дядюшка Бено откинулся на подушку. — Эта добрая душа внучка моей бывшей соседки. Она переехала в другой город, но, видишь, сразу откликнулась на мою просьбу. Свет не без добрых людей. Но что я буду делать, когда Эдит уедет?

— Тогда приеду я, — не задумываясь ответил Антуан. — Буду ухаживать за вами. И прогуливать в лесу Лулу.

— Спасибо, что ты заботишься не только обо мне, но и о моей главной кормилице, — с чувством произнес дядюшка Бено, и на глазах его заблестели слезы.

Проверив, все ли у дядюшки Бено под рукой, Антуан отправился за Эдит. Это была крепкая коренастая девушка с чуть обветренным лицом и грубыми руками, но удивительно добрыми глазами. Эдит сразу прониклась к Антуану симпатией, о чем сообщила дядюшке Бено, как только вошла в его дом.

— А где вы работаете, месье? — вежливо поинтересовалась она.

— Зови меня просто Антуан.

— Хорошо, Антуан.

— Я живу в Бордо. Только что закончил университет. По профессии экономист. Наша семья весьма скромного достатка. Но на меня неожиданно свалилось теткино наследство. Поэтому я весь в раздумьях — не знаю, что предпринять, чем заняться.

Дядюшка Бено и Эдит переглянулись.

— Так ты из Бордо? Здорово! — воскликнул старик. — Прекрасный город, красивый, процветающий. Я там бывал несколько раз. — Он помолчал, о чём-то думая. А потом спросил: — А ты, значит, так и не решил, что тебе делать с деньгами, доставшимися от тетки?

— Нет, — покачал головой Антуан.

— Когда на тебя сваливается куча денег, есть два пути. Можно попросту отнести деньги в банк и жить на проценты. А можно вложить эти средства в какое-нибудь по-настоящему выгодное дело.

— Сначала я хотел просто отнести деньги в банк, — признался Антуан. — А потом стал склоняться в сторону того, чтобы организовать собственное прибыльное дело. Я же все-таки дипломированный экономист и знаю, как рассчитывать и извлекать прибыль.

— А почему бы тебе не открыть ресторан? — спросил вдруг старик.

— Ресторан? — Антуан улыбнулся. — Об этом я, откровенно говоря, даже не думал.

— А могу я задать тебе нескромный вопрос? — подался вперед дядюшка Бено. — Деньги, полученные по наследству, позволят тебе открыть ресторан? — Он пристально посмотрел на Антуана.

Тот покраснел:

— Их даже хватит на покупку небольшого отеля. — Антуан сделал вид, что задумался. — А на первом этаже можно сделать и ресторанчик. Почему бы нет? Если вы охотник за трюфелями…

— Дядюшка Бено скромничает. Он самый лучший тартюффайо в Перигоре, — гордо заметила Эдит.

Антуан перевел взгляд на старика, и тот с достоинством кивнул.

— Ну если вы оба так настаиваете… — протянул Антуан, делая вид, что сдается под давлением Эдит и дядюшки Бено, — то я согласен. Покупаю отель, делаю в нем ресторанчик, и дядюшка Бено становится моим личным поставщиком лучших перигорских трюфелей!

— Поверь мне, Антуан, ты не прогадаешь. Я буду снабжать тебя самым лучшими во Франции трюфелями! — веско заключил старик.

— Надеюсь. — Антуан ловким движением, будто раньше работал фокусником, вытащил из сумки бутылку шампанского, купленную по дороге, и попросил фужеры. Наполнив их, он протянул один из них дядюшке Бено, другой — девушке и с чувством произнес: — За ресторан!

— За наш ресторан, — эхом отозвался дядюшка Бено.

Так началась эта дружба, которая с годами только крепла. А отель и ресторан со временем стали в Бордо местной достопримечательностью. Бешеный ирландец О'Коннор оснастил кухню новейшим оборудованием, за которое Антуан выложил кругленькую сумму. Но он об этом никогда не жалел, потому что и отель, и особенно ресторан стали скоро приносить доход. Меню в ресторане было скромным: несколько простых закусок, несколько проверенных горячих блюд и пара-тройка десертов. Но все наивысшего качества, из свежайших продуктов. Но был у О'Коннора абсолютный хит — блюдо, из-за которого любой попробовавший его обязательно приходил в ресторан еще раз. Это было картофельное пюре с трюфелями. В результате в ресторан записывались за несколько недель вперед, а Патрику О'Коннору была присвоена звезда «Мишлен». Этот знак отличия повара зарабатывают десятилетиями, а О'Коннор и его команда добились награды через два года! Во многом благодаря дядюшке Бено и его трюфелям.

Став богатым и знаменитым, Антуан Лану не изменился в худшую сторону. Во всяком случае, его считали трудоголиком и честным человеком. Хотя теперь он мог позволить себе не только роскошный автомобиль, но и дорогие виды спорта. Он катался на знаменитых горнолыжных курортах Франции и Швейцарии, ездил на рыбалку в Мозамбик и на сафари в Южную Африку. И даже осуществил свою давнюю мечту — пересек Гренландию на собачьей упряжке.

2

Сама подготовка к этой экспедиции заняла ровно три месяца. Надо было выбрать надежную упряжку, подобрать хороших собак, которые выдержали бы все тяготы маршрута. Антуана сразу предупредили — от собак зависит его жизнь, так что никакая ошибка или небрежность здесь недопустимы.

Наконец все было готово. И ранним майским утром Антуан вылетел из Бордо в столицу Исландии Рейкьявик. Там он сел на судно, отправлявшееся к восточному побережью Гренландии. И когда впереди показалась покрытая сплошными торосами льда полоска берега, то над судном послышался рокот лопастей вертолета. Антуана зацепили стальным тросом, быстро подтянули вверх, и вертолет взял курс к берегу. Через несколько минут вертолет мягко опустился на расчищенной от ледяных глыб площадке. Там уже стояли нарты, в которые были запряжены собаки. Они радостно залаяли, приветствуя Антуана. В нартах лежала свернутая палатка, запасы еды и питья для него и для собак. Можно было трогаться в путь.

Вертолет поднялся в воздух. Антуан помахал ему рукой, и вскоре рокот мотора исчез где-то вдали. Он остался один. Взяв карту, Антуан пробежал глазами тщательно разработанный маршрут. Он начинался от горы Гуннбьёрн — наивысшей точки Гренландии, которая огромной снежной глыбой маячила в нескольких километрах от него. В конце же пути, преодолев несколько сот километров ледовой пустыни, он должен был высадиться в районе залива Мелвилл на противоположном побережье острова.

Антуан сел в нарты и свистнул собакам. Они резво тронулись, легко таща упряжку за собой. Он лишь слегка направлял их движение специальной длинной палкой — остолом. Нарты быстро мчались по замерзшему льду. Снег под полозьями тянул одну бесконечную тоскливую ноту. Шерсть на собаках быстро покрылась толстым слоем инея — как будто они вывалялись в муке.

Нарты перевалили через невысокий склон, и перед Антуаном открылась бескрайняя снежная равнина. Исполинские торосы и ледяные горы образовывали причудливый лабиринт, между которыми блестели узкие языки девственно — чистого снега. Вокруг не было ни души. У него было ощущение, что он один на этой гигантской ледяной планете. От этого захватывало дух и одновременно становилось немного не по себе.

Две недели спустя нарты Антуана, тяжело скрипнув полозьями, остановились на берегу залива Мелвилл в Западной Гренландии. Это был один непрерывный высокий ледяной обрыв, склоны которого круто падали вниз, прямо в усеянное айсбергами море. С грохотом сталкиваясь друг с другом, айсберги со зловещей медлительностью дрейфовали в сторону океана.

Антуан опустился на колени и погладил собак. Они сослужили ему верную службу, а два раза фактически спасли его от гибели. Позади остались сотни километров, заполненные борьбой с заносами, бездонными ледовыми пропастями, хлещущим по лицу свирепым арктическим ветром и фантастической романтикой, ощущением бескрайнего простора, который можно встретить только здесь и которого нет нигде больше в мире. Антуан почувствовал, как из глаз его невольно потекли слезы. Он знал, что это незабываемое путешествие останется с ним навсегда до самого конца жизни. Но сейчас его самым жгучим желанием было принять душ и наконец-то отоспаться не в мешке, лежащем прямо на снегу, а в обычной мягкой постели.

Мечта Антуана о душе и о постели осуществилась уже через час, когда его доставили в столицу Гренландии город Готхоб и разместили в самом лучшем отеле «Угслортунек».

«Уялортунек» в переводе с эскимосского означает «самый длинный день в году» — так называется день летнего солнцестояния 21 июня, считающийся в Гренландии национальным праздником. На следующий день вновь приобщившегося ко всем прелестям цивилизации Антуана повезли на экскурсию по городу. Ему показали Национальный музей и хранящиеся там знаменитые эскимосские мумии, древнюю церковь Святой Марии, специально сохраненную живописную рыбацкую деревню XVII столетия, расположенную в самом центре гренландской столицы. Конечным пунктом этого путешествия стало посещение рыбоперерабатывающего завода, оснащенного по последнему слову техники.

Завод был расположен на самом берегу фьорда и казался продолжением подступавших к нему гор, верхушки которых, словно сахарной пудрой, были присыпаны сверкавшим на солнце снегом.

В огромном зале на конвейере работали женщины. Они были в ярко-оранжевых и желтых комбинезонах, в специальной обуви, которая не скользила, и в особых очках, защищавших глаза от рыбьей чешуи. Одна из работниц особенно ловко орудовала острым ножом — он так и порхал в воздухе. Она разделала большую тушку трески буквально за несколько секунд. Антуан остановился, невольно залюбовавшись ее виртуозной работой.

— Это наша лучшая работница, — гордо произнес директор завода. — За один час она разделывает больше тонны рыбы. К нам специально приезжали несколько делегаций из Японии, чтобы заснять на кинопленку, как она работает. Потом японцы сделали фильм, по которому теперь учатся сотрудники их собственных предприятий. — Директор улыбнулся: — К тому же она редкая красавица. Могу познакомить вас, когда начнется обеденный перерыв.

— Да, это было бы интересно, — вежливо кивнул Антуан. Видел я здесь, в Гренландии, таких красавиц! Страшнее не придумаешь. Даже самая последняя француженка кажется по сравнению с ними королевой.

Они продолжили осмотр завода. Антуану показали мини-ферму, где разводились ценные породы рыбы — вода здесь подогревалась при помощи специальных труб. В одном из резервуаров важно ползали крабы — их мясо, нежное и сочное, является одной из главных экспортных статей Гренландии. Пожалуй, эти крабы понравились бы и посетителям моего ресторанчика, подумал Антуан. Все-таки довольно экзотично — крабы из Гренландии! К тому же они экологически чистые — на всем этом огромном острове просто нет никаких грязных или вредных производств. Повернувшись к директору, он договорился с ним о поставке целой партии крабов. Берндт Нильсен — так звали директора — обещал, что их доставят по воздуху прямо в Бордо.

— Ну вот, — улыбнулся Нильсен, взглянув часы, — время обеденного перерыва. — И он повел Антуана обратно к рыборазделочному цеху.

Антуан уже жалел, что так легкомысленно согласился познакомиться с женщиной, которая лучше всех разделывала рыбу. Он, в конце концов, не японский рыбопромышленник, чтобы приходить от такого умения в восторг.

Дверь раздевалки распахнулась, и девушка вышла к ожидавшим ее месье Лану и директору. Антуан взглянул на нее и онемел. Нильсен засмеялся:

— Обычная реакция у мужчин с континента.